Было видно, что Профессор чувствовал себя неуютно. Ему, конечно же, рассказали сказку и про его болезнь, и про анабиоз, и про пробуждение через тысячи лет, и об эффективном излечении. И логикой он все это уже постиг, а вот душа, всю свою долгую жизнь прожившая на Земле, пока еще никак, наверное, не могла привыкнуть к замкнутому пространству маленькой космической базы, одиноко болтающейся в кольцах Сатурна.

– И скажите на милость – почему вы не были на вводном инструктаже?

Сергей пожал плечами.

– Я все-таки не специалист в физике, – честно признался он.

– Однако разбаловал вас предыдущий руководитель, – сухо произнес Профессор. – При мне все будет по-другому. Имейте это ввиду.

Сергей покорно кивнул. И эту фразу он тоже уже слышал.

– Через час – просмотр результатов опытов предыдущего руководителя, – сказал Профессор.

Речь шла о сведении обычной космической капсулы с еще одной разновидностью антивещества, пытаясь воспроизвести в точности все, что случилось в свое время с грузовым кораблем "Атлант" и его экипажем. Но пока у них ничего не получалось.

– А я зачем вам там нужен? – честно спросил Сергей.

Профессор строго посмотрел на него.

– Молодой человек. Ваш вклад хоть и небольшой, – намекнул он на то, что Сергей всего лишь протирает столы и шкафы, – но все же вы – член нашей команды. И должны участвовать в общем процессе. А если вам это неинтересно, то мы вас и не держим.

Сергей улыбнулся про себя, но ничего не сказал.

– Все равно, порядок – есть порядок, – добавил Профессор менее уверенным тоном.

* * *

Сидя в темном помещении испытательного бокса номер четыре Сергей без всякого интереса смотрел на уже порядком надоевшую картинку. На небольшом экране космическая капсула, созданная из натурального железа – не из нейтринного (для этого перерабатывали соответствующие камни из колец Сатурна), замерла неподалеку от сгустка антивещества, вспыхивающего тысячами мелких искорок в черноте космоса. Потом две этих непримиримых материи медленно поплыли навстречу друг к другу, к своей неминуемой гибели. Потом, строго по плану, капсула развернулась, включив дюзы и опалив плазмой мерцающий сгусток. Искрящийся шар дернулся и медленно поплыл навстречу огненной струе, вытягиваясь в каплю.

Вспышка. Тут же сработали светофильтры.

И вот уже космос чист.

Вспыхнул свет в боксе, и народ так же деловито поднялся и как обычно молча и без всяких эмоций покинул помещение.

В дверях Сергей столкнулся с Олафом.

– И как тебе? – спросил физик, поморщившись. – Одно и тоже…

– Глупо все это, – сказал Сергей.

– Что глупо? – переспросил Олаф.

– Капсула конечно же, – пожал плечами Сергей. – Хорошо хоть, что уже отказались от идеи строить корабли, массой равные "Атланту".

– Что предлагаешь делать? – в свою очередь пожал плечами Олаф. – Здесь ведь совершенно непонятно, за что можно зацепиться в своих поисках.

– Наверное, проще закатать антивещество в маленькие шарики, – сказал Сергей.

– Вводить внутрь материи?! – подхватил Олаф. – Возможно, что-то это и даст. Но ведь это так далеко от твоего случая!

Сергей на это ничего не ответил.

* * *

Олаф ушел, а Сергей, снова задержался у иллюминатора, с тоской глядя в бескрайнюю даль космоса. Когда-то он был с ним на равных, и этот, далекий теперь, мир принадлежал ему, он был с ним на "ты". Как немыслимо давно это было!

Отдел физиков встретил его настороженной тишиной, опустошением и беспорядком – словно началась война и все вымерли, разом выбежав куда-то в страшной спешке.

Вот замечательно, поразился Сергей. Убираешь тут убираешь, и на тебе – все заново. Интересно, что они здесь творили?

Пожав плечами, он принялся снова наводить порядок, прислушиваясь к непривычной тишине. Было как-то не по себе, неуютно.

По пустому коридору кто-то пробежал. Что снова удивило Сергея. Крысы, что ли, снова напали? – подумал он. – Но не должны. Все-таки далековато от окраин. И Сергей принялся с шумом составлять перевернутые стулья.

Шаги между тем притормозили. Вернулись. В комнату испуганно заглянул совершенно обалдевший связист Петечка.

– Серж, а вы что тут делаете? – дрожащим голосом спросил он, переводя дыхание.

– Работаю, – пожал плечами Сергей, останавливаясь и внимательно глядя на Петра.

– Вы что? Не знаете? – искренне поразился юноша.

– А что такое?

– Война! – чуть ли не завопил запыхавшийся Петр. – На нас напали! – истошно выкрикнул он. – Из космоса!

И убежал. А Сергей, сорвавшись с места, побежал следом за ним.

В комнате связистов шестого отдела было тесновато. Но связисты никого не выгоняли и дверь не закрывали, так как в коридоре тоже толпились озабоченные люди и тоже с нетерпением ожидали вестей.

Сергей кое-как пробился к приборам.

Стояла напряженная жуткая тишина. Боялись пропустить хоть одно слово связистов.

– Эскадра… Сатурн их закрывают, – раздался сдавленный голос. – Сейчас головной появится.

Кто-то всхлипнул. Явно – девушка. И на нее тут же зашикали. Все кто мог, вытягивая шеи и вставая на цыпочки, неотрывно и совершенно не мигая смотрели на зеленый экран устаревшего радара.

– Дождались, – тихо шептались за спиной Сергея. – Все, чего мы так боялись – случилось.

– Эх, не успели, – вторили им. По голосу Сергей узнал начальника медицинского отдела. – Еще бы чуть-чуть… – и такая горечь прозвучала в его голосе, что Сергею даже стало неловко, что он так мало отдавал своей плоти на анализы.

Вдруг какая-то рябь прошла по неподвижному экрану и из-за плотной полосы колец Сатурна осторожно выплыло толстое сигарообразное пятно вражеского крейсера.

Сергей помогал Олафу – какой может быть обед с Коурисом? Да и ужина тоже по-всей видимости не предвидится. Они вдвоем в спешке выносили сильно шумящие в плане электромагнитного излучения приборы. Распоряжение мэра станции вышло незамедлительно и теперь все должны были участвовать в экранировании базы. Но, однако, в лаборатории больше никого не было.

– А где остальные? – наконец поинтересовался Сергей у Олафа.

– Все сейчас толкутся на копировальной станции, – скривился физик, пакуя очередной прибор в коробку. – Торопятся снять с себя копии. На всякий случай. Сам понимаешь, мол, хочу чтобы жил Я, который испытал все это, пережил, а не тот, который когда-то там… и всего этого не видел, не любил и так далее. Так что еще впереди нас ждут очереди с ночи, спальные мешки, и много чего разного.

Сергей усмехнулся этой печальной картине.

– А вы? – спросил он.

– А зачем нужна моя жизнь? – чисто фаталистически пожал физик плечами. – Тех моментов, которые уже есть – вполне хватает. А записывать вот эти последние месяцы, чтобы сохранить, что я чувствовал все это время, и что я видел – глупо. – Олаф снова пожал плечами. – Ничего примечательного за это время не произошло.

– Но ведь это же, фактически, равносильно твоей смерти, как личности! – удивился Сергей. – Если вас восстановят – вы будете уже не тем Олафом, которого я знал, с кем вместе завтракал и ужинал, и с кем вместе спорил о мире.

– Вы, конечно же, правы, – кивнул Олаф. Было видно, что этот разговор ему неприятен. – Но, во-первых, я фаталист. Во-вторых, со всех людей матриц не снимут – станция не потянет. А, значит, будут отсеивать самых нужных. И если не попадаешь в эти ряды – это будет довольно существенный удар. И я не хочу его испытать. А в третьих, вам-то самому как? Вам ведь в сто раз должно быть тяжелее! И страшнее! Нас всех еще могут восстановить, мы еще будем жить. А вот вы?

– Я тоже в какой-то мере фаталист, – усмехнулся Сергей. – К тому же впереди меня ждут сирены, – многозначительно добавил он.