— Нам пора заняться утренними процедурами. — Стефан не дал Грегори времени на раздумья, намекая на необходимость оставить нас наедине. Щеки Грегори неожиданно покраснели и он, пробормотав что-то себе под нос, спешно выбрался из кровати и покинул каюту, пока я отвечал на дежурные вопросы Стефана.

— Вы сегодня слишком задумчивы, — заметил-таки мое состояние Стефан, когда я лежал на массажном столе, и он разминал мое тело. — Все в порядке? Вас точно ничего не беспокоит?

— Все хорошо, спасибо, — отозвался я, видя как Стефан массирует мою ногу. Физически со мной все действительно было хорошо, а вот морально…

Я закрыл глаза, вздохнул и углубился в Чертоги. Как в старые добрые времена мне предстояло провести там достаточно много времени обдумывая свои действия и просчитывая вероятность того или иного развития ситуации. Сейчас, совершив опрометчивый поступок, я должен был разобрать свою жизнь на составляющие ее элементы, как политическую головоломку, чтобы выбрать решение, которое приведет лишь к минимальным потерям. Уже сейчас я начал понимать, что победителем мне не выйти. Я проиграл из-за этого поцелуя. Но мое положение меня не волновало, для меня важным было лишь одно — чтобы Грегори не оказался в проигрыше.

Я знал, Грегори тоже горит желанием поговорить со мной, но не станет это делать при свидетелях и вообще не будет как-то привлекать внимание к нашему разговору. Именно поэтому я решил не выбираться из каюты до обеда. Не видя меня на палубе, Грегори обязательно расценит мое отсутствия как приглашение к разговору.

В итоге я не ошибся, и Грегори пришел ко мне.

— Мистер Холмс, — начал он с порога, — я понятия не имею, что на меня нашло ночью, и как это назвать. — С виноватым и растерянным видом он развел руками.

— Вам захотелось тепла и любви, Лестрейд, только и всего. А я, к сожалению, оказался рядом, — вздохнул я, пытаясь понять в какую сторону поведет разговор Грегори и что сейчас испытывает по поводу поцелуя.

— Почему «к сожалению»? — Грегори нахмурился. — Мистер Холмс, мне не было противно целоваться с вами, я ничуть не… Черт! Я не жалею о поцелуе… я не знаю, как сказать… Это не от безысходности. Это… — Он растерянно запустил руку в волосы и снова нахмурился. Очевидно, Грегори решил уверить меня, что ему не было противно целоваться с паралитиком, неправильно истолковав мои слова. Что ж, это к лучшему. Сейчас, когда ему пришлось оправдываться, мне будет легче сбить его с толку и спрятать истину как можно дальше. Но для этого было необходимо сказать тщательно подготовленную полуправду.

Тысячи раз я убеждался в эффективности такого приема — откровенную ложь всегда можно разоблачить, если быть достаточно наблюдательным. Грегори, конечно же, не был образцом проницательности и наблюдательности, но в числе его привычек была привычка слушать свое сердце, а оно запросто могло раскрыть ему истину обо мне. Поэтому, только частично открывшись любимому, я мог защитить его. От себя и от него самого.

— Вы неверно истолковали мои слова, Лестрейд. К сожалению для меня вы оказались рядом. Можно подумать, я лишен чувств, — сказав я тщательно взвешивая каждое слово, и тут же продолжил, заметив как удивился Грегори. — Я не лишен чувств. Я человек. Я позволил и вашей, и моей слабости взять верх. И это было неправильно. — Я позволил части своих истинных переживаний выбраться наружу.

— Вашей слабости, мистер Холмс? — Он подошел ближе к кровати.

— Если вы думаете, что в моем состоянии легко переносить одиночество, то ошибаетесь. Но я не виню вас и ничего не требую. Ответственность за случившееся лежит полностью на мне, Лестрейд. Я стал причиной этого. — В этих словах не было ни капли лжи. Я позволил себе редкую откровенность с Грегори.

Услышав это, Грегори замотал головой, словно отрицая только что услышанное.

— Не нужно винить себя, — горячо заговорил он сел на кровать. — Это же нормально. Человеку нужен кто-то близкий рядом.

— Не нормально, этого не должно было быть.

— Но случилось же! — Грегори взял мои руки в свои, и я понял, что растерял свою хватку. Мои пальцы дрожали, и я был не в состоянии скрыть это! — И я… — он прикусил губы, напряженно пытаясь понять, что сказать. — Мистер Холмс, вы прекрасный человек! Вы притягательны, обаятельны, вы влекущий мужчина и я… — Грегори запнулся на мгновение, отвел взгляд от моего лица и принялся поглаживать мои пальцы, сосредоточив на них взгляд. — Я… Я бы не отказался делить с вами ваше одиночество, — выпалил он и сильнее сжал мои руки.

Эти слова стали для меня очень болезненным ударом. Только не это! То, чего я так боялся, то, на что надеялся мой брат, вдруг стало реальностью! В этот момент мне пришлось собрать все свои моральные силы, чтобы хоть как-то удержать себя в руках.

— Майкрофт, я не лгу! Я могу точно сказать, что ты не заслуживаешь одиночества. Тебе нужен близкий человек рядом! — все так же горячо продолжил Грегори, на этот раз глядя мне в глаза. — Я буду с тобой, если захочешь, — чуть слышно добавил он, словно сам испугался в своих слов. В следующий миг он осторожно поцеловал мои пальцы.

Когда Грегори посмотрел мне в глаза, я знал, что мне не по силам скрыть изумление. Но лучше уж не справиться с ним, чем показать всю ту бурю эмоций, что накрыла меня. Здесь были страх, ужас, боль и радость! И любовь! Но как же теперь все изменили слова Грегори! Раньше я лишь допускал вероятность такого развития ситуации, утром давал ей десятипроцентную вероятность и вот… Грегори удивил меня! Для меня теперь все в корне менялось! Знал ли Грегори, чем обернутся его слова? Как они изменят мою жизнь? Вернее ее остаток?

Я попытался прочесть по лицу Грегори что же он на самом деле испытывал ко мне. Где говорили его спутанные чувства и разочарование в любви, а где был голос его разума? Но я ничего не смог понять. Грегори слишком запутался в происходящем в его жизни, чтобы четко осознать, что испытывает ко мне. В глубине души я надеялся, что его слова о готовности разделить мое одиночество всего лишь влияние глупого наваждения, сиюминутной влюбленности, и Грегори в ближайшее время поймет, что сказал что-то неуместное и лишнее. Но если это начало чего-то большего, то у меня не было выхода… Я допускал, что мне придется спасать Грегори от этой неправильной любви ко мне, к обреченному инвалиду.

— Ты не понимаешь, что сейчас сказал, — произнес с улыбкой я, глядя на немного растерянного от собственного признания Грегори.

Он лишь пожал плечами в ответ.

***

После нашего разговора мое общение с Грегори переменилось. Я стал замечать, что ему стало легче и проще со мной. Словно упала какая-то невидимая стена, которая не давала Грегори полностью расслабиться в моем присутствии. Сейчас, когда он стал позволять себе всегда садиться рядом, осторожно касаться моей руки, когда нас никто не видел, я ощущал насколько ему спокойнее. Ему. Это было главным. Для меня же ситуация не только не стала проще, она стала сложнее. Тяжелее. Но… Я ведь был готов к такому развитию событий и теперь с покорностью принимал их. Раз у меня не вышло пойти против судьбы и желания моего брата, то стоило проявить немного покорности и не мучить Грегори хотя бы сейчас.

Наше морское путешествие подходило к концу. Уже на протяжении десяти суток «Грейс» бороздила воды Средиземного моря. Скоро все должно было закончиться. Еще четыре дня, и самолет привезет меня в Лондон… А потом… Пока я предпочитал не думать о том, что случился после возвращения. Грегори радовался прекрасной погоде, но при этом говорил, что устал постоянно ощущать под ногами качающуюся палубу.

В этот момент я почему-то решил, что вполне мог бы ввязаться в очередную авантюру. Раз уж я хотел отправился в морской круиз, то какой круиз без осмотра местных островов? Капитан Дюмьер нашел для нас крошечный необитаемый остров поблизости от Сардинии. При помощи катера, который был на «Грейс» до него можно было легко добраться и устроить небольшой морской пикник. Сейчас, когда моя жизнь стремительно подходила к концу, я захотел дать себе свободу и позволить то, о чем раньше и не думал. Подумать только, Майкрофт Холмс и морской пикник на необитаемом острове! Это было невероятно, но ведь теперь я был другим человеком. Человеком у которого в запасе осталось слишком мало дней.