— Я люблю тебя, Каролина.

Я встала и отвернулась, крепко зажмурившись. Сердце пропускало удары один за другим и я не понимала в какой реальности нахожусь. Когда ступор наконец прошёл, я обнаружила себя в своей собственной, залитой лунным светом гостиной, сжимающей слишком длинные рукава его рубашки, которую стащила в тот день, когда поняла, что люблю его. В тот самый день, когда он яснее ясного дал мне понять, что чувствует он сам. Вот она — реальность. Реальней не бывает. Закрыв глаза, я покачала головой:

— Нет. Не любишь.

Ричи не ответил. Он уже спал.

Танцы с дьяволом

Было раннее утро. Непозволительно раннее, как для выходного дня. Босиком, зато в шёлковом халате, я гипнотизировала слишком медленно соображавшую кофеварку, когда Ричи зашел на кухню. Я слышала шаги, но не спешила оборачиваться, ведь понятия не имела, как себя с ним вести. Да и помнит ли он вообще, что сказал мне прошлой ночью?

Когда Красавчик хрипло сказал: "Привет, Сладкая", я повернула к нему голову. Ни следа похмелья, ни тени раскаяния — он выглядел потрясающим, и на редкость сволочным, как и всегда. Ричи держался свободно и раскованно, как и все красивые люди, знающие, насколько они привлекательны. Я привыкла видеть его в образе крутого парня из рок-группы, но сегодня передо мной стоял парень со страниц модного журнала. Я всегда поражалась тому, что одежда делает с людьми: джинсы Ская немного висели на заднице, а бежевый свитер крупной вязки был растянут куда сильнее, чем могло бы показаться, открывая часть татуировок на груди и белую алкоголичку — неряшливо, но очень стильно.

Он стоял, засунув руки в карманы, и чуть наклонив голову вбок, пристально меня рассматривая. А я молча ждала, когда он скажет ещё хоть что-то. Что угодно, лишь бы понять. Наконец, он прочистил горло, и взлохматил и без того всколоченные волосы:

— Н-да… здорово я вчера надрался…

Ричи резко замолчал и как-то опасливо на меня покосился, как будто думал, что я ещё раз отхлещу его, поганца, по щекам. Но я только молча пожала плечами.

— Ты прости, что я заявился к тебе в таком виде, — продолжил он.

Я снова безразлично пожала плечами. Можно было пошутить в ответ, чтобы разрядить обстановку, но пока я с остекленевшими от натуги глазами придумывала подходящую шуточку, момент был безвозвратно упущен, и Ричи уже говорил о чём-то другом. Тогда я с удвоенным усилием попыталась врубиться в его рассказ, но в этом тоже не преуспела — он всё говорил, говорил и говорил что-то, а я с трудом понимала слова. Он говорил всё не то, и не так, поэтому весь его дальнейший монолог я просто пропустила мимо ушей. Как будто он не понимал, что рушит мой маленький, уютный мирок каждый раз, когда ни с того ни с сего объявляется. Но зачем? Возможно, то, что он сказал в беспамятстве — и есть реальное положение вещей?

Я всё соображала и соображала, искала подходящий вопрос или реплику, пока не появилось ощущение, что у меня сейчас пар из ушей пойдёт от затраченных усилий. Полторы извилины в моей голове совершенно не хотели шевелиться, и когда я уже думала, что ещё немного — и моя голова просто треснет, как арбуз, я услышала спасительный писк кофеварки, и подпрыгнула от неожиданности.

Ричи, казалось, ничего вокруг не замечал, и прислонившись к столику, продолжал рассказывать мне о каком-то парне, с которым он вчера чуть не подрался. Я сразу вспомнила Стива. Тут же, как по команде, в памяти всплыли жуткие ссадины на костяшках Ричи. А потом, словно кадры из фильма, перед глазами стали всплывать другие воспоминания: как он спас меня, как смотрел на меня украдкой, когда думал я не вижу, как проехал, даже не знаю сколько километров, просто чтобы увидеться со мной. Как отказывался уезжать, как снимал с меня туфли, стоя на коленях, как целовал меня перед сном, и как нежно расчёсывал мои волосы. Да какого же хрена он делает?!

— Ты любишь меня?

Я резко перебила его на полуслове и он потрясённо замолчал. Голубые глаза расширились от удивления, но Ричи смотрел прямо, как человек, которому нечего скрывать. Молчание затягивалось, и на секунду мне показалось, что он просто не расслышал вопроса. Но мне нужно было знать. Немедленно. Сердце стучало как бешеное, грозясь выскочить из груди, и вид у меня, скорее всего, тоже был не до конца здоровый, но будь я проклята, если меня волновал мой внешний вид. Я пол ночи ворочалась в своей кровати и думала об этих его словах. Сомневаюсь, что в сознательном возрасте этот человек говорил подобное хоть кому-то. Он был мертвецки пьян прошлой ночью, но, Господи, почему именно мой адрес всплыл в его голове? Он был почти без сознания и вряд ли даже понимал, что я действительно нахожусь рядом с ним. Так почему же он думал обо мне? Зачем сказал то, что сказал? Хренова вселенная что, решила вдруг остановиться? Ради всего святого, почему он просто не ответит мне?!

— ТЫ ЛЮБИШЬ МЕНЯ, ЧЁРТ БЫ ТЕБЯ ДРАЛ?!

Я сорвалась на крик. А после этого тишина стала звенящей. Весь мир сузился до крошечного таймера бомбы с часовым механизмом и на мгновение застыл. А затем начал обратный отсчёт.

Ричи поморщился. Да я и сама бы поморщилась, если бы могла трезво оценить ситуацию, и не позволить себе быть истеричной бабой. Но с меня просто было довольно — и вранья, и секса, и этих его игр идиотских, и прочей, ничего не значившей ерунды. Я просто хотела определённости. Уверенности в завтрашнем дне. А он так и не проронил ни слова. Красавчик опустил голову, закрыл глаза и, видимо, ждал, что я либо закачу истерику, и тогда он сможет молча развернуться и уйти, либо смягчусь, и разденусь. Он выглядел болезненно разочарованным. Но я была сыта этим всем по самое горло и плевать хотела, как сильно его разочаровала. Я горько усмехнулась:

— Молчишь? А знаешь, это, пожалуй — самый честный ответ из всех возможных.

Так и не дождавшись ответной реплики, я просто закрыла глаза, и подвела итог, всё так же горько усмехаясь:

— Передавай привет Алексе.

Ричи, выйдя наконец из ступора, развернулся, и ссутулившись, поплёлся к двери. Застыв на пороге, не поворачиваясь ко мне, он тихо и как-то обречённо сказал, будто бы ставя на мне жирный крест:

— Удачной тебе премьеры… Линси. — И ушёл, прикрыв за собой дверь.

Вот и всё.

Я так и осталась стоять посреди кухни, прижимая руки к груди, снова чувствуя себя непроходимой тупицей. Всё ещё не веря, что он ушёл.

— Линси?..

Я плавно сползла на пол и замерла, прислонившись к кухонному шкафу, до боли сжав в руке подвеску в виде клевера. А потом сорвала её с шеи и отбросила в сторону.

Красивая история закончилась, не успев даже начаться. Он назвал меня "Линси", словно я больше ничем не отличалась от других женщин в его жизни. Я превратилась в простую девушку из толпы, которая имела неосторожность влюбиться в Красавчика Ричи.

Принц так и не полюбил принцессу.

Конец сказки.

***

Сколько времени нужно, чтобы понять человека? Наверное столько же, сколько потом потребуется, чтобы его простить. В сущности — один миг. Растягивающийся на очень долгое время. Стоит ли говорить, что у меня не было и минуты? Как, впрочем, и сейчас. Но сейчас нет ослепляющей ярости, которая пришла бы на смену боли. Да и болит, по правде говоря, только там, где кожа встретилась с битым стеклом. А внутри пусто. Перебирая воспоминания, я уже ничего не чувствую, кроме сожаления.

Сейчас я считаю блики неоновых огней на потолке, пробивающиеся сквозь неплотно задернутые шторы и понимаю, что уже совсем скоро я должна буду полностью собраться и сесть в машину, чтобы приехать вовремя.

— К чёрту, успею. — Я передергиваю затёкшими плечами и морщусь: то, что ещё вчера было моим любимым красным стаканом, кажется, только что вспахало мне полспины. Ну да Бог с ней. Как говорится, до свадьбы заживет.

Я прыснула, а потом звонко расхохоталась.

Смеяться, оказывается, совсем не трудно, если тебе действительно смешно.

***

Мы сгибались пополам от хохота. Вечно бледный Кайл раскраснелся и периодически аккуратно вытирал слёзы вперемешку с подводкой. Я отстраненно подумала, что выгляжу примерно так же, и это совершенно не то, чего хотел добиться фотограф. Но мы ничего не могли с собой поделать.