– Не беспокойтесь, Бабась, все будет о’кей! – Ромка соединил большой и указательный палец в кружок, выпрямив вверх остальные.

– Совсем разучились говорить по-русски. – Она что-то пробормотала себе под нос по-татарски. – Куртку не замажь! Чай, у матери нет денег каждый день тебе новую покупать, – дворничиха с чувством исполненного долга погрозила ему коротеньким заскорузлым пальцем.

Едва свернув за угол дома, Ромка тут же стащил с шеи унижающий его мальчишеское достоинство розовый шарф и сунул его в карман своей ярко-голубой курточки. Карман здорово оттопырился.

«Опять мама будет ворчать, что я в карманах гвозди с кирпичами таскаю», – ухмыльнулся он и заорал во весь голос, стараясь перекричать крепчающий ветер:

«Хм-м… Интересно, а если б у меня сестра была, она бы тоже была плаксой? Наверняка была бы. Точно. Все девчонки – ревы-коровы! – безапелляционно решил Ромка. Потом капельку подумал и нехотя перерешил. – Ну, может, только Сашка Жарко исключение: все-таки она не совсем такая, как остальные девчонки».

Чтобы живее представить себе эту яркую картинку, Ромка даже зажмурился.

«А летом все-таки намного лучше: в речке купаешься, в лесу малину собираешь, цветов полно – красиво! Хотя зимой тоже ничего, когда снегу выше головы, но не очень холодно. Зимой на коньках кататься можно. Вот бы мама купила мне настоящие коньки и хоккейку, – размечтался Ромка, – я бы Сашку на каток пригласил, еще б раньше, чем Петька Платонов. Ну и что, что им все вслед «тили-ти-ли-тесто» кричат? Надо Петьке после каникул хорошенько накостылять, чтоб к Сашке не приставал. Тоже мне, жених выискался!»

Довольный своей решительностью, Ромка, разбежавшись, прокатился по длинной ледяной дорожке, которую баба Ася еще не успела испортить песком и солью.

Что за дурацкая привычка у этой бабы Аси все портить! То летом мяч отберет, когда ребята во дворе в футбол гоняют, говорит, стекла побить можно. То нажалуется маме, что он с мальчишками в «ножички» играл – как же, мол, можно детям холодное оружие в руки давать? Ну, какое ж это оружие – подумаешь, всего-навсего малюсенький перочинный ножичек! Осенью в дом не пускает, заставляет ботинки от грязи в луже мыть. Вечно сторожит у подъезда, как будто ей больше делать нечего. А зимой как понасыплет везде песка и соли, не покатаешься. От соли на полозьях белые разводы выступают, коньки блестеть перестают, и если сразу не протереть, то совсем заржаветь могут. Один вред от этой бабы Аси! И зачем вообще нужны дворники?

«Только коньков у меня все равно нет, – взгрустнул Ромка. – Откуда у нас столько денег возьмется? В маминой бухгалтерии точно много не заработаешь. Вон, мама даже платье себе не купила, то, черное с кружевами, а ей так хотелось – что я не видел, что ли?»

Ромка целых три месяца собирал деньги, которые мама ему давала на завтраки в школе, ей на подарок. Не удержался только один разок – в киоске книжку себе купил про черепашек-ниндзя, сражающихся против выходцев из параллельных миров. Параллельные миры, конечно, вряд ли существуют. Ну а вдруг… Короче, собирал-собирал он деньги, да только все равно на платье не хватает, оно дорогущее. Зато он купил для мамы диск с ее любимым Визбором[8] и набор струн для гитары – подарочек уже под елкой лежит, в красивом пакетике с розовым бантиком. Ромка не хотел никакого бантика, а уж тем более розового, но продавщица все-таки прилепила, сказала, что так положено. Ну, раз положено, значит, ладно, пусть будет.

Мама на гитаре не играла очень давно, года два, наверное, а может, уже и целых три. Как струна лопнула, так она гитару в руки и перестала брать, как будто это такая проблема – струны заменить. Вот теперь не отвертится – если что, Ромка сам новые струны натянет. Дядя Володя, сосед сверху, ему покажет, и Ромка справится. Он толковый, в дедушку, мама сама так говорит. И вздыхает. А еще иногда плачет по ночам, тихонько, чтоб Ромка не услышал. Она думает, что он так крепко спит, что ничего не чует, а он просто не хочет ей душу бередить. Если б знать, как утешить, может, и спросил бы, чего она ревет, как маленькая, а так… чего её зазря растравлять?

Раньше мама веселая была, смешливая, чуть что – и прыскает в ладошку, совсем как Сашка Жарко. И мамины друзья у них часто собирались, до того, как мама в эту свою противную бухгалтерию перешла, а там только старые скучные тетки работают и начальник, которого мама называет старым похотливым козлом, когда думает, что Ромка не слышит. Нужно будет потом в школе спросить, что такое «похотливый».

Ромка ненадолго отвлекся на эту мысль, легонько постучал себе по лбу указательным пальцем, загоняя ее вовнутрь, чтобы не забыть, но вскоре снова вернулся к приятным воспоминаниям: когда у них бывали гости, они уговаривали маму спеть, и сами тихонько подпевали.

Песня называлась «Домбайский вальс», и Ромка как-то подслушал, что именно на этом неведомом далеком Домбае[10] мама познакомилась с отцом, только у них что-то там не сложилось, поэтому Ромка жил только с мамой, а где живет отец, не знал. Ну, не поворачивался у Ромки язык назвать этого неизвестного мужчину папой. Папа – это что-то близкое, родное, почти как мама. Он же своего отца в жизни не видел, какая уж тут близость?

Конечно, иногда он завидовал друзьям, у которых были и папа, и мама, и бабушка с дедушкой. А у него только мама, даже бабушка живет далеко-предалеко, и встречаются они раз в году, не чаще. Их семью Марь Антонна почему-то называет неполной и при этом произносит слово «неполная» как-то презрительно и брезгливо. Дура она, их классная, ни черта не понимает: у них с мамой самая что ни на есть полная семья, ведь им никто не нужен, они и вдвоем полностью счастливы. Если б только еще у мамы зарплата была ну хоть капельку побольше.

Ромка пробежал через арку, ведущую на улицу, и, запыхавшись, влетел в битком-набитый даже перед закрытием торговый центр. Немного поглазев на витрину со спортивным инвентарем, он направился в игрушечный отдел. Из динамиков, охрипших за день, все еще доносился звон колокольчиков: «Джингл бэллс, джингл бэллс…[11]». Огромный заводной Санта Клаус в красном коротком кафтанчике, подпоясанном широким черным ремнем, выбрасывал под звуки английской рождественской песенки смешные коленца. Вообще-то, просто так он не плясал, только если опустить в автомат денежку. Но все время находились взрослые, желающие потешить своих карапузов и не жалеющие монеток. Поэтому мелодия звучала практически беспрерывно, не давая Санта Клаусу передохнуть ни минутки. Ромка прямо-таки слышал пронзительный голос завучихи-«паучихи» Валентины Николавны, жалующейся на то, что в России все захватили иностранцы, что дети больше не хотят водить хороводы под «В лесу родилась елочка» и рассказывать стишки старому доброму Деду Морозу, которого окончательно вытеснили импортные Санта Клаусы.