- Я понимаю. – Грустно улыбнулась женщина. – Мне хочется уснуть и более не просыпаться, но Дорр и Бэнджамин говорят о долге. И они правы. Все оринэйцы – мои дети, и я не могу оставить их без помощи…
- И, тем не менее, я не могу не говорить о делах, - кивнул Пиу. – За этим стоит, вне сомнений, Алый Тигр, и он осуществил весьма тонкую игру. У нас нет прямых улик, Карлон и его повелитель крайне осторожны. Но кое-что есть. И сейчас я говорю – готовьтесь к войне. Скоро состоится Большой Совет Всех Земель, инициировать его будет Ночной Остров, вы поставите вопрос об оккупации Оринэи. О том, что она фактически вошла в состав Круга. О том, что Рокканд причастен к случившемуся. Разумеется, он откажется выводить ее из состава Империи. И это станет поводом для Никтоварильи начать войну.
- Ваше мнение совпадает с нашими намерениями, Полуночный, - поклонился я. – Нам следует искать в это время доказательства и свидетелей?
- Именно. Более того, вам придется совершить пару поездок в Империи. Одна из них будет на Темный Остров на Фархате. В Храм Чертогов Барлы.
- Но ведь он уже более тысячи лет… - пробормотал я.
- Там находится один из Высших Стражей, что позволяют Творцам проникать в наш мир и покидать его. У нас есть сведения, что Карлон охотится за этим Стражем. К сожалению, у них достаточно сил, чтобы добраться туда. И они могут набраться сил, чтобы оказать влияние. Я расскажу, куда нужно будет отправиться и что сделать. – Заметил дух, скрестив на груди руки в белых рукавах балахона. – Но это несколько позднее, хотя и совсем скоро. Я напомню, что в Империю въехали и уже в трех днях пути от столицы представители Братства Свободы Стран. Они везут Янтарный Страж и останутся здесь. В их число входят Фэрн Шауру и Эстер Нхан. А равно Фэйзер Нарги и Том Картер. – Слабая искорка мелькнула в глазах Алеандры. – Пора приступать к делу, мои дорогие. Мы не можем больше ждать.
- Я писала вам о Темном Целительстве, - влезла супруга.
- Я получил это письмо. Ты выбрала верное решение, однако я объясню еще кое-что, когда Фэрт перестанет сдерживать твой дар. Сейчас эти способности окажутся тебе на руку. Но придется быть очень осторожной, это страшная сила. Что же касается второй просьбы… Ты хочешь этого? Ты подумала хорошо?
- Я не хочу более состоять в этом браке. Мне не доверяют, более того, обвинили в преступлении. – Ноги отказались держать, грузно роняя Императора в ближайшее кресло. Развод, все же развод… Она не желает оставаться со мной… Не может простить… - Я хочу разорвать этот союз.
- Опасаюсь, сейчас не время. Ваш союз в глазах народа выглядит союзом любви и единством двух стран. Ваш брак любим в народе. Его распад плохо отразится на отношении солдат к Короне, на отношениях между оринэйским и никтоварилианским народами. Я понимаю все твои права и буду отстаивать их, - заметил Пиу. – Однако я попрошу подумать, Ираила. Повременить. Хотя бы до того момента, когда развод не отразится негативно на нашем деле.
- Вы предлагаете мне простить его и делать вид, что я счастлива?!
- Нет. Ты можешь жить в других покоях, можешь не разговаривать с ним. Но так, чтобы это оставалось за стенами Крыла. Как во время помолвки. Я прошу тебя – сделай вид. Вам нужно время, чтобы все осознать и обдумать. И если твое решение останется неизменным – я лично воплощу его в жизнь.
- Но, Полуночный, я ведь… - тонкие губы тронула горькая улыбка, и бледные пальцы, чуть заметно дрожа, сцепились в замок. – Я не уверена, что смогу сыграть роль убедительно. Мне непросто даже делать вид, что мне не больно. И… В любом случае, будут слухи, возникнут вопросы.
- Слухи будут, но не следует подкреплять их действиями, - серьезно отозвался наур, чуть склонив голову набок. – Я понимаю все твои права, милая, однако… Я прошу тебя проявить выдержку, для ваших же подданных. И хорошо подумать.
- Разумеется, Полуночный. – Девушка, глубоко вздохнув, поднялась с кресла, едва заметно кланяясь. – Я понимаю. Однако, если возможно, я хотела бы объясниться с Его Величеством наедине. – Пиу, оставив нас, вновь напомнил напоследок о скорой войне и доказательствах. Алеандра, какое-то время прогуливавшаяся по кабинету, остановилась почти у двери, спиной ко мне. Нарушить тишину я отчего-то не решался, и даже дышать сделалось вдруг как-то непросто.
- Андри, - молчание все же затянулось, когда губы шевельнулись сухим шелестящим шепотом. – Ты хотела что-то сказать?
- Хотела. Я отдам приказ Ниэни подготовить все. Я вернусь в свои покои, полагаю, так будет лучше. Разумеется, я последую желанию Пиу, на людях мы будем делать вид, что я простила вас. Однако, надеюсь, сир, вы понимаете, что о прощении не может быть речи. Я не желаю считать себя членом семьи Фамэ и не желаю видеть рядом ни вас, ни вашу сестру.
- Алеандра, я понимаю, - собственный кабинет показался как никогда маленьким, и тонкая ладошка в моих руках ощутимо задрожала. – Ты ненавидишь меня. Ты злишься. Но я прошу не лишать нас хотя бы права исправить то, что мы сделали. Мы раскаиваемся в этом…
- От ваших раскаяний, разумеется, мне стало намного легче, - усмехнулась супруга. – Я не ненавижу вас, сир, и не злюсь. Я потеряла ваше доверие и уважение. Я сомневаюсь, что между нами возможен брак. Вы говорили, что семья должна строиться если не на любви, то на уважении друг к другу, но показали, что сомневаетесь в моей любви. И в моем уважении.
- Алеандра, - каждое слово резало острым ударом. – Я прошу тебя проявить милосердие. Я не могу запретить тебе покинуть наши покои, но я прошу, хотя бы на время, не лишать бабушку и Тиония своего тепла. Они любят тебя, и они не виноваты перед тобой.
- Разве я говорила что-то о Карсе или о моем сыне?! – Выгнулась густая бровь. – Арэн, кажется, вы неверно поняли меня! Я не считаю себя частью семьи для вас и принцессы Милэсайна. Я остаюсь внучкой Императрицы и матерью для кронпринца. – Сильные для женщины пальцы впились в воротник. – Я надеюсь, вы не станете лишать меня этого права.
- Ты мать для Тио, и никто не станет это оспаривать. И я буду рад, если ты будешь рядом с ним. Он очень любит тебя. Спасибо тебе. Я сделаю все…
- Мне ничего от тебя не нужно. – Пальцы разжались и платье прошуршало к двери. – Я делаю это не ради тебя. Я делаю это только ради подданных и Тиония. Иначе мне было бы решительно все равно, что происходит с тобой и твоей сестрой…
***
Свое негодование выражали почти все, и от обличавших жестких слов становилось только больнее. Бабушка, разочарованная мной, Ладар, постоянно твердивший, что я наделал таких глупостей, что будет непросто исправить. Кайнэ, тактично, но выказавший непонимание и осуждение, мол, как же я мог не поверить такой прекрасной, благородной, великой женщине, когда я, повинуясь неясному порыву, рассказал кузену о причинах моей подавленности, изъяв из рассказа большую часть. Осуждение читалось во взглядах Ниэни Тангу и Дорра, последний ворчал, что я не оправдал его ожидания, так задев чувства нашей общей супруги… Неприятно каждый новый день вспоминалось, отчего тот, кого я считал младшим братом, вел себя так, как подобает вести с Императором, словно трех десятков лет крепкой дружбы не было и в помине. Но никто не осуждал и просто не мог осуждать Императора Никтоварильи сильнее, чем Арэн Фамэ. На смену подозрениям, страхам, непонимаю и злости пришла глубокая, жгущая, острая ненависть к самому себе, затмевавшая даже боль потери не родившегося ребенка.
Я ненавидел себя за то, что допустил такие мысли о самых близких людях, ненавидел себя за то, что приложил руку к гибели своего же ребенка, ненавидел себя за то, что причинил столько боли своей семье, поддавшись собственным же комплексам и глубоко таившимся страхам. И все же, как оказалось уже следующим утром, боль все еще могла стать сильнее.
В гостиной наследника престола царил полумрак, пахло фимиамами, и все горизонтальные поверхности оказались завалены книгами, свитками… Все как одна – о Целительском деле. Ни слуг, ни стражи, кроме Молчуна, в покоях кронпринца не наблюдалось, а вот сам Тионий, усевшийся прямо на пол у камина и что-то внимательно читавший, был. Слуга открыл было рот, чтобы объявить обо мне, но, получив знак, промолчал, кланяясь, и закрыл за спиной Императора тяжелые створки дверей. Аккурат когда юный Целитель поднял голову.
