Приветственные возгласы и гул голосов, принявшихся обсуждать событие, донеслись снизу. Я, стараясь смотреть на народ, на самом деле старалась их же не видеть – вернее, не воспринимать как людей, которых для меня, прожившей почти всю жизнь в Школе магии с относительно узким кругом лиц, большей частью одних и тех же, да и после даже в городах и во время мероприятий еще в Гвенто-Рокканде не являвшейся объектом столь пристального внимания, было как-то слишком много. И во избежание того, что меня охватит паника и я сделаю какую-либо глупость, я предпочла немного отойти от того, что на меня взирали живые люди и у них у всех при этом имелись свои мысли. Дурной славы я не заслужила – скорее наоборот, я была на хорошем слуху – Целитель, обучавшийся в одном из признанных во всей Бартиандре центрами магии городов, получавший личные уроки Танры и некоторое время и в детстве, и во взрослом возрасте жившая в Таунаке, с опытом – и теперь уже, после активной работы здесь, и случившейся, к несчастью, эпидемии, относительно большим… При этом не гнушавшаяся исцелять как чиновничьи и дворянские семьи, так и крестьян и мелких ремесленников, – что не могло не создать мне доброго имени. Более того, я вообще нигде в Империи Целителем не числилась, и жалованье – неоправданно огромное – получала за совсем другую работу. А применить основной, как оказалось, дар, стремилась как можно больше – если уж родилась с редкой способностью, я не могла не помогать тем, хотя бы, кому была возможность помочь… Те, кто узнавал, что на моем пакту две пряди – и пусть в одну была вплетена красная лента, во время эпидемии иначе быть просто не могло, – относились ко мне с еще более безмерным уважением. Люди видели, что я делала все возможное, чтобы вылечить как можно больше больных… А для меня победой и счастьем было то одно, что все дети, попавшие во время вспышки оспы мне в руки, выжили, как и беременная девушка – я сумела даже ребенка спасти и на свет он появился здоровым, совсем недавно, пару недель назад, и я лично сидела с ней. Счастливая мать предложила дать мальчику имя – и таким-то немудренным образом он стал Сарданом… А я с трудом нашла способ тактично отказаться от просьбы принять участие в его наречении – в силу нависшего надо мной положения быть духовной наставницей или Хранительницей Имени для кого-то я пока не могла.
Я подняла руку, призывая к тишине. И дождалась, пока стихнет гул внизу, а взгляды вновь устремятся на меня.
- И сегодня я выражаю свое почтение народу Империи от имени всех оринэйцев и своего собственного. И имею счастье приветствовать свой народ и торжественно принести клятву служить интересам Никтоварилианской Империи и моего супруга как Императрица Алеандра, супруга Его Величества Императора Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Арэна Второго. – Легкий кивок и новые возгласы и хлопки. И что-то еще, связанное с деталями торжеств, описывал Ладар, покуда я оглядывала людей и примечала, как одевались разные сословия, какие признаки помогали отличить одну группу людей от другой – по труду, что они выполняли, по тому, из какой они части страны приехали… Мне еще многому предстояло научиться, и я успела понять и осознать лишь часть культуры и обычаев, да и не все законы были мне известны, и все же я наконец уверилась, что сумею.
Вместе с этой уверенностью пришли умиротворение, спокойствие и принятие венчания и сопутствующих торжеств, и нового положения. Решимость и внутренняя гармония, которыми я всегда отличалась, наконец-то вернулись, привычные и утешающие. А вместе с решимостью действовать во имя Империи и стать достойной ее правительницей пришло и иное принятие, не столь крепкое. Что я действительно испытывала к супругу гораздо большее, нежели уважение и благодарность. Я любила его – как бы громко и высокопарно ни звучали эти слова, но я действительно любила – пусть пока хрупко – человека, за которого вышла замуж. И омрачало чувства лишь одно – я не уверена была, вовсе, что и он относился ко мне так же. Да, он был чутким, относился тепло, даже заботливо, и все же это не было признаком любви.
Но Танра была права, призывая прекратить накручивать в голове одну и ту же мысль «меня заставили». То, что меня не заставляли, очевидно было с самого начала. А сейчас, стоя рядом с высоким, крепкого сложения мужчиной, чьи глаза доброжелательно и одновременно внимательно оглядывали людей, а шрамы на ярком свету казались особенно четкими, я принимала крушение и другого. Танра еще никогда на моей памяти не ошибалась ни в ком, видя всех буквально насквозь. И установку «не люблю» окончательно сменило осознание того, что я не просто была влюблена в него, не просто доверяла ему. Я хотела его любить. И вполне осознанно хотела ему довериться… Вот только сначала хотелось точно знать, что я и мои чувства ему были нужны…
***
- Его Императорское Величество Император Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Арэн Второй Фамэ, Ее Императорское Величество Императрица Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Алеандра и Его Императорское Высочество, герцог Дарианский, кронпринц Великой Никтоварилианской Империи, островов Фархат и прилегающих морей Тионий! – распахнулись перед нами огромные резные двери Пиршественной и Бальной Залы, занимавшей огромную площадь и высотой в два этажа – высотой в полтора были одни только широкие, светлые, сейчас открытые окна, в которые лился теплый воздух, наполненный ароматами цветов, трав. К тихим переливам арф прибавлялось пение птиц… Голубоватый мрамор, с белыми прожилками, легкие голубые занавеси на окнах и драпировка на стенах, множество огромных чистых зеркал, уходившие далеко ввысь потолки, расписанные мифическими героями и красавицами древности, и в центре – излюбленная жителями стран Круга легенда об Алеандре – самой первой Алеандре в истории мира – и Санджае. Целительница из «страны света» и принц, Маг Теней и Маг Крови, из «темного королевства Дариана»… Тайно обвенчавшиеся вопреки воле многих и многих, вынужденные искать помощи, и ставшие Вечными Спутниками Матери Барлы, не успев познать даже счастье быть родителями. Красивая легенда, известная во всех странах, символ искренней и чистой любви. В Круге и вовсе, пожалуй, одна из главных историй, в которую верили без исключения все и которую мог рассказать уже маленький ребенок… И у очень многих одно то, что я носила такое же имя, вызывало расположение или, меньшее, теплую улыбку и одобрительные взгляды.
Стены были украшены картинами – большими, красочными полотнами с мифологией и пейзажами, пера десятков придворных художников и дарами иных стран – особенно много картин-пейзажей были сотворены мастерами Оринэи – хватало подчас только взгляда на картину, чтобы понять – Иринэйский лес, а это – древние руины у Ракверима, и тот пейзаж, справа, там я вообще два года жила в Школе магии… Вид родины, тогда процветающей и свободной, щепкой вонзался в сердце при каждом взгляде на точные, почти живые отображения ее пространств и городов… И все же они грели душу – если когда-то Оринэя вновь стала бы свободной – у нее была страна-союзник, очень могущественный союзник. А для никтоварилианцев Оринэя – что стало для меня откровением – не являлась частью Империи Великий Рокканд. В их устах она именовалась, вплоть до высших кругов общества, «временно захваченной неприятелем». Вот только расшифровку этого «временно» Арэн, будучи даже моим женихом, не давал.
Статуи, позолоченные, - герои древности и особо выдающиеся правители и наследники престолов Круга, столики у окон, из красного дерева, истэнской сосны, истэнского же крэйя (Истэном именовалась лесистая часть Зибира) – дерева с тонкой, нежной белой корой и светлой древесиной, которая хороша была для небольших поделок и изготовления мебели, отделанные драгоценными камнями и цветной мозаикой, на которых красовались резные мраморные, фарфоровые, деревянные с позолотой статуэтки - животные, часы, копии кораблей… Вазы и кувшины с цветами – как созданными из шелка и бархата, так и живыми свежими букетами, сладко благоухающими.
