Со Стефаном морально мне было легче. Хотя я встретил его очень холодно и недружелюбно, своим профессионализмом и подходом ко мне не как к пациенту, а как в объекту исследования, он постепенно завоевал мою симпатию. Я с большим трудом доверился мистеру Тейлору. Я понимал, что нас свяжут не только рабочие, но и, в некоторой степени, дружеские отношения. Когда видишь человека каждый день и зависишь от него — о сугубо деловом общении речи идти не может. Так или иначе, я сумел убедить себя, что мне нужно держаться чуть более дружелюбно с тем, кто помогает мне жить.
Стефан обожал решать сложные медицинские головоломки, и я как раз был ею. Он никогда не говорил мне: «Сделайте это, мистер Холмс, это нужно!». Он ставил передо мной задачи и просил их решить: «К воскресенью вы должны начать шевелить большим пальцем!». Я старался следовать всем его инструкциям. Через боль и слабость я добивался победы. Это было в моем характере. И я видел удовлетворение в глазах Стефана, когда в самом начале восстановления у меня что-то начинало получаться. Он побеждал вместе со мной. Жил моей жизнью. Пусть Стефан все делал за немалую плату, но я видел, что он подходит к своим обязанностям не только добросовестно, но и с душой.
Со временем я научился доверять ему. Проверка службы безопасности и постоянное наблюдение не дали ни единого повода усомниться в порядочности Стефана. Однако я знал, что ни ему, ни Эмили никогда не станет известно, что скрытое наблюдение будет вестись за ними до тех пор, пока они работают на меня. Мне приносили содержание всей их переписки и разговоров в то время, когда они покидали пределы дома.
Когда я думал о предпринятых мерах безопасности в отношении новых сотрудников, я не мог не ощущать горечь. В скором времени ничего бы из этого комплекса мероприятий не понадобилось. Я стремительно терял власть и становился бесполезен для желающих похитить меня и выпытать секреты страны. Как дань уважения со стороны Ее Величества мне пожизненно полагалась охрана по высшему классу безопасности, но смысловой нагрузки она бы уже не несла.
— Теперь одеваться! — Стефан закончил смывать пену, завернул меня в полотенце и вывез в комнату.
Здесь он уложил меня на кровать и принялся одевать. Я не хотел делать для себя послаблений и первое время настаивал, чтобы Стефан надевал на меня костюмы. Но вскоре это стало казаться смешным. Я худел, мышцы теряли тонус и костюмы уже выглядели на мне нелепо, словно с чужого плеча. Это и добавившиеся проблемы с терморегуляцией вынудили меня перейти на простую домашнюю одежду. Ее сшил мой портной, и по стоимости она незначительно уступала костюмам, но в ней я чувствовал себя неловко. Сначала мне казалось, что все эти мягкие брюки, широкие рубашки и шерстяные жилеты выглядят на мне глупо. Я привык скрываться за костюмами и не воспринимал их иначе, как боевые доспехи. Они придавали ширину моим плечам, скрывали живот, делали меня грозным в глазах тех, кого я должен был вынуть принять нужное мне решение. Простой психологический трюк, но он работал годами.
— Что-нибудь слышно: кто будет вашим компаньоном? — спросил меня Стефан, застегивая воротник рубашки и усаживая в привычное мне электрическое кресло.
— Не знаю, пока эта кандидатура со мной не обсуждалась, — ответил я, глядя, как Стефан немного напрягся. Конечно, ему не очень нравилось то, что временно добавилось к его обязанностям. — Мой брат занимается этим вопросом.
Он кивнул, устраивая мои руки на подлокотниках так, чтобы я мог без проблем управлять креслом.
— Скольких еще компаньонов вы смените, мистер Холмс? — спросил Стефан слегка улыбаясь.
— Учитывая, что в среднем они задерживаются здесь на две недели, то около десяти человек за оставшиеся полгода, — в тон ответил я. Иногда я позволял себе немного расслабиться и пошутить.
Стефан присел на корточки и принялся обувать меня в домашние мокасины из очень мягкой кожи — в них, наверное, было бы очень удобно ходить.
— Чтобы вы с Эмили не волновались о своих перспективах, я даю разрешение на поиск подходящей работы уже сейчас, — сообщил я. Пора было завершать дела. И первое, что я хотел сделать — позаботиться о будущем людей, старавшихся облегчить мою жизнь. — Я подготовлю для вас рекомендации. До меня дошла информация, что в скором времени мистер Ходжес намерен искать новый медицинский персонал. Он крупный банкир, оказавшийся почти в моем положении. Условия труда будут соответствующие.
— Спасибо, мистер Холмс. — Стефан улыбнулся, поправив мои ступни на подножке.
Двери комнаты разъехались в стороны, пропуская миссис Смит, несущую завтрак на большом подносе. Она, как всегда, приветливо улыбнулась мне. В глубине души я любил свою экономку и кухарку. Двадцать лет она работала на меня и догадывалась, сколько раз я спасал страну от очередного падения. Я дал себе слово, что ни ей, ни дворецкому после моей смерти не придется искать новую работу. Они были уже пожилыми, и я не хотел, чтобы эти люди, отдавшие мне столько лет своей жизни, работали на кого-то еще. Пускай лучше с теплотой вспоминают своего мудрого, но неудачливого хозяина, сидя с внуками на диване у камина.
Всякий раз глядя на то, что теперь стало моей диетой до конца жизни, я радовался, что уже привык питаться исключительно полезными и здоровыми продуктами, и потому сейчас, когда Стефан взялся кормить меня овсяной кашей с черносливом, я не испытывал никаких мучений. Просто и полезно. Я не был гурманом, не мыслящим свою жизнь без изысков высокой кухни и ресторанов со звездами Мишлен.
— Сегодня обещают хорошую погоду, после обеда будет совсем тепло. — Стефан поднес к моим губам кружку с чаем, в которую была вставлена трубочка. — Выберемся в сад?
— Почему бы нет? — Я кивнул, наслаждаясь вкусом свежезаваренного напитка. — После массажа?
— Полностью одобряю, — ответил мне физиотерапевт.
Мы обменялись еще несколькими рабочими фразами по поводу планов на сегодняшний день, после чего, завершив кормить меня, Стефан собрал пустую посуду и направился на кухню. Я знал, что на ближайшие два часа он больше не появится: в это время я занимался государственными делами и был предоставлен сам себе.
Я выглянул в окно спустя десять минут: черный «Ягуар», когда-то возивший меня, медленно катился по подъездной дорожке. Как всегда, утром в будни Антея приезжала ко мне сообщить, как продвигаются дела, и работает, созданный с моей помощью, Совет в управлении премьера. Антея могла бы ограничиться онлайн связью и парой визитов в неделю, но не хотела этого делать. Я читал в глазах почти бывшей ассистентки, что она, как и Шерлок, отказывается мириться с моим решением и намерена и дальше всеми силами делать мою жизнь такой, как она была до той злополучной охоты на лис.
Сейчас мне не хотелось в который раз анализировать мотивы поведения Антеи, и потому я направил кресло в свой новый кабинет по соседству со спальней. Если передвигаться в пределах одного этажа я мог самостоятельно, то спускаться в старый кабинет без посторонней помощи я не рисковал. Подъемник, установленный на лестнице, не простил бы ошибки: я не мог рисковать падением. Именно поэтому, в целях безопасности, я согласился на переделку второй библиотеки. В моем доме не осталось ни одной комнаты, которой не коснулись бы ремонт и адаптация под нужды инвалида. В новом ремонте мне не нравилось решительно все: от датчиков движения над раздвижными дверьми до отсутствия ковров, но я понимал, что все сделанное необходимо для максимальной свободы моих передвижений.
Двери нового кабинета раздвинулись передо мной.
— Доброе утро, мистер Холмс! — бодро сказала, заходя, Антея.
Эту фразу она произносила почти каждый день на протяжении последних тринадцати лет. По четырем словам я мог безошибочно определить настроение своей ассистентки — интонации всегда были разные. Я знал, когда она не выспалась, когда поругалась с мужем, когда у нее болел зуб, когда она хорошо посидела с подругами вечером в баре или была не в духе. Сегодня я понял, что Антея сильно напряжена. И я не знал причины: в делах управления страной не было ничего, что заставило бы Антею говорить с подобной интонацией. И это точно не было связано с чем-то личным, тогда ее глаза приобрели бы совсем иное выражение.
