На третьи сутки парень попросил написать его Дэниэлу, что с ним всё в порядке. Он в первый раз за это время сохранял адекватность больше десяти минут. Жар почти спал на это время, и Стилински попросил телефон. Попытался посмотреть на экран, но глаза всё ещё не открывались нормально, а на маленьком экране простой звонилки рассмотреть что-то было и так непросто.
— Диктуй номер и содержание смс.
Стилински кивнул.
— Тебе бы тоже Питеру написать. Если это осколки твоего телефона впиваются мне в бок под простыней, то он, наверное, волнуется. Ты можешь на него злиться, даже не понимая за что, но он твой единственный живой родственник. Напиши ему. Хоть что…
Это настолько напомнило Дереку о том парне — о Просто Эм, который заботился о нём, вставлял саркастичные шпильки, помогал в работе и просто помогал. С которым он встретил Рождество. И Новый год. И Сатоми… Вот! Опять он ведёт себя так, будто ему не всё равно! Но ведь это же…
Хейл в ярости сжал кулаки, а потом неожиданно для себя понял, что он с первого дня вёл себя одинаково. Ни разу не изменил линию поведения. Разве что при отце. А ещё, когда заистерил, что не может больше бояться за него. Так что же было не так с этим парнем? И когда он, наконец, поправится настолько, чтобы всё ему рассказать?!
— Э… Здравствуйте. Я могу сейчас за вами заехать? Нужна помощь, — необходимость вытащить Стилински заставила его пересмотреть прежнее решение.
Пока Дерек ехал за врачом, у него сложился вполне сносный план. Стилински нужно было вылечить. Но светить им было никак нельзя. Могли добить. А правду, о нём правду узнать было важно. Так важно, что аж зубы скрипели. Что-то было не так. Что-то в этом лицемерном ублюдочном гомике было не так, и Дерек готов был всё, что угодно сделать, чтобы понять, что именно. Поэтому он с ходу отправил медика в шок:
— Я могу осуществить любую вашу мечту. Но мне нужно подлечить одного человека. Думайте, чего хотите.
— Таки-любую?
Дерек кивнул.
— И миллион долларов?
— Если это ваша мечта, то да. Но проще сразу в недвижимости или в работающем бизнесе. Зачем вам миллион? Может, понадобится полтора? Или вот так, просто, положить в банк и жить на проценты?
— А что, можно жить на проценты?
— Смотря как, но миллиона маловато. Это что-то около семиста долларов в месяц.
— Блядь, так ты не шутишь?
— Нет. Не шучу, — серьёзно сказал Хейл. Доктор тяжело сглотнул и сказал:
— Я подумаю. Но надо посмотреть на пациента. Может, ты меня уже к трупу везёшь? Чё сразу не позвал?
— Не думал, что так сильно захочу, чтобы он жил. А он почти не приходит в себя.
Когда доктор зашёл в дом, Стилински не спал. Он приоткрыл один глаз и шарахнулся к стене. На самом деле просто дёрнулся, потому что был слаб настолько, что даже глотать выходило с усилием.
— Ты дебил, мужик, — сказал медик, когда посмотрел на стол с лекарствами. — Так, аспирин ему нельзя. Это тоже, это в крайнем случае, если начнётся приступ. У него есть какие-то хронические?
— Не знаю. Он постоянно пил Аддералл.
— Ясно. Так, давай-ка я посмотрю, что тут у вас под простынёй, — парень вцепился пальцами в край ткани и попытался отрицательно качнуть головой.
— Не надо…
— Лучше б ты снова отключился, Стилински. Можно его поднять на ноги? Или хотя бы как-то ускорить процесс выздоровления?
Медик пытался максимально отработать свой шанс на мечту, поэтому прощупывал тело парня, пальпировал его живот, трогал лицо, правда аккуратно и мягко.
— Для начала нужно убедиться, что он вообще выживет и не останется инвалидом. У него трещины в рёбрах, даже без рентгена я в этом уверен — его били несколько человек, видно по ссадинам, один носок ботинка был узким, а второй обычным. А то, что переломов, вроде как нет, тоже, думаю верная мысль. Он же ещё дышит… Только это всё похоже на гадание на кофейной гуще. Без диагностики, без нормальной больницы… Хрен мне, а не мечта. Так-то…
— Целые у меня рёбра, может почти, но целые. Нога болит сильно. Отбили, суки…
— Не он отбил? — скептически спросил врач.
— Не он. Он нашёл. Спасибо, док…
— Обезболивающее надо?
— Выживу. Там… Почки, может тоже отбили…
— Кровь в моче?
— Мг… Немного… И глаза… Не понимаю, всё ли нормально.
— Били?
— Мг. Не пойму, как так легко отделался…
Дерек слушал их разговор, глядя в окно. Не видел выражения лиц, старался игнорировать интонации. Словно фильм смотрел по телевизору. Воспринимать это, как случившееся с кем-то знакомым, оказалось сложнее, чем он думал. Да, он видел это своими глазами, даже приложил к этому руку, но вот так слышать, как… Стилински говорит о том, что его уже избивали так сильно, что кровь выходило с мочой, что рёбра тоже уже трескались… Что он боится, что не может понять, в порядке ли зрение… Это было невозможно. Поэтому Дерек старался сделать вид, что это кино. Просто телевизор в комнате работает. Что это не с Просто Эм произошло, а с кем-то, кого не жаль.
— С ногой тут странное что-то…
— Не чувствую её.
— А так? — по домику разнёсся отчаянный вопль боли.
— Извините. Не ожидал.
— Двигать можешь? Нужно зафиксировать. Возможно, задели нерв, когда пинали по крестцу…
— Не надо Диклофенак. У меня аллергия. И арнику не надо, я знаю, что такой протокол, но мне от неё плохо. Мозги съезжают. Непереносимость.
— Не в первый раз?
Тишина.
— Ты самодиагностикой занимался? Медколледж?
— Нет. Опыт. Меня тошнило.
— Из-за температуры. Слушай, тебя надо в больницу. Если есть внутреннее кровотечение…
— Нету. Правда, нету. Не болит ничего.
— Да не неси херню. Оно и не болит. А вот то, что тебе ничего не болит… Ты себя видел вообще? У тебя не болят разве что зубы. Челюсть выбита?
— Нет. Локтями закрывал. Меня не пытали, док, меня убивали… Только как-то… Недоделали…
Дерек вздрогнул. Нет. Не доделали. Привезли к нему, чтобы его руками… Он поёжился и вышел. Питеру всё-таки написал. Ему на работу скоро. Только сейчас не до работы. Сейчас вообще не важно, что там в корпорации.
Ночью ему снились родители. Смотрели на него, мама плакала, а отец не хотел отпускать его руку. Держался так, будто от этого зависит его жизнь. Только Дерек не понял, чья — отца или его собственная.
Ухаживать за Стилински было не просто. Прежде всего, потому, что теперь, когда он смотрел в лицо, искорёженное кровавыми корками, синяками, опухолями, он видел, как тот улыбается ему на видео. К компьютеру он теперь не подходил. Только, если нужно было посмотреть что-то о лечении. Не мог больше пересматривать эти куски с его участием. С их участием. Да и не нужно было. Помнил наизусть. Тему эту не поднимал. Стилински тоже.
Через неделю док сказал, что тому все еще нельзя ходить. Вообще шевелить ногой нельзя. Что нужно максимально спокойно лежать. Поставил Дереку в укор, что мазь укладывает слоями.
— Нужно остатки мази тщательно смывать, а потом накладывать новую. Или хочешь, чтобы вообще отвалилась у него нога, а?
Она начала болеть, док сказал, что это хорошо. Что заживает. Но по ночам Дерек не мог спать от его стонов. Бесили сильно, потому что иногда вообще не мог найти отличие от тех, что жили в его голове после многочасового просмотра порно с ними в главной роли.
— Кто тебя нанял? — спросил он в одно утро, когда получил ответ от Питера, что может взять столько времени на отдых, сколько ему будет нужно.
Ответом была тишина.
— Почему выбрали меня? Почему ты остался в ЭйчКэй? Зачем ты это сделал?! — с каждым новым вопросом он всё больше злился, всё больше себя ненавидел. Потому что ему было важно, чтобы Стилински хоть как-то попытался оправдаться. Чтобы появилась хотя бы иллюзия, хотя бы надежда, что у него есть, был настоящий друг. Не Тео, не Марк, а настоящий друг.
— Лучше просто меня убей. Или выбрось где-нибудь на шоссе. Имя моего заказчика для тебя — смертный приговор, — ответил, наконец, Просто Эм, когда Дерек навис над ним близко-близко, угрожающе занеся кулак над его лицом. — Я же просил, просил оставить меня там. Зачем ты?
