– Я же сказал, что я прорубился через стену! Она была сплошной… но не из дранки и штукатурки. Это было похоже на многослойную папиросную бумагу.

– Для подготовленного психиатра, весь этот символизм сыграл бы значительную роль, – сказал Джарвис. – Я в этом деле не более чем неподготовленный любитель, но кое-что я прочитал. Я более чем уверен – если вы вернётесь домой, при условии, конечно, что не обнаружите там одни руины, то обнаружите там совершенно обыкновенную дверь, изрубленную в щепки вашим топором. Действительно, – Джарвис на минут оживился, – это вполне объясняет то, как вы поранились – прокладывая путь в…

– Дальше вы мне скажете, что Лори не существует. Так говорила Джилл. Но Салли её знает. Объясните-ка это.

– Думаю, ваша фантазия построена на фундаменте из фактов. А я всего лишь пытаюсь помочь вам увидеть истинные причины ваших иллюзий.

– Может вам не стоит этого делать, доктор Джарвис? – сказала Салли. – Может для него лучше верить, что дело было именно так.

Джарвис отреагировал на это предложение со скепсисом.

– Верить в инопланетных чудовищ? Сомневаюсь, что такая концепция окажется в долгосрочной перспективе более удобной, нежели реальное положение дел, состоящее в том, что русские внезапно атаковали нас и выиграли войну.

– Они не выиграли, – возразила Салли. – Им, должно быть, приходится также туго, как и нам здесь. Я несколько месяцев не видела ни одного русского солдата. Они не беспокоили нас ни разу, не считая самого первого дня.

– Мы слишком близко к заражённому городу. Да и в любом случае – что у нас есть такого, что может им понадобиться? Чтобы грабить, у них есть города. Однако смею заверить, рано или поздно они явятся по нашу душу.

– Вы лично видели этих русских? – поинтересовался Мэллори. – Вы уверены, что не выдумали их?

– Само собой, я их видел. Парашютистов, спускающихся с неба. К югу от Миннеаполиса был тяжёлый бой, поэтому я бежал.

– Я тоже их видела, вот как вас сейчас, – вступила в разговор Салли. – В жизни их не забуду… Их униформу мешком, командира с красными погонами, странный запах, язык, на котором они говорили…

– Полно бередить раны, – похлопал её по плечу Джарвис. – Ты обещала обо всём этом не думать, так ведь?

– Почему здесь? – спросил Мэллори. – Какую военную цель можно найти в Небраске?

– Может какую-нибудь секретную базу, пусковую площадку, кто ж его знает?

– А что говорят по радио? По телевизору? Есть какие новости?

– Никаких новостей. Никакого телевизора. Радио иногда прорезается, но в основном по-русски. Боюсь, я не понимаю этого языка.

Грохнула задняя дверь. Лонни, явившийся с охапкой дров, воззрился на Мэллори. Он захлопнул дверь ногой и грохнул дрова на пол.

– Отнеси это в камин. Потом дуй наружу и наруби ещё.

– Не с такой рукой, Лонни, – возразил Джарвис.

Большая женщина, Мэй, вошедшая в этом момент, его поддержала. Лонни убрался, бормоча под нос.

– Советую поправиться как можно скорей, – обратился к Мэллори доктор. – Наш Лонни – ипохондрик, поэтому он склонен меня терпеть. Но ещё он один из самых больших лентяев на свете. Как-то раз он попытался заставить Салли рубить дрова вместо него.

– Лонни не так уж плох, когда научишься с ним взаимодействовать, – сказала Мэй, усевшись напротив Мэллори и закинув назад прядь седых волос. – Он не слишком умён, а ещё трус и поэтому любит поиздеваться над другими. Но в какой-то степени он просто очень большой ребёнок.

После ужина Мэллори и Салли вышли во двор. Остатки сарайной двери висели на петлях, словно разбитые бурей. Не было видно никаких животных. Воздух пах несчастьем и ветхостью. Несколько месяцев попустительства нарушили мирный упорядоченный вид больше, чем три четверти века активного использования.

Все нижние ветки громадного дуба, растущего перед домом были обкорнаны, видимо это был один из источников дров для Лонни. Мэллори осмотрел три пикапа. Все были новёхонькими, со сверкающей из-под грязи свежей краской, с временными номерами. Машины были загружены барахлом: красный плюшевый диван, горы дешёвой одежды, обувь в коробках, кухонные принадлежности, инструмент, телевизоры – Мэллори насчитал три в одной машине и четыре – в другой. Всё это было залито водой, проржавевшее, тонкий шпон, которым был обиты телевизоры, облез от многодневного воздействия стихий. Внутренности кабриолета, очевидно нового, тем не менее поросли плесенью из-за дождя. Мокрые листья усеивали сиденья спереди и шубы, удочки и ружья в кузове.

– Вместе с Лонни и Мэй было ещё два человека, ну, когда они сюда пришли, – сказала Салли. – Они грабили всё, что им под руку попадалось, грузили в машины, а потом выбрасывали одни вещи, чтобы освободить место для других. Ездили по округе каждый день в ту неделю, или чуть больше, пока были тут. Дом просто набит разным хламом. Потом они от этого устали.

– А что с ними случилось?

– Была драка. Лонни их побил. С тех пор я их не видела.

– Когда появился Джарвис?

– Где-то месяц назад. Лонни чуть его не застрелил, но он сказал, что врач. Это его и спасло. Лонни до смерти боится заболеть.

– Почему ты осталась, когда они приехали?

– А куда мне ещё идти?

– Что с теми городами, где Лонни и его дружки брали свою добычу? Там тоже никого нет?

– Нет. Я видела два города, пока была сама по себе, ну, после того, как сбежала. Видела только несколько трупов. Всё цело, просто покинуто.

Мэллори повернулся на звук хлопнувшей двери; тяжёлые шаги загрохотали по крыльцу; там стоял Лонни, утиравший губы тыльной стороной ладони. Он почесал живот, затем спустился и двинулся прямо к Мэллори и девушке.

– Я тут что подумал: прекращайте болтовню и валите-ка в дом.

– Он ещё не совсем в порядке, Лонни, – торопливо сказала Салли. – Доктор Джарвис сказал…

– Да какое мне дело, что там мелет этот старикашка? – оборвал её Лонни. – Я сказал тебе валить, парниша, вот и вали.

Здоровяк шагнул к Мэллори.

– Лонни, прекрати! – Салли преградила ему дорогу.

Он схватил её, словно намереваясь швырнуть наземь, но остановился, очевидно захваченный новой идеей. Притянув девушку ближе, он попытался поцеловать её раззявленным ртом.

Рядом с кучей нарубленных веток лежало сломанное топорище. Мэллори схватил его, зашёл Лонни за спину и, подняв тяжёлую деревяшку, со всей силы врезал мужчине по голове, которая издала звук лопнувшей тыквы. Лонни проковылял два шага и упал на колени. Мэллори подошёл к нему, как следует прицелился и ударил ещё раз, в основание шеи.

Лонни грохнулся лицом оземь. Мэллори отбросил дубину.

– Этот Лонни меня уже достал.

Салли подошла к Мэллори и прижалась к нему, дрожа всем телом. Мэллори держал её, успокаивая.

– Но что же будет, когда он очнётся? Твоя рука…

– Я ухожу, – отвечал он.

– Куда ты пойдёшь?

– Не знаю. В Линкольн или Омаху. Куда-нибудь, где есть какие-то организации, какие-то отряды сопротивления, хоть что-нибудь.

– Джефф, ты точно уверен в том, что произошло в городе?

– Ты веришь Джарвису? Думаешь, я сумасшедший?

– Никто не говорит о сумасшествии, Джефф. Просто в стрессовой ситуации люди иногда видят то, чего нет. Ты знаешь, такое бывает. Это такая защита разума. В этом нет ничего постыдного…

– А когда мне начинать верить? Сейчас? Я вправду врезал Лонни? Джарвис действительно говорил мне, что русские захватили всю страну? А ты настоящая? Или мне это тоже кажется?

– Я настоящая, Джефф. Даже не вздумай сомневаться.

Он посмотрел ей в лицо. Она прижалась к нему всем телом, тёплая и живая.

Он отпустил её, сделав шаг назад.

– Боже мой, Салли, ты подружка моей дочери, я слишком стар для тебя…

Голос его осёкся, от затёртости фразы.

– Мне девятнадцать, Джефф. Я женщина. Конечно, Лори – моя подруга, но это не… это нее…

Настала её очередь осечься.

– Салли, ты очень милая девушка – женщина, если тебе так больше нравится. Я в два раза тебя старше. Не думай, что ты не кажешься мне привлекательной: само собой да. В этом и беда. Я…