Тот, что сидел на капоте, поёжился и сел за руль. Второй скоро к нему присоединился. Нужно было выждать момент, когда в машине останется только один. А если этого не случится в ближайшее время, придумывать новый план. Перехватив оружие так, чтобы было удобнее ударить рукояткой, он медленно дышал. Один из мужчин в машине закурил, второй попыхтел немного и открыл окно. На улицу вылетел бычок, но когда он подкурил вторую, из салона послышалась отборная брань на испанском.

— Слышь, гандон раскатанный, из машины вышел! Потом всем ехать невозможно от твоего табачища… Что, жопу размять лень? Или до сих пор ножка бо-бо, после этой паскуды? — рявкнул на него тот, что остался на улице. Ему, казалось, ни ветер, ни морозец, не мешают.

— Т-та-ак и-и н-не п-пон-нял, — протянул курильщик, захлопнув дверь, — п-пач-чему н-на-ам не д-да-али его п-прид-ду-уш-шить… Г-гнид-да п-пед-дальн-ная… К-кол-лено, с-су-у-у-ук-ка, выбил!

Стайлз быстро метнулся к открытому окну и со всей дури долбанул рукояткой пистолета по виску водителя. В два шага проскользил до вальяжно стоящего заики, повторяя тот же приём, что сделал больше месяца назад, и тот подавился дымом. Шанса заорать от боли в повреждённом колене он ему не дал, тем же пистолетом ударив ровненько в переносицу. Бить было приятно, этот удар он очень долго отрабатывал со своим мастером, а учитывая, что этого бедолагу он узнал, то ещё и знакомо — он уже однажды получил такой же удар в не очень далёкой Мексике. Правда, от кого он его получил, в тот момент он не рассмотрел. Стилински перенёс вес на левую ногу и разогнулся. Двоих он уже положил с наскока, но следующий… Тот мог и пристрелить. Последний из троицы был готов к бою и уже потянулся к оружию, поэтому действовать пришлось быстрее. Стилински запустил тяжёлый пистолет, будто томагавк, но рука подвела — бросок оказался слабым и только отвлёк мужчину, не нанеся серьёзного ущерба. Зато дал время Стайлзу приблизиться и ударить его в скулу кулаком с зажатой в нём обоймой. Тот ещё кастет, конечно, но за неимением… Он попал очень удачно, по глазу, наверное, даже удачнее, чем мог надеяться. Восстановиться после такого удара было сложно, бандит отступил, придерживая руку у лица, а второй всё пытался достать оружие. Ветер сыпанул ему мелким снегом в лицо, похоже, принося дополнительную боль, потому что мужик дёрнулся, а Стайлз не стал терять шанс, подставил больной ногой подножку, резко дёрнув его опорную ногу на себя. В падении добавил инерции скорости локтём, на этот раз уже левым, поэтому упавшему на землю мужчине вышибло дух. Но в его руке уже оказался ствол, и всё, что мог сделать Стилински — это упасть на него всем своим весом, мешая прицелиться. Парень уложил своё предплечье на шею противника, и навалился ещё сильнее, рискуя нарваться на пулю в живот. Правая рука уже дрожала от напряжения, но он всё же добавил к своему первому удачному удару второй, ещё сильнее травмируя глаз. Холодный металл дула прошёлся по его животу, но соскочил, и Стилински как мог прогнулся, чтобы не подставляться под выстрел. Мужик дернулся, пытаясь высвободиться из хватки, и от этого движения боль пробилась сквозь ударную дозу химии в крови, заставляя мышцу рефлекторно сжаться. Это было очень вовремя, потому что колено его больной ноги ударило аккурат по яйцам несчастного. Тот от боли сам подался на удерживающую его руку, потом ударился головой о землю от ответной реакции Стилински, а спустя ещё секунд семь обмяк.

До входа на кладбище было не близко, и Стайлз надеялся, что его не услышали. Нашёл стяжки на полу под задним сиденьем и сцепил руки начала водителю, потом двоим на улице. Перекатил их в снег, присыпал немного. Обыскал машину и нашёл чудесную пару стилетов. Уложил их в карман куртки, прорезав подкладку, и надел её, наконец понимая, что начинает мёрзнуть. Когда он подошёл к повороту, за которым начиналась парковка и главные ворота, там он увидел двоих. Один из них набирал номер на телефоне, а второй осматривался. Хуже было другое — Стайлз перестал чувствовать Дерека. Просто в ногах пропало ощущение какой-то стабильности. Снова поверив интуиции, Стайлз решил, что Хейл возвращается. И был прав. Один из противников, тот, кого Стилински обезоружил первым, уже шёл в сторону машины, а второй очевидно ждал Дерека. Он чуть отошёл, чтобы не оказаться в зоне прямой видимости, и замер.

Стайлз тоже отошёл на пару шагов, бешено просчитывая, какие у него варианты, и сколько у него есть времени, пока таблетки перестанут работать. Он не зря так настойчиво отказывался от них. Это было правдой — он не любил свои мозги под обезболивающим. Но была ещё одна причина. Если первый приём для него был эффективным и действие продолжительным, то по мере увеличения дозы в крови адекватность терялась вместе с терапевтическим эффектом. Чтобы не болело, он должен был стать радостным зайчиком на грани эйфории. Задумавшись, он пропустил момент, когда противник повернул из-за угла. А ещё пропустил удар. Лезвие прошло по боку, пропарывая куртку, но острее он почувствовал, что его оцарапал по надбедренной косточке стилет, спрятанный в кармане. Решение пришло неожиданно. Он рванул замок, расстёгивая куртку, и не вынимая руки из кармана, крутанулся и почти обнял нападавшего, ударяя сразу парой в бок. Неглубоко, но существенно.

— До больницы полчаса. Беги или сдохни, — сказал ему на испанском Стайлз и скрылся на кладбище через боковую калитку. Ключи от машины были у него в кармане джинсов.

Это было неумно. Калаверас были верными. Он мог попытаться помочь своим. Или хотя бы тому, кто всё ещё был в машине, прикован стяжкой к рулю за локти. Но когда-то Маргарита сказала ему такую фразу: «Иногда, когда ты действительно чего-то хочешь, чего-то серьёзного, как сейчас, в твоих глазах словно смерть просыпается, мой мальчик… Поэтому невольно верится, что так и будет…» Она тогда рассказывала, почему перестала общаться с братом. О своих подозрениях, что это из-за него её сыночка не стало. И Стайлз проникся настолько, что ответил, что желает, чтобы Господь был к нему справедлив. И в глазах того мужчины, которого отпустил, он увидел то же — веру, что так и будет…

— Хей, Алехандро! Или как тебя лучше называть? Марко передаёт тебе привет! Иди сюда, посмотри, кого я нашёл!

Стайлз игнорировал это. Он слышал и схватку, недолгую, внезапную. И вскрик Дерека, и его стон, и шипение. Может, не слышал, но знал, что происходило у ворот. Кожей чувствовал. Это было не важно. Ему нужно было зайти с другого конца. Он бежал так, что самому становилось страшно. Поскользнуться, зацепиться, не удержать равновесие. Потому что тело могло подвести. В любой момент. И всё же он стремительно пересёк кладбище, и чуть не взвыл. Вторая калитка была на замке, а до того места, где он в прошлый раз вышел на эту сторону, было далеко. Он надавил на металлическую решётку, но она не поддалась. Стилет снова царапнул ремень, и Стайлз достал один из импровизированных ножен. Поддел язык замка и надавил, молясь, чтобы ветер унёс этот звук туда, где его не услышат.

Мексиканец всё разливался в своей пригласительной речи, иногда выкручивая руку Хейлу сильнее, однако Дерек старался не стонать. Когда тот дёрнулся и пытался крикнуть: «Эм, нет!», противник отвлёкся, давая Стайлзу идеальную возможность. Он её не упустил. Стилет сделал несколько оборотов, балансируя неровно, но попал в цель. Чуть ниже лопатки, под небольшим углом книзу.

— Хейл, пушку!

Дерек сообразил и перехватил руку с пистолетом, блокируя движение. Стайлз подбежал, уже ощутимо прихрамывая.

— Так, это мы забираем, — он вытащил обойму и патрон из патронника, — это мы бросаем здесь. Его товарищи окажут ему первую помощь, они уже скоро придут в себя. Ты всё успел сказать своим?

— Что? — Дерек не понимал, что происходит.

— Дер, ты попрощался с семьёй, с Лорой?

— Да…

— Погнали. Тачка есть. Только вытащи одного пассажира. Я уже без сил…

С невыразимыми эмоциями на лице Хейл пошёл за хромающим Стилински, пытаясь осознать произошедшее. Молча разрезал стяжки и выволок с водительского кресла мужчину, бросил его на снег и сел за руль. Завёл двигатель.