— Мистер Холмс, это же часов пять езды отсюда! — Грегори удивился и с сомнением посмотрел на меня.

— И что? Усадьба Лейк-Гарден такой же мой дом, как и этот, и я хочу туда. Не портите хотя бы вы мне настроение. — Я все же не удержался и немного дал волю накопившемуся раздражению.

Грегори посмотрел в окно — через полузадернутые шторы уже пробивались яркие солнечные лучи. Сейчас все дни были достаточно жаркими, и я понимал, что зная о моих проблемах с терморегуляцией, Грегори опасается последствий поездки.

— Вы из-за этой поездки поругались с Шерлоком? — Грегори нахмурился, очевидно решив, что брат не пришел в восторг от моих планов на небольшое путешествие.

— Вы скажете Эмили и Стефану, чтобы они собирались или мне попросить об этом систему? — недовольно бросил я. Почему и Грегори пытался решать за меня?! Мне казалось, он будет последним человеком, кто усомнится в моих распоряжениях и откажется помогать мне в осуществлении моих желаний. Но вот и он стоял напротив и напряженно хмурил брови!

— Сейчас схожу к ним. — Грегори осознал свою ошибку. — Но, как ваш компаньон должен сказать, что это не лучшая идея.

Я лишь вздохнул в ответ и тяжело посмотрел на Грегори. Я понимал, сейчас он увидел в моем взгляде все, что я чувствую, находясь в таком беспомощном и зависимом состоянии. У меня не было сил скрывать свои эмоции еще и от Грегори. Да и это было попросту бессмысленно.

***

Дорога до Амблсайда была долгой. В кондиционированном салоне минивена только я, спустя три часа пути, не испытывал желания встать и размять затекшие конечности. Но усталость, вызванная тряской, вскоре дала себя знать и я, как всегда бывало во время долгих поездок, задремал. Эмили немного отрегулировала наклон спинки моего кресла и подложила мне под шею поддерживающую подушку. Перед тем как уснуть, я бросил взгляд на напряженного Грегори. Я видел, насколько он волнуется за меня и как пытается уловить малейшее негативное изменение в моем состоянии.

Лейк-Гарден встретил меня оглушающим буйством зелени и нетронутой природы. В свое время я выкупил эту усадьбу, когда она была в очень плачевном состоянии, и очень быстро сделал ее своим маленьким миром, куда иногда сбегал от суеты Лондона. Здесь, на бескрайних полях в тишине национального парка, я ни раз и ни два находил душевное равновесие и обдумывал важные для страны решения. В какой-то момент после травмы мне казалось, что Лейк-Гарден станет для меня наилучшим местом жительства, но я быстро понял, что мой вывод ошибочен — слишком далеко от больниц, от Лондона. Я не мог позволить себе жить в месте, откуда тетраплегику за десять минут не добраться до квалифицированной медицинской помощи. Переделки в доме под мои нужны пришлось быстро свернуть. Я не планировал сюда возвращаться, но в последний момент изменил решение.

Из-за этого Стефану и Грегори пришлось поднимать меня на руках на второй этаж. К моменту, когда Стефан наконец-то уложил меня на еще не разобранную кровать, я был полностью измотан. После дороги мне нужно было пересилить усталость и вытерпеть массаж. В таких ситуациях требовалось хорошо размять все мышцы и вернуть тонус сосудам.

Лежа на переносном массажном столе, я мог смотреть в окно, как раз выходившее на ту часть территории усадьбы, где располагалась конюшня. Пока Стефан разминал мои ноги, я видел, как Грегори, медленно прогуливаясь по дорожке, наслаждался красотой здешней природы. Я не мог разглядеть выражение его лица, но был уверен, что он довольно щуриться на солнце и улыбается. Еще бы, погода была просто чудесной!

***

Ночью я спал как убитый. Свежий воздух и усталость сделали свое дело. Но рассвет подарил мне необычайный прилив сил. Иногда, просыпаясь утром в особняке, я не хотел, если можно так сказать, выбираться из постели, но здесь, в Лейк-Гарден, мне не терпелось поскорее выбраться на улицу. Очень хотелось добраться до конюшни.

За завтраком я озвучил свое желание Стефану и Грегори. Стефан лишь кивнул, а вот Грегори нахмурился. Видимо, он никак не мог взять в толк почему я так хочу оказаться на конюшне и не понимал, как я, после случившегося, все еще хочу видеть лошадей и не продал их.

После завтрака мы отправились наблюдать за тренировкой в открытом загоне жемчужины моей конюшни — ахалтекинца Тенгри. Я чувствовал приятный теплый ветерок на коже, наслаждался пением птиц, немного щурился от яркого утреннего солнца, когда смотрел как Ричард занимается с Тенгри. Я не мог скрыть свою радость, когда снова увидел скакуна. Не на видео, в отчете от Ричарда, а здесь, в загоне, в реальности. Я снова мог любоваться роскошным конем, который казался каким-то фарфорово-перламутровым из-за игры солнечного света в его короткой светлой шерсти, мог видеть движение мышц под тонкой кожей.

Я никогда не думал, что в моей конюшне появится ахалтекинец. Но однажды увидел на аукционе красивейшего жеребенка и, как мальчишка, захотел его заполучить. Меня тут же попытались отговорить, убеждая, что лошади этой породы очень своенравны, что с ними тяжело найти общий язык, но я пошел против предубеждений. До определенного момента я держал Тенгри в одной из конюшен поблизости от Лондона, чтобы иметь возможность при любом удобном случае приезжать к нему. Часами я занимался с ним на манеже, сам ухаживал за роскошной гривой и такими нежными кожей и шерстью. И конь, к которому иногда опасались подходить сотрудники конюшни, стал моим преданным другом. Я знал, раз ахалтекинец признал во мне хозяина, он никогда не причинит мне вреда.

И вот, глядя на то, как буквально летит над землей Тенгри, я невольно вспоминал тот день, когда совершил роковую ошибку. Если бы я поехал на Тенгри на охоту, если бы настолько не чтил традиции, моя жизнь была бы иной. У меня бы было будущее, но… Но я переоценил свои силы как наездник. Тенгри привык к грому аплодисментов на выставках и соревнованиях, охота на лис была для него желанным развлечением — ведь тут он был в своей стихии — конь, рожденный для жизни с кочевниками! Но я выбрал чистокровную верховую, подарок Ее Величества, а не Тенгри. Слишком молодого, горячего и пугливого коня.

— Он красив, — сказал подошедший ко мне Грегори. В его взгляде я прочел тревогу — видимо, ему показалось что я слишком напряженно смотрю на Тенгри.

— Да, Тенгри один из лучших в этой стране. Он действительно верховное божество неба, как говорят монгольские народы. Я с детства обожаю лошадей, — ответил я, любуясь грациозным конем.

— Простите, если мой вопрос покажется бестактным, но почему его не продали после случившегося? — спросил у меня Грегори, и тут я понял, почему он все это время так холодно смотрел на скакуна. Оказывается, он заблуждался в своих выводах!

— Вы решили, что это с него я упал?

Грегори кивнул, стараясь не смотреть мне в глаза.

— Тенгри тут ни при чем. Я занимался им, когда он был жеребенком, а лошади этой породы очень преданы своим хозяевам. Он никогда бы не скинул меня, — я вздохнул, снова возвращаясь в мыслях к своей ошибке. — Если хотите знать, то это случилось на королевской охоте на лис. Ее Величество подарила мне чистокровную верховую лошадь, и в тот день я не мог выехать на другом коне. Я знал, что эти лошади могут быть непредсказуемы, особенно, если долгое время не принимали участие в скачках. Но все равно… — Я предпочел больше ничего не говорить. К чему Грегори знать, как я зол на себя? — С моей стороны это был очень глупый поступок.

Видимо, Грегори все же смог прочесть мои эмоции и легко коснулся моего плеча.

— Этот конь сейчас здесь? — напряженно спросил он.

— Нет. Шерлок настоял на его продаже. В некоторых вопросах мой брат — сущий ребенок, и это был его способ отомстить коню за меня. Я был не в самом лучшем состоянии и не стал сопротивляться. Ее Величество поняла мой поступок, — сказал я, вспоминая как однажды младший брат пришел ко мне с документами на продажу чистокровного скакуна.

Похлопав по шее разгоряченного Тенгри, на теле которого стали видны все вены и сосуды, Ричард закончил тренировку. Конь нетерпеливо забил копытом, глядя на меня.