Сейчас — что-то необычное для меня. Совсем другое. Незнакомое…

Как я продержалась то занятие? Через не хочу и не могу. Из-под себя выпрыгну, но утру тебе нос, Мухин.

Ну да, как же, утерла! Потому что он был прав, навыки я действительно растеряла. База, конечно, никуда не делась, Чернов хорошо меня учил, но тонкая настройка сбилась. То, что превращает в спортсмена выброшенный с парашютом за борт самолета мешок картошки. Я отслеживала каждое свое движение и понимала: многое из того, что вошло у меня в автоматизм, делается смазанно, небрежно, непродуманно. И как ни старалась, то и дело прилетали ехидные замечания.

Приехала на работу взвинченная — не подходи. Налила кофе, села за компьютер, уставилась куда-то сквозь дерево музейного каталога на экране. И вылезло на первый план уже другое…

Так, хватит об этом. Это была непроизвольная реакция на его слова, а не на него самого. Ну как у мужиков бывает… непроизвольная эрекция.

Эра-дура, прекрати уже! Купи себе вибратор с музыкой. Главное — от Димки получше спрятать, а то найдет и будет спрашивать, что это за игрушечка такая.

Следующие два занятия прошли так же нервно. Мухин не шутил, что будет тра… трепать меня за каждый промах. И хотя я понимала, что он придирается по делу, обиднее всего были усмешки салаг, которые уже не смотрели на меня как на звезду. Вот уж правда, серпом по… самолюбию.

Между занятиями я усердно изучала теорию, с нуля. Позвонила Алине и попросила скинуть запись моего прыжка. Отсмотрела двадцать раз, отмечая маркером кадры с косяками. И да, это было ужасно. И тут Мухин оказался прав, для любителя сошло бы, для КМС — ни в коем случае. Алина подписала протокол чисто по дружбе, хотя и не должна была.

— Прости, — вздохнула она в ответ на мои претензии. — Не стала говорить. Надеялась, позанимаешься и выправишь.

— Лучше бы сказала, — возразила я. — Ладно, проехали.

— Кстати, ты помнишь, что у меня день рождения в следующую субботу? Я тебя жду. Дома будем.

Вот тут я задумалась. Алина жила в Гатчине, в двадцати минутах езды от Сивориц. А у меня в воскресенье утром занятия.

— Да брось, — отмела она мои сомнения. — Ты же Димку у родителей на ночь оставляешь? Ну так отведи его в субботу пораньше и приезжай. Переночуешь у нас, а утром вместе на аэродром поедем.

— А прыгать как после пьянки?

— Да какая там пьянка? Мы больше жрем, чем пьем. Полбокала вина — и к утру все выветрится. Чисто символически.

Я согласилась, приехала, но чувствовала себя не в своей тарелке. Во-первых, никого, кроме Алины, Славки и Мухина, толком не знала. Во-вторых, давно уже не была на таких тусовках одна. А если подумать, вообще никогда. А все остальные, за исключением того же Мухина, держались парочками. А он что, интересно? Неуловимый Джо, который никому нафиг не нужен, чтобы его ловить?

Еще я чувствовала себя лишней, потому что компания собралась развеселая. Пили действительно немного, но очень скоро начались песни и танцы. Совсем не мой стиль, тем более на трезвую голову. Уйти? Но я все-таки вина выпила, за руль не сядешь. Такси вызвать — обидеть Алину, да и машину бросать не хотелось. Приходилось улыбаться и терпеть.

Собрав со стола грязную посуду, я улизнула на кухню, а оттуда — на застекленную лоджию. Стояла и смотрела на темный пустой двор с детской площадкой.

— Не помешаю?

На пороге остановился Мухин. На аэродроме я видела его или в камуфляже, или в прыжковом комбинезоне. Сейчас, в джинсах и синей трикотажной рубашке-поло, он выглядел вполне цивильно. И очень даже ничего.

— Нет, — я подвинулась, освобождая место у окна рядом с собой. — Не помешаешь.

— Не люблю такие сборища. Когда в клубе какие-то отмечалки, зашел, посидел полчаса, ушел. А тут неловко слинять так быстро.

— Аналогично. А мне и уйти-то некуда. Не домой же ехать, завтра снова возвращаться. Буду у Алины ночевать. А ты где?

— В клубе на диване, — хмыкнул Мухин. — Вот жду, когда уже будет прилично сбежать. А ребенка ты куда дела?

— У родителей оставила.

— Сколько ему, четыре? Мальчик, девочка?

— Да, четыре, — я удивилась, откуда он знает, но сообразила, что это легко можно подсчитать по перерывам в прыжках. — Мальчик. Дима.

— Моему тоже четыре.

Слегка царапнуло. Хотя какое мне дело?

— Полгода его уже не видел, только по скайпу, — заметив мое недоумение, он пояснил: — Почти год в разводе. Жена снова замуж вышла, за границу уехала.

— И ты так просто разрешил увезти ребенка? — удивилась я.

— А кому б я сделал лучше, если бы стал бодаться? Была бы она стервой или какой-нибудь антисоциальной заразой, тогда другое дело. Но она нормальная женщина, Сашка ее обожает. Просто я не для нее, она не для меня. Так бывает.

Я хотела возразить, но прикусила язык. Андрей тоже оказался хорош для Инки, но не для меня. И поняла я это далеко не сразу. А про Костю и говорить нечего. Мы были как раз друг для друга, но…

— Ей не нравилось, что ты прыгаешь?

— Нет, почему? Мы познакомились в клубе. Но она так, любитель. Гид-переводчик. После декрета вышла на работу, встретила своего немца, ну и…

— Эра, Ник, вы где? — на кухню заглянул Славка.

Никита… как-то он вдруг перестал быть для меня заразой Мухиным… Никита подмигнул и приложил палец к губам. На лоджии было темно, вряд ли Славка увидел бы нас из ярко освещенной кухни, да еще через занавеску.

Когда он ушел, я тихо прыснула в кулак:

— Теперь будут думать, что мы вдвоем сбежали.

— Ну и черт с ними, — пожал плечами Никита. — Тебе не все равно?

Мы стояли и смотрели друг на друга. А потом он сделал шаг ко мне и поцеловал.

И это было что-то… необыкновенное. Так мягко, легко и нежно. Почти целомудренно, одними только губами, но я таяла, разливалась в улыбке, растворялась в его прикосновениях. А как от него пахло… Он и раньше подходил близко, но я не замечала.

И поняла, что хочу бо́льшего. И поцелуев совсем других, и всего остального. Но только не сейчас. А сейчас — чтобы было вот так. Воздушно.

А еще — что мне нравится его рост. Всегда любила высоких мужчин, но вдруг оказалось, что именно так — идеально. Ни мне не надо было тянуться, ни ему слишком сильно наклоняться. Как две детальки пазла.

А еще — что он, наверно, мне сразу понравился. Хотя злилась и моментами почти ненавидела. И та моя… непроизвольная реакция тоже вряд ли была случайной.

Все это промелькнуло в одну секунду. Да и сам-то поцелуй не затянулся. Никита поглаживал пальцами обеих рук у меня за ушами, а большими — под подбородком. Тоже необычно. Я жмурилась, запрокинув голову, и разве что не мурлыкала.

— Пойдем? — вздрогнув, я посмотрела на него вопросительно. — Холодно здесь.

Мы вернулись в комнату, и Алина спросила с подозрением:

— А вы где были?

— Курили на площадке, — спокойно ответил Никита.

— Вы ж не курите? — удивилась она.

— Ну, значит, не курили.

Я отвернулась, едва сдержав смешок, потому что вспомнила старый анекдот про Вовочку: «Вы зачем закрылись? Вы что там делаете?» — «Трахаемся, мама». — «А-а-а, ну ладно, только не курите».

— Ребят, я, пожалуй, поеду, — Никита снял со спинки стула свой свитер. — У меня олени завтра с утра. Надо выспаться, — и добавил, специально для одной оленихи: — До завтра…

Инна

Я уже готова была рассказать Водолею все, но когда зазвонил телефон и он ушел в гостиную, решимость лопнула, как передутый воздушный шарик. Слава богу, что понял это и не стал настаивать. Ничем хорошим не кончилось бы.

Новость о том, что он едет в командировку, на секунду обрадовала. Хотя нет, обрадовала — не то слово. Словно дала небольшую передышку. Вынырнуть, сделать глоток воздуха. На что я рассчитывала? Что все как-то само собой рассосется, уляжется?

Когда в первый раз после спектакля в гримерку не принесли цветы, я вздохнула с облегчением. Понадеялась, что Федору надоело играть у меня на нервах. Или что это вообще был не Федор. Просто какие-то разные люди передавали через капельдинеров.