- Амина…

- Ты еще не понимаешь, - перебила она его со страстью, сверкнув черными глазами. - Каждому из нас был задан вопрос: хочет ли он жить вновь, сея бесконечные страдания и смерть. И каждый ответил “да”. Каждый из нас выбрал сам за себя, и прошел через эти врата один.

Египтянка поцеловала обнаженную грудь Хью, а потом положила голову ему на плечо. Он молча обнял ее, захваченный ужасным смыслом ее слов.

- Но теперь, если паду я, погибнут все мои слуги. Они мои дети, мои братья, мое тело… так же, как ты. И я никогда не оставлю их.

Хью взял ее смуглую руку и несколько раз поцеловал.

- Амина, дорогая моя… То, о чем ты говоришь, пока выше моего понимания! Но я убежден в одном.

Он сжал ее пальцы, ощущая ток крови.

- Верность в конце концов всегда вознаграждается, в этом мире или в ином.

Ее лицо осветилось.

- О да, брат мой, господин мой. В это я тоже верю.

========== Глава 21 ==========

Ночь накануне отплытия Хью и доктор Бертрам провели в “Ритц-Карлтоне”, в том же номере, в котором отец Хью остановился в прошлый раз. Месяц тому назад! А на другое утро Хью разбудил звонок в дверь: мальчик-посыльный принес маленький голубой конверт, пахнувший пряными духами.

Хью с жадностью схватил конвертик и нащупал что-то твердое и тяжелое. Какое-то украшение или сувенир.

- А записки… никакой записки нет?

- Нет, сэр, - мальчуган грустно покачал головой, видимо, теряя надежду на чаевые. Хью быстро обшарил карманы халата и нашел два десятицентовика, которые сунул в потную ладошку.

- На, держи.

Захлопнув за посыльным дверь, Хью хотел сразу же разорвать конверт; и едва удержался. Он несколько мгновений бережно сжимал его в руках, как самую большую свою драгоценность. И только потом отнес конверт в спальню и, усевшись на кровать, аккуратно вскрыл.

Оттуда выпорхнула записочка, которую Хью чуть было не разорвал; и на ладонь юноши выскользнул жук-скарабей, искусно выточенный из ляпис-лазури, с золотой инкрустацией. “Музейная вещь”, - подумал Хью. И почему, интересно, из всех египетских священных символов Амина предпочитала скарабеев?..

Ответ крылся в записке. В первый раз Хью увидел изящный почерк своей нездешней подруги: она выводила буквы очень своебразно, так что они напоминали не то зверей, не то арабскую вязь.

“Скарабей - хранитель сердца, так верили в Та-Кемет, - написала ему его “жена”. - Он подлинный - он взят с моего сердца в гробнице, и теперь будет хранить также и твое, возлюбленный брат. Береги его: это очень много значит”.

Хью с недоумением и опаской осмотрел синего лазуритового жука. В том, что он “подлинный” или хотя бы очень старинный, сомнений не было: золото потемнело, камень потускнел от времени и стерся. Но что значила эта фраза - “взят с моего сердца в гробнице”?..

Внезапно к нему пришло осознание; и Хью выронил скарабея в ужасе и отвращении. Этот амулет был одним из многих, принадлежавших мумии Амен-Оту! Их все - или большую часть разворовали еще до погрузки на “Титаник”. Скольких же трудов, должно быть, стоило отыскать эту вещицу - и сколько музейных и даже частных коллекций переворошили подручные Маклиров!..

Наверное, этот скарабей в самом деле имел огромную ценность для его “супруги”. Пересилив себя, Хью наклонился и подобрал каменного жука. Ему показалось, что рука Амины с любовью коснулась его, он снова увидел ее сияющие миндалевидные глаза, нежную и лукавую усмешку. Да, он поступил совершенно правильно.

- Хью, ты давно проснулся?

Он чуть не вскрикнул. Отец приподнялся на своей кровати; и, судя по всему, уже какое-то время наблюдал за ним.

- Да, отец, - с усилием ответил молодой человек.

- Это принесли тебе?..

Доктор Бертрам проворно спустил на пол ноги и встал, указывая на скарабея в руке сына. Отпираться не имело смысла. Хью кивнул.

Некоторое время доктор Бертрам молчал. А потом задал вопрос, к которому Хью приготовился.

- Скажи, ведь у тебя… появилась невеста? Любимая девушка?

Хью крепче сжал амулет; а потом опять кивнул. Он ожидал, что теперь вопросы и упреки посыплются градом. Но отец снова надолго замолчал - а затем спросил:

- Могу я хотя бы узнать, как ее зовут?

- Амина, - откликнулся Хью, не поднимая глаз.

- “Амина”, - повторил доктор Бертрам задумчиво и тревожно. Но он был меньше взволнован, чем опасался Хью. - Кажется, это означает “верная” по-арабски… Что ж, по крайней мере, я вижу, что ее семья - люди европейского воспитания, если позволили вам встречаться.

Хью неверяще поднял глаза. Доктор Бертрам улыбался!..

- Я не собираюсь осуждать твой выбор, мой мальчик: я уверен, что он достойный.

Несколько мгновений Хью чувствовал себя просто отвратительно. “Бедный отец”, - подумал он. Однако молодой человек овладел собой.

- Конечно, папа. Амина… замечательная девушка, и действительно очень образованная, - ответил он.

- В современном Египте это даже не такая большая редкость, - заметил доктор Бертрам. Он вздохнул и, отвернувшись, накинул халат. - Я вижу, что она много для тебя значит. И я надеюсь, что в дальнейшем ты позволишь мне принимать большее участие в твоей жизни.

Хью с жаром заверил отца, что скоро ему все расскажет. А сам подумал еще худшую вещь: что в крайнем случае Амина сможет воздействовать на доктора Бертрама так же, как на Неда, отняв у него память об этом разговоре… В конце концов, такой гипноз, похоже, не причинял особого вреда.

Колебаться, сдать позиции сейчас было бы самым малодушным и постыдным!.. И если бы Хью мог вернуться назад в прошлое, он не изменил бы в своей жизни ничего. Он выбрал бы Амину снова. И снова! Сколько бы его возлюбленная ни говорила о предопределении - это только его решение, о котором он никогда не позволит себе пожалеть.

***

Она снова поднялась в свою квартиру - одну из “своих квартир”. Постояла перед дверью - ее одолевало слишком много чувств, которые она не могла себе позволить. Потом вдруг мадам Маклир повернулась к двери во вторую квартиру, выходившую на эту площадку. Приблизилась к ней; и подняв руку, резко нажала на звонок.

Открыли ей сразу: как будто хозяин давно ждал ее визита. Он склонился в учтивом полупоклоне.

- Ваше величество, - произнес он.

Она невольно улыбнулась, хотя на душе был мрак.

- Льстец! Ты знаешь, что именно так обращались к фараонам в моей стране?

Джастин Фокс улыбнулся и не ответил. Он был одет немного старомодно - бывшая Амен-Оту уже научилась разбираться в таких тонкостях; этот неумерщвленный жил и скончался всего тридцать лет назад, однако за эти тридцать лет новый мир изменился больше, чем Та-Кемет менялась за многие столетия.

Амина Маклир прошла в гостиную и села на обитый парчовой тканью диван, облокотившись на подушки. Джастин Фокс, как подобало настоящему придворному, дождался ее кивка и только тогда скромно сел на стул. Однако в его взгляде читалось намного больше удовлетворения, чем в черных глазах его восточной повелительницы.

В прошлой жизни, когда он был британцем по имени Роберт Гейл, он действительно служил при дворе - но состоял всего лишь личным секретарем при одном из министров ее величества королевы Виктории. Теперь же его должность равнялась по меньшей мере лорду-канцлеру! Пусть и обязанности, и характер этой посмертной службы оказались… весьма неожиданными.

- Он уехал, - произнесла Амина после долгого молчания.

- Стало быть, все благополучно, - сказал Джастин Фокс. - Он в безопасности.

Амина кивнула. Ее глаза потускнели.

- Я не думала, что будет так… Я стремилась утолить мою жажду: но теперь я жажду его еще больше, непрестанно. Он не знал, что когда он брал меня, когда мы сплетались в объятиях, он отдавал мне свою душу и жизненную силу. Это смертельно опасно для него.

Она слабо улыбнулась.

- Нет. Он знал - и этим он мне еще дороже!