Соня походила возле трупов собак и собрала стрелы, которые поучаствовали в бою. Их и так было немного, а они еще пригодятся в дальнейшем. Я же прошелся в надежде найти что-нибудь из моей потерянной провизии, но ничего не нашел, утащили, наверное. Зато мне удалось найти мою бутылку с водой, чему я очень обрадовался.
Мы шли неспешно и были начеку. Пробирались через завалы, так как в этом районе было много различных зданий, руины которых преграждали нам путь. Соня держалась молодцом. Она пыталась не ступать на раненую пятку, но когда это все-таки происходило, то не выдавала себя, терпела. Поэтому я шел небыстро, чтобы ей было легче, девушка все-таки. Бой, как всегда, шел сзади, прикрывая наш тыл. Он был нашими ушами и носом. Если что-то чувствовал, то выбегал в ту сторону на пару метров, останавливался и прислушивался. Постояв так пару секунд, занимал снова позицию замыкающего, и тогда я понимал, что опасности никакой нет. Иногда встречались собаки-одиночки, но они сами нас боялись, стояли вдалеке и провожали взглядом или убегали сразу же.
После промзоны был небольшой ров, метров триста, а только потом начинался сам город. Дорога опускалась, а потом поднималась и вела прямо в центр мегаполиса, куда нам, собственно, и нужно было идти. Когда мы опустились в ров, то попали в настоящие джунгли. Кустарники и трава настолько разрослись, что были выше нашего роста. Они начали захватывать дорогу с обеих сторон, поэтому от нее осталась узкая полоса, где могла проехать только одна машина. А Бою понравилось нырять в это зеленое море. Он убегал куда-то, и только по шуму можно было определить, где Бой находился. Выбегал оттуда довольный и снова нырял в кусты. Мы с Соней смотрели на него и улыбались.
– Как ребенок. Столько радости у него, – сказал я.
– Это точно. Набегается вдоволь.
– А запахов сколько новых, которые так и привлекают его.
– Наш охранник совсем отвлекся, поэтому нам нужно смотреть в оба, а то в таких зарослях точно кто-то может напасть на нас, – сказала Соня.
– Да нет. Я Боя знаю. Сколько раз мы по лесу гуляли, и он всегда был начеку несмотря на то, что резвился вовсю.
Бой выбежал из кустов очередной раз и принес в зубах детскую погремушку. Я подошел к нему и протянул руку, чтобы взять у него эту игрушку, но он не отдавал. Отбежал в сторону и начал мотать головой, тем самым, заставляя погремушку греметь. Видно, ему нравился этот звук, и Бой решил ни с кем не делиться своей игрушкой. Он забыл даже про свои раны и резвился как ребенок. Бой побежал вперед и снова нырнул в кусты. Мы подошли к тому месту и ничего не услышали, ни шума, ни шороха, было очень тихо.
– Бой, ко мне, – сказал я, но в ответ лишь тишина. – Бой! – повторил громче.
Соня, достав из-за спины арбалет и зарядив стрелу, была уже наготове. Я тоже достал меч, и мы замерли. И тут Бой дал о себе знать, взвыл внезапно и начал лаять. Я тут же рванул в кустарник, расчищая себе путь мечом, Соня последовала за мной. Я, словно ледокол, шел вперед и пробивал себе дорогу, только сучья летели в разные стороны. Лай Боя был уже близко, и по нему я определил, что пес был встревожен. «Только плотоеда нам еще не хватало», – подумал я, почему-то ожидая встретить его там, где мы сами еле проходим. И вдруг я уперся коленями во что-то твердое, даже ударился так, что почувствовал боль. Убрав перед собой ветки, увидел багажник машины. Я начал обходить ее и дошел до капота, возле которого и обнаружил моего пса, он стоял и лаял возле переднего колеса. Вдруг из-под него вылезла змея, которая была готова наброситься на Боя. Он отскочил в сторону, а я, недолго раздумывая, ударил своим мечом по змее. Ее голова тут же отделилась от тела, которое после удара еще извивалось кольцами. Бой снова подошел к машине и продолжил лаять.
– Что такое? Там еще есть? – спросил я у него. – Да зачем они тебе? Идем.
Я развернулся и увидел Соню, которая стояла возле багажника как вкопанная и указывала на стекло машины.
– Да там их целая куча, – сказала она. – Целое змеиное царство.
Я нагнулся и протер от пыли стекло задней дверцы. Всмотревшись внутрь, увидел целое полчище змей, которые ползали повсюду. Они были на передней панели, обвивались вокруг руля и рычага переключения передач, сливались с полом автомобиля, а на сиденьях выглядели, будто чехлы.
– Устроили себе логово, – сказал я.
Вдруг змеиный ковер расступился, и передо мной предстала ужасная картина, от которой я тут же отпрянул от стекла.
– Идем, нам нечего здесь делать, – строго сказал я и пошел обратно, подталкивая перед собой Соню. – Бой, за мной!
Мы вышли на дорогу и пошли дальше, Бой вслед за нами.
– Почему такая спешка? – спросила Соня, глядя мне в глаза, словно пытаясь прочесть по ним мой ответ.
– Ничего особенного. Нам ведь нужно продолжать наш путь, – ответил я спокойно, но все же заметил, что она уловила в моем голосе некую встревоженность.
– Ты там что-то увидел? – продолжала она допытывать меня.
– Конечно, увидел. Целое змеиное логово.
– И все?
– И все, – ответил я, чувствуя раздраженность от ее допросов. – Бой, догоняй, – крикнул я, обернувшись назад.
И тут я заметил, что он начал прихрамывать на переднюю лапу. Мы остановились и подождали, пока он нас догонит.
– Что такое? – спросил я у него, присев на корточки. – Дала о себе знать рана, полученная в бою?
Я взял его лапу в руки и, осмотрев ее, нашел следы укуса. Но не собачьего, а змеиного.
– А, вот что тебя беспокоит.
– Что такое? – спросила Соня, также присев на корточки.
– Змея укусила его, поэтому он и взвыл от боли, – ответил я спокойно.
– И что теперь делать? – спросила она растерянно, а потом добавила. – Нужно ведь яд из его лапы высасывать. А то…
– Что «а то»? – перебил я ее.
– Может умереть, – сказала она беспокойным голосом.
– Успокойся, все в порядке. Змея – неядовитая, – сказал я уверенно.
– А ты откуда знаешь? – не успокаивалась Соня.
– Да я много раз встречал змей в лесу, меня еще с детства отец учил отличать ядовитую от неядовитой. Поэтому здесь я точно уверен, с Боем все будет хорошо, похромает немного, и все пройдет.
Соня успокоилась и погладила Боя по голове, отчего он закрыл глаза, получая удовольствие. Я похлопал его по спине и встал.
– Идем, – сказал я, кивнув Бою.
Мы двинулись дальше. Дорога пошла в гору, выводя нас из этих джунглей, которые оставили в моей голове неприятные воспоминания. Это был просто ужас – то, что было увидено мною в машине. Когда змеи расступились, я заметил детское кресло на заднем сиденье, и все бы ничего, но в нем была мумия маленького ребенка. Она была в сидячем положении, пристегнутые ремни крепко держали ее в этом кресле, которое стало последним пристанищем для этого малыша. Видно было, что машина побывала в аварии. Она была помята со всех сторон, а, следовательно, можно предположить, что автомобиль съехал на обочину и перевернулся несколько раз. Что случилось с водителем и пассажирами, если они были в машине, можно было только догадываться. Внутри автомобиля других тел я не заметил, только куртка висела на переднем сиденье. Что стало со взрослыми? Водитель после аварии точно остался в машине, не вылетел из нее, так как стекла в ней не были выбиты, лишь покрылись паутиной. Но куда он подевался потом? Почему оставил одного малыша в этой искореженной груде металла? Родители никогда бы не бросили своего ребенка, в каком бы состоянии их дитя ни было. По крайней мере, нормальные родители. Поэтому для меня это была загадка, что могло случиться со взрослыми, и она мне не давала покоя. Я очень любил детей и прекрасно с ними ладил, переживал, когда слышал плохие новости с их участием. Был неравнодушен и воспринимал все близко к сердцу. Хотя у меня не было своих детей и даже младших братьев и сестер, но любовь к ним была всегда.
Я часто бывал в гостях у своей одноклассницы, у которой был младший брат. Ему было на то время пять лет, но мы с ним нашли общий язык. Порой мне казалось, что я пришел в гости к нему, а не к его сестре. Мы вместе играли в машинки, в ковбоев, в полицейских, и нам было очень весело. Я с удовольствием брал его на руки и кружил, подбрасывал, отчего он заливался звонким смехом. У меня даже сложилось впечатление, что моя одноклассница не любила своего брата так сильно, как я его любил. Но может это только из-за того, что мы оба – мальчишки, и она не видела в нем того человека, с которым можно было весело провести время. Я ее не осуждал, люди всякие бывают, тем более разница в возрасте у них была существенная, как, впрочем, и у нас с ним. Но для меня все это не играло никакой роли: ни возраст, ни пол ребенка – я в любом случае всегда был открыт для детей. И когда мне приходилось уходить домой, ее брат держался за мою ногу и не хотел отпускать. Его глаза умоляли остаться меня поиграть еще, и это иногда срабатывало. Он мне даже говорил, что пусть лучше сестра уходит, а я останусь жить с ним. В общем, друзей у меня было много и не только среди сверстников.
