– Нет некомбатантов, – сказал лейтенант. – Залезайте в свою машину. Поведёт один из моих людей.

Мэллори и Салли забрались в кабину. Ухмыляющийся толстяк, воняющий козлом, втиснулся за руль и завёл двигатель, скрежетнув стартером. В пятидесяти футах впереди из-за ободранного и покосившего рекламного щита выбрался шестиколёсный Студебеккер. В него набились остальные бойцы.

Пикап развернулся и двинулся за грузовиком обратно в город Крит. Они проехали через три квартала делового района, миновали ещё один квартал домов, знававших лучшие дни, и свернули налево, на просёлочную дорогу. Так они ехали ещё милю по плоской прерии. Когда дорога поднялась на вершину холма, Мэллори разглядел обширный лагерь, раскинувшийся среди полей. Виднелись целые акры палаток, мили заляпанных грязью мостков, множество джипов, грузовиков, штабных автомобилей, причём на некоторых красовалась белая звезда американских вооружённых сил, на других – красная советская, сотни человек. Они подъехали к большому фермерском дому, расположенному в самом центре лагеря под сенью сикамор.

Салли держала его за руку всё время, пока они, выбравшись из машины, шли к дому вслед за русским офицером. Мужчины смотрели на девушку, пока они проходили мимо. Лейтенант провёл их через бывшую гостиную, откуда вынесли всю мебель, за исключением полудюжины стульев и письменного стола, за которым сидела девушка в униформе и что-то печатала на пишущей машинке. К стене была приколота большая карта штата и прилегающих территорий. Разноцветные булавки были вколоты в карту без всякой видимой закономерности.

– Ждите здесь, – скомандовал Брожный и, войдя в дверь, закрыл её за собой.

Через лишённое занавесок окно, можно был наблюдать передвигающихся по двору людей.

– Не похоже, что они переживают за то, что американские пленники что-нибудь натворят, – сказала Салли. – Они позволяют им свободно разгуливать, даже не охраняют никак.

Дверь распахнулась, лейтенант позвал их жестом. Мэллори и Салли вошли в другое помещение. Раньше это был кабинет: тёмные обои, блестящий диван. За большим столом в крутящемся кресле восседал человек, крутящий в тупых пальцах карандаш. Человек был велик, с грубым квадратным лицом, коротко стрижеными рыжими волосами: он носил зелёный мундир с тремя рядами нашивок и серебряными орлами американского полковника.

В гробовой тишине он посмотрел на Мэллори и девушку.

– Я – полковник Стрэнг, – сообщил он. – Брожный говорит, что прибыли из-под Биатриса. Это правда?

Мэллори кивнул.

– Возможно, вы проясните мне один момент, полковник? Кто тут главный? Вы или русские?

Стрэнг воззрился на него. Брожный захохотал.

– А вы думали, что ужасные красные вторглись в Небраску? – весёлым голосом произнёс лейтенант.

– Вторглись, чёрт побери, – Стрэнг говорил и смеялся без всякой весёлости. – Мы пригласили их. Они – наши союзники. Мы подверглись нападению – но не со стороны России.

– Я рад, что вы это понимаете, – сказал Мэллори. – Никто не верил моему рассказу. Я почти сам уверился, что у меня были видения.

– Ты о чём, парень? – нахмурился Стрэнг.

– Я о существах, что захватили Биатрис.

– Существах?

– Вы сказали, что знаете, кем мы атакованы.

– Да, знаем, – угрюмо ответил Стрэнг. – Китайскими коммунистами.

– Они нанесли удар утром двадцать третьего ноября, – сообщил Стрэнг. – День, бесславие которого затмит Перл-Харбор и потопление «Мэна». Мы недооценили китаёз, сильно недооценили. У них оказались такие штуки, о которых нам и мечтать не приходилось. Они обрушились на нас с огромной высоты и на таких скоростях, что те, кто сидел за радарами, не верили своим глазам. Мы выпалили из всего, что у нас было, но они отбились. ВВС атаковали, но сражаться было не с кем, и бомбардировщики были отозваны, когда пришло сообщение, что это не русские. Затем наши радары вышли из строя. Все и сразу. Но мы знали, где они. Мы двинули всю мощь – маловысотные бомбардировщики, штурмовики, бронетехнику. Ничего не помогло. Самолёты теряли управление и падали. Машины глохли намертво. Автоматы не стреляли. Тогда мы позвали на помощь Красную Армию. А потом, ещё и Болезнь поразила нас. Нам пришлось отступить и перегруппироваться.

– Борьба продолжается?

Стрэнг нахмурился.

– Как таковой борьбы вообще не было. Косоглазые – неуловимый враг. Мы даже не можем войти с ними в прямое столкновение, чёрт бы их побрал! – Кулак полковника обрушился на стол. – Но мы загнали их в тупик, заманили в болото. Они откусили слишком много. Им этого не прожевать.

– Это было три месяца назад, – сказал Мэллори. – Что произошло с тех пор?

– Мы воспользовались затишьем, чтобы собраться с силами и подготовить контрнаступление.

– Если вы не сталкивались с ними напрямую, то откуда знаете, что это китайцы?

– А кто ещё это может быть? – парировал Стрэнг. – И каким образом вы ничего об этом не знаете?

– Он болел, – быстро проговорила Салли. – У него была амнезия.

Стрэнг крякнул.

– Вы утверждаете, что были неподалёку от Биатриса. И вы ничего не видели?

– Я не видел никаких следов китайцев, – обтекаемо отвечал Мэллори.

Стрэнг кивнул.

– Чем вы занимались, мистер Мэллори?

– Я инженер.

– Хорошо, – снова кивнул Стрэнг. – Мне нужны инженеры. Мне нужен каждый, до кого я могу дотянуться, но квалифицированные люди – больше всего. Мэллори, я предлагаю вам офицерское звание в моей армии.

– В вашей армии?

Стрэнг хмуро взглянул на него.

– Да, это я имел в виду. Я её создал, я её обеспечиваю, я отдаю приказы. Это моя армия.

– Что по поводу всего этого говорит Вашингтон?

– Ни черта не говорит, – спокойно ответил Стрэнг. – И Москва тоже. Лучше перестройте своё мышление, мистер Мэллори. Старые порядки кончились. Связь пропала, а с ней и старая власть, и старая экономика. Чем скорее вы это осознаете, тем больше шансов у вас выжить в новых условиях.

– Что стало с народом?

– Я забрал себе трудоспособных. Остальных вывезли за пределы моей зоны ответственности. Что за глупый вопрос.

– Меня интересовало, как они вписались в новый порядок.

– Забудьте о них, Мэллори. Есть более насущные поводы для беспокойства. Как офицер вы, само собой, будете иметь наилучшие условия. Я прочесал всю округу на предмет припасов. Увидите, мы здесь неплохо устроились. Не то чтобы мы тут самоуспокоились. Стараемся произвести такое впечатление на врага. Тем лучше мне удастся следующий ход. Сконцентрировавшись так, они сами сунули голову в петлю. Ни малейшего сомнения – в панике после первых неожиданных успехов. Как япошки после Перл-Харбора: уничтожили флот и не знали, что делать дальше.

Стрэнг встал, прошёл через комнату и развернулся.

– Крайне дерьмово, что вы ничего не видели в окрестностях Биатриса. Мне нужна разведка, Мэллори – нужна до дрожи! Я бы левую руку отдал, лишь бы знать, что затевают желтопузые ублюдки! – Он ударил кулаком по ладони. – Но с разведкой или без разведки, я намерен ударить по ним всем, что у меня есть – и стереть Биатрис с лица земли!

– Полковник, в Биатрисе нет китайцев, – произнёс Мэллори.

Стрэнг наклонился к нему.

– И откуда вам это известно?

– Я был там. Два дня назад.

Стрэнг обошёл стол и уселся в кресло. Он выдвинул ящик и извлёк оттуда пистолет, положив его на столешницу.

– С самого начала, Мэллори. Теперь рассказывайте всё.

Мэллори конспективно сообщил обо всех событиях, произошедших с момента его пробуждения до отъезда из города. Когда он закончил, Стрэнг смотрел на него с отвращением.

– Мозги набекрень, – категорически заявил он.

– Полковник, попробуйте посмотреть на вещи непредвзято, обдумайте мною сказанное. Всё, что вы говорили соответствует моим словам…