- Роберт, глядите!..
Фокс уставился на начальника некрополя и ахнул. День с утра обещался пасмурный, но облака разошлись - так что теперь сам Фокс со своей хозяйкой уже не решился бы выйти наружу без защиты. А вот на это существо солнечные лучи, проникавшие в холл, похоже, действовали противоположным образом! Его разложившаяся плоть начала оживать, тело округлялось и крепло, приобретая естественный для египтянина медный оттенок кожи. Глаза опять стали черными, а взгляд сделался осмысленным, но крайне удивленным. Теперь перед Аминой и ее советником стоял совершенно нормальный на вид высокий, плечистый мужчина лет тридцати, увешанный драгоценностями и замотанный в грязные полуистлевшие бинты, которые уже почти во всех местах полопались, не выдержав мощного давления живой плоти. Воскрешенный поднес к глазам свои руки и испустил горестное, изумленное стенание. Князь Ти походил на сумасшедшего или дикаря, перенесенного в цивилизованный мир…
Но ведь так, фактически, и было! Жалость и необходимость действовать в Амине взяли верх над страхом. Повелительница мертвых направилась прямо к Ти, который глядел на нее открыв рот, как ребенок.
Она взяла его за плечи - его плоть оказалась теплой.
- Ты очень устал. Спи, - приказала она, глядя ему в глаза снизу вверх.
Ее чары не подвели: через несколько мгновений глаза египтянина закатились, и колени подогнулись, так что он едва не упал, расшибив голову о паркет. Но ее сверхчеловеческая физическая сила тоже была прежней: Амина поддержала начальника некрополя, бережно уложив.
Крышки остальных саркофагов дрожали, и одна свалилась на пол: кажется, теперь намеревался покинуть свое ложе один из жрецов. На остальных солнце пока не оказало живительного действия. Амина вспомнила о Джудит; и быстро поискала глазами Фокса.
Оказалось, что тот уже занялся служанкой. Амина увидела, что Джудит пришла в себя и, цепляясь за перила, медленно поднимается наверх.
- Вы можете после еще раз обработать ее, но думаю, что этого достаточно, - улыбнувшись, сказал Фокс. Он стремительно подошел к госпоже. - Вы с ними пока справитесь? Я сию минуту вызову подмогу!
- Справлюсь, - ответила Амина. Она теперь в этом не сомневалась. - Идите звоните!
Второй воскрешенный оказался жрецом Пенту - начальником храмовых кладовых в Фивах. У Ти были собственные густые черные волосы, а Пенту, невысокий и сухопарый, оказался бритоголовым. Как и другой жрец, более рослый Хайя. Амина легко усыпила их - все они были еще очень слабы.
Писец Меранх покинул свой саркофаг последним - он был бритым, но носил парик, который за истекшие тысячелетия пришел в полную негодность… Впрочем, это занимало Амину Маклир в последнюю очередь.
Глядя на четверых своих сородичей, крепко спавших на полу в ее доме, - сородичей, ради которых она пролила свою кровь и отдала столько жизненных сил! - Амина думала, что их существование подчинено совершенно противоположному закону… Она и Роберт Гейл, ставший в новой жизни Джастином Фоксом, - исчадия ночи. А эти четверо - дети дня и солнца, в полном соответствии с верованиями Та-Кемет: они смогут существовать как обычные смертные, только будут намного сильнее! За какие такие заслуги?..
Сжав пальцами виски, египтянка приказала себе отбросить злые мысли. Ей следовало радоваться за воскрешенных и гордиться тем, что удалось сотворить такое чудо! И она радовалась и гордилась - но лишь отчасти…
Когда явились трое ее подручных, Амина испытала огромное облегчение. Особенно ее обрадовало появление юного Фернандо Атля: это был натуральный южноамериканский индеец, один из последних ацтеков. Вчетвером мужчины быстро переправили воскрешенных наверх и поместили в одну гостевую спальню. Они же привели египтян в приличный вид, умыв и переодев.
- Все готово, ваше величество, - доложил Фернандо Атль через двадцать минут, с улыбкой выходя из спальни. Амина кивнула, с удовольствием глядя на юношу. Он был самый старший из троих - семнадцатого века, и ему было всего восемнадцать прижизненных лет: он был крещен в католической вере и скончался от оспы. Но Фернандо стал одним из самых толковых и преданных ее помощников, к тому же, весьма талантливым в психическом воздействии. На него можно будет положиться, когда дела потребуют отсутствия Амины и Фокса.
Но пока что Амина никак не могла оставить своих подопечных. В первые дни царица не отходила от них, разговаривая с ними на родном языке и помогая освоиться; а Фокса она попросила пристально понаблюдать за их физиологией. Ему как мужчине гораздо удобнее было это сделать. На третий день ее советник доложил, что не обнаружил у египтян никаких отличий от своего собственного организма - они спали тоже по три часа в сутки, ели и пили, причем с огромным удовольствием; но, так же, как и остальные неумерщвленные, как и сама Амина, не имели естественных отправлений.
Но одно отличие, причем огромное, все же выявилось, и с самого начала! Божественное солнце для этих фиванцев было другом, а не врагом, и придавало им силы. А значит, они оказались сильнее своей спасительницы и царицы… если предположить, что они точно так же неуязвимы! И если только они это поймут и сделают ложные выводы…
Через неделю Амину срочно вызвал по телефону Маклир: бизнес и светская жизнь потребовали немедленного присутствия “племянницы” в Солт-Лейк-Сити. Джастин Фокс, конечно, отправился с нею. Уход за “новорожденными” был поручен Фернандо Атлю - они вели себя смирно, быстро учились английскому языку, обладая такой же превосходной памятью, как и Амина, и проблем прислуге почти не доставляли.
Госпожа обещала вернуться через четыре дня, чтобы все проконтролировать. И, кажется, настало время поговорить с ее соплеменниками начистоту.
Когда она вернулась, горничная Джудит встретила ее неожиданным сообщением:
- Для вас письма, мадам, целых два!
Амина нахмурилась.
- От кого?
- От какого-то мистера Бертрама. Портсмут, Англия, - ответила горничная.
Сердце Амины чуть не выскочило из груди. Как долго она не вспоминала о нем! И он не побоялся написать ей - написать на этот адрес!..
- Я прочту позже, - сказала египтянка, взяв себя в руки. Сейчас ей требовалось проведать своих “детей”.
Хозяйка поднялась наверх, где юный Атль ждал ее в коридоре. Он поклонился, и Амина поздоровалась.
- Как они себя вели? - спросила египтянка.
- Хорошо, мадам. Они послушные, - ответил парнишка. Амина усмехнулась.
- Ну-ну.
Она вдруг поймала себя на мысли, что вовсе не испытывает к спасенным соплеменникам приязни. Они были для нее теперь более чужды, чем ее подданные из девятнадцатого и двадцатого столетия, чем новые люди!
Она вошла в просторную спальню, где четверо египтян занимались своими делами: Ти и Хайя тихо разговаривали между собой, второй жрец, Пенту, сосредоточенно читал словарь - совсем как она когда-то; а писец Меранх упражнялся в чистописании на английском. При виде ее все вскочили… и, немного погодя, преклонили колени; причем пример подал начальник некрополя, как заметила царица.
- Жизни, здоровья и силы тебе, божественная госпожа, - произнес Ти по-египетски, ударив себя в широкую грудь. Даже чересчур бойко. Амина сощурилась.
- Привет вам, - помедлив, ответила она тоже на родном языке. - Поднимитесь и сядьте.
Мужчины выполнили ее приказание. Амина уселась в свободное кресло напротив.
- Всем ли вы довольны? - спросила она теперь по-английски.
- Мы очень довольны, госпожа, - заверил ее жрец Хайя, только что совещавшийся с Ти.
Амина постучала пальцами по подлокотнику.
- Получили ли вы понятие о нашей жизни? О том, как устроено наше… общество, и о правлении?
Ти и Хайя переглянулись.
- Да, - ясным голосом ответил князь Запада.
Амина взглянула на Меранха, который оставался в стороне.
- У меня есть для вас предложение, - сказала она; и перешла на египетский, поскольку воскрешенные еще плохо владели английской речью. - Я желала бы, чтобы вы четверо стали моими советниками и ближайшими помощниками. Вы одной крови со мной… и мы с вами лучше всего понимаем друг друга.
