Хью она обнаружила на прогулочной палубе первого класса - как и ожидалось: он развалился в шезлонге и был погружен в увлекательную беседу с одним из новых знакомых, адвокатом из Айовы. При виде сестры Хью сразу же подобрался и вскочил.
Этель молча протянула брату газету. Он просиял.
- Ну, как тебе статейка? Правда звучит?
- Звучит, - согласилась Этель без улыбки. - Скажи, ты ведь все это выдумал?
- Ну что ты, Этель, - Хью сделал большие глаза. - Я вчера проинтервьюировал самого лорда Каннервилля, и милорд клятвенно заверил меня, что все это правда. Хорошо, что он не пишет статей, а то я бы приобрел в его лице серьезного конкурента!
- Да ну тебя, оболтус! - Этель разозлилась, глядя на смеющегося брата. Она собиралась рассказать ему о своих ночных кошмарах, а теперь передумала. Круто повернувшись, Этель зашагала обратно.
Они с Хью увиделись только на обеде - после полудня, когда пробил судовой колокол; после чего опять расстались. Этель занялась собой, чтобы отвлечься: она приняла ванну, а затем сходила в парикмахерскую, где ее прямые волосы завили и уложили в настоящую вечернюю прическу. Перед ужином, который на “Титанике” подавали в семь, мисс Бертрам вызвала утреннюю горничную-ирландку, которая помогла ей затянуться в корсет. Этель решила надеть свое лучшее платье - красного бархата: пусть даже цвет был чересчур смелый. К нему она надела красную бархотку на шею и белые лайковые перчатки.
- Прелестно выглядите, мисс, - сказала горничная.
Этель улыбнулась.
- Спасибо.
Пусть даже братец не соизволит сопровождать ее на ужин и на концерт - она пойдет одна! Щеки Этель загорелись при мысли, что одинокая девушка без кавалера или компаньонки неизбежно привлечет внимание молодых мужчин и вызовет осуждение пожилых матрон… Но идти на мировую первой она не собиралась.
Однако Хью явился сам. Он тоже приоделся - в смокинге, галстуке-бабочке, черных лаковых туфлях ее брат выглядел очень элегантно; вдобавок, он сделал прическу и благоухал гвоздикой. Этель решила, что не станет портить настроение брату и себе.
Вечер прошел прекрасно - и у Этель даже получилось почти не думать о мумии на капитанском мостике. Но она заметила кое-что пугающее: теперь, стоило ей мысленно вернуться к египетской жрице, эта идея на какое-то время полностью завладевала ее сознанием, не давая отвлечься ни на что другое. Как будто… кто-то навязывал Этель мысли извне!
На обратном пути девушка помрачнела и замкнулась в себе, так что Хью спросил, все ли с ней в порядке. Этель остановилась и сжала рукой в перчатке его локоть.
- Нет… не все в порядке.
И Этель рассказала брату о своих снах и навязчивых мыслях.
- Мне кажется, что эта мумия отнимает у меня жизненные силы. И знаешь, почему? Потому что я ее пожалела! Как будто она воспользовалась этим, и между нами теперь существует… некая духовная связь!
Этель поднесла пальцы к вискам.
- Я боюсь, что эта жрица… Амен-Оту… не совсем умерла. Я не знаю, кем она была раньше, но теперь это зло, нечисть! Капитану Смиту не следовало брать ее на борт!
На сей раз Хью не стал смеяться.
- Ты переволновалась, сестричка, и нервы совсем расшалились. Немудрено: столько новых впечатлений сразу, - серьезно сказал он. - Я, как дурак, повсюду таскал тебя с собой, и забыл, что ты все принимаешь близко к сердцу.
Хью с улыбкой поправил локон, выбившийся из ее прически.
- Сегодня ты была сногсшибательна! Вот приедем, твой Гарри встретит тебя и сразу потеряет голову… и ты думать обо всем забудешь.
Этель рассмеялась.
- Спасибо, дорогой. Да, наверное, ты прав.
Перед тем, как пожелать брату спокойной ночи, она спросила:
- Ты не помнишь, долго ли нам еще плыть?
Хью задумался, но только на мгновение.
- Четыре дня. Сегодня двенадцатое, так что в среду, семнадцатого апреля, мы будем в Нью-Йорке. Если повезет, вечером во вторник.
Этель кивнула. Впервые ей захотелось, чтобы это морское путешествие, наполненное всевозможными удовольствиями, закончилось побыстрее.
* Первые прототипы современных бюстгальтеров появились в конце XIX века. В описываемое время корсет был еще очень распространен; однако уже стал известен облегченный вариант бюстгальтера от Поля Пуаре, изобретенный в 1907 году. Героиня, скорее всего, носит более раннюю модель от Кристины Хардт, т.н. “фуфайку на бретелях с укрепленными чашечками для груди”.
========== Глава 3 ==========
Этой ночью она спала без сновидений - или, во всяком случае, их не запомнила. Наутро Этель встала в обычное время, чтобы не пропустить завтрак; однако сказала Хью, что хотела бы провести день в покое.
- К тому же, - с улыбкой прибавила девушка, - если верить твоим словам, у нас еще предостаточно времени на шумные развлечения на этом корабле.
Хью не стал спорить.
- Конечно, Этель, отдыхай. Пора нам сбавить обороты.
Этель с неким ревнивым чувством подумала, что брат без труда найдет себе тут развлечения и дела и без нее; и, уж конечно, в курительных салонах “Титаника” подберется мужское общество на любой вкус.
Когда они вышли из столовой, Этель сразу попрощалась с братом. Она сказала, что, возможно, пойдет в читальню или погуляет по палубе.
Хью одарил ее жизнерадостной улыбкой.
- Я спущусь перед обедом.
Он тут же скрылся. Этель направилась на палубу: некоторое время она прогуливалась, наслаждаясь солнцем и свежим морским ветерком. Потом присела в шезлонг, провожая глазами разряженные пары и группы пассажиров: до нее доносились звуки оживленных разговоров и кокетливый смех дам. Внезапно Этель стало одиноко, она поднялась и ушла.
Этель пошла в читальню, где на днях ее брат сочинял свою заметку о жрице Амона. Как только девушка села за стол, к ней подлетел услужливый стюард.
- Что вам принести, мисс? Желаете почитать что-нибудь конкретное?
Этель пожала плечами. Ей было все равно… только хотелось выбрать для чтения что-нибудь как можно более далекое от египетской тематики. Впрочем, вряд ли в корабельной библиотеке - даже на “Титанике” - найдутся книги вроде “Клеопатры”.
- На ваш выбор. Какое-нибудь дамское чтение, - сказала она стюарду.
Тот задумался на миг, а потом улыбнулся.
- Кажется, я знаю, что вам понравится, мисс.
И он принес ей роман известной современной американской писательницы Эдит Уортон - “Обитель радости”, повествовавший о грустной судьбе светской барышни, метавшейся между замужеством и свободной бедностью: она так и упустила свою любовь, не найдя в себе сил “выйти за деньги”. А другого выбора у молодой женщины в те годы - совсем недавно! - не было.
Против ожидания, книга увлекла Этель, и она просидела в читальне полтора часа. Потом Этель зашла в напоминавшее открытую террасу кафе “Паризьен”, где выпила чашечку кофе: какие-то щеголеватые молодые люди с интересом поглядывали на ее столик, но Этель не сделала ни единого поощрительного знака, и они не осмелились приблизиться.
Почувствовав, что такое одиночество ставит ее в пикантное положение, Этель решила вернуться к себе. Может быть, разобрать вещи или черкнуть пару строк в дневник, - Этель вела дневник, но не систематически, а лишь время от времени, когда у нее появлялись мысли, достойные записи. Внезапно ей захотелось отправить радиограмму отцу, в Хэмпшир, - и это пора было сделать, но приходилось подождать возвращения Хью: текст послания следовало продумать вместе.
Спустившись на палубу F на лифте, Этель вошла в каюту и некоторое время бесцельно слонялась по пустой комнате, не зная, за что приняться. Присев на стул, Этель впервые за эти часы вспомнила о мумии… и удивилась, что так долго о ней не думала. Неужели отпустило, и все дело в нервах, как сказал Хью?..
Тут раздался щелчок открываемой двери, и Этель вздрогнула, распрямившись как пружина. Но это оказалась всего лишь горничная - та самая знакомая рыжая девушка-ирландка. Она с улыбкой поздоровалась и положила на кровать стопку белья: ее собственный лифчик, панталоны, черные чулки и сорочку!
