Только, в отличие от земных космонавтов прошлого, внизу нас не ждали подготовленные, идеально гладкие посадочные полосы военных аэродромов. Поэтому венерианский челнок был амфибией, и предназначался для посадки на воду.

В этом и заключалась основная сложность экспедиции. Мы не могли сесть в непосредственной близости от объекта — он находился в гористой местности, поросшей густыми джунглями. Туда даже на парашюте не спуститься.

Поэтому для посадки челнока выбрали близлежащую мелководную бухту, с трёх сторон закрытую от моря высокими скалами. Ширины этой бухты по расчетам хватало не только для приземления, но и для последующего самолётного старта, на который челнок был рассчитан.

Торможение возле Венеры закончилось штатным выходом на высокую орбиту. На подготовку к спуску у нас был всего один виток: командование торопило.

Никаких следов фаэтонского корабля обнаружить так и не удалось. Или, увидев новые возможности наших двигателей, они поменяли первоначальный план и отказались от полёта к Венере (что сомнительно), или технически не имели возможности придать своё посудине большее ускорение, даже когда обнаружили нас. Тогда их прибытия на орбиту можно было бы ожидать со дня на день.

Конечно, это не могло меня не беспокоить, тем более, что на орбите оставался «Гимерос» с Камелией на борту. Впрочем, как выяснилось, корабль отнюдь не был беззащитным, и в случае прямого нападения мог дать более, чем достойный отпор.

Непосредственно перед посадкой в челнок у меня случился ещё один короткий разговор с Камелией.

— Сидит, как влитой, — сказала она, имея ввиду мой венерианский костюм. Мы десантировались не в скафандрах, как можно было бы ожидать — а в специальном снаряжении, предназначенном для работы на поверхности. Чтобы не терять времени после посадки. Биосфера Венеры была более-менее хорошо изучена, нам даже сделали прививки от условных патогенов, которые могли бы паразитировать на марсианских организмах, но всё равно — ношение фильтрующей дыхательной маски было обязательным. Потому что от всего не убережешься.

— Ну а как ему ещё сидеть? — улыбнулся я, — всё-таки под меня делался.

— Верно, — кивнула Камелия, а потом наклонилась к моему уху, и прошептала: — помни, Венера — планета-ошибка, с которой всё началось. Возможно, тебе это поможет, когда будет нужно…

Мне на секунду показалось, что она хочет меня поцеловать. Это было неожиданно, волнующе и приятно. Но нет — она всего лишь поправила датчик у меня на затылке.

Я неловко улыбнулся, и полез в челнок, где уже устраивался Кай.

Спуск вышел довольно жёстким. Согласно директивам Марса, мы по-прежнему были вынуждены жестко экономить время. Это была не баллистическая траектория, конечно — но где-то близко к ней. Заодно и горючее для обратного старта сэкономили.

После торможения в верхних слоях атмосферы нас ждал ещё один неприятный сюрприз. Ещё не покидая челнок, мы на своей шкуре почувствовали, что такое плохая погода на Венере.

Тропосфера в точке высадки бурлила и ярилась. Сплошной огненной завесой сияли разноцветные молнии. Челнок ощутимо потряхивало. Я знал, что машина на это рассчитана, и что возможности возвращения на орбиту для последующего спуска в более благоприятное время нет — просто не хватит горючего. Поэтому приходилось делать вид, будто происходящее за иллюминаторами меня не сильно беспокоит.

Чтобы как-то отвлечься, я начал думать о словах Камелии. Про планету-ошибку. Для чего она это сказала? И что имела ввиду? Возможно, я бы смог это быстро вычислить, если бы подключил свои новые способности. Но делать этого не хотел. Во-первых, уже позже я понял, что они сжирают огромное количество ресурсов. После нескольких минут в режиме «сверхвычислений» меня потом пару дней преследовал жуткий голод и слабость. А в условиях чужой планеты быть не в лучшей физической форме — значит, быть уязвимым.

— А ведь мы будем первыми людьми на Венере! — Кай прервал мои размышления, — и когда-нибудь про нас будет знать каждый школьник. Когда снимут секретность, конечно.

— Круто, — ответил я, и не смог сдержаться, чтобы язвительно не добавить: — и как это согласуется с твоим видением скорого Апокалипсиса?

— Ну, после гибели наших врагов и нашей окончательной победы, — не растерялся Кай, — когда снова будут школы. Героев Ареса будут знать только адепты. А на Марсе останется ещё много других богов. А вот военных, космонавтов, первых на Венере — будут знать все.

Я поглядел на напарника, и не смог сдержать улыбку.

— Ещё один мир из трёх, где есть жизнь, — ободрённый, продолжал Кай; отсветы молний отражались в его глубоких чёрных глазах причудливо и зловеще, — и единственная в своём роде во всей солнечной системе!

— Из четырёх, — поправил я, — на Земле господствуют одноклеточные, и совсем недавно возникли эукариоты.

— Серьёзно? — Кай удивлённо поднял брови, — не знал.

Я прикусил язык.

— А чем Венера уникальная-то? — спросил я, чтобы сменить тему.

— Ну, как. Направление вращения же, — Кай пожал плечами, — я его имел ввиду. Неизвестно, почему творцы решили закрутить этот мир в другую сторону.

Вот как… я ведь наверняка это знал. Надо было просто вспомнить. В моём времени у Венеры, кажется, есть такая же особенность.

И что это, по мнению Камелии, должно значить? Творцы ошиблись?

Сели мы благополучно. Бухта действительно была хорошо защищена от внешнего шторма, и волнение было относительно небольшим. А через пару часов буря закончилась. Выглянуло Солнце — непривычно огромное и яркое. В небе повисли сразу три радуги, сформировав что-то яркого тоннеля над узкой полоской воды, куда привенерианился челнок.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы двигались к ближайшему берегу с помощью водомётов. Во время спуска они скрывались под тепловой бронёй, но сейчас выдвинулись в мореходное положение.

Я вглядывался в приближающуюся иссиня-зелёную стену.

Деревья тут были огромными! Ни на Земле, ни на Марсе я подобных не видел. Наверно, так мог бы выглядеть легендарный Иггдрасиль — мощные стволы высотой в две-три сотни метров, увенчанные густыми кронами. Под этими кронами заросли шли ярусами — от исполинских лиан, до кустарников, больше похожих своей высотой и размерами на земные деревья.

Какая живность могла водиться в этом «эдеме» я хорошо себе представлял. Мы встречали реконструкцию кое-каких экземпляров на полигонах. Я автоматически потёр раненое плечо, которое вдруг начало тревожно зудеть.

— Следующие двенадцать часов должна быть хорошая погода! — Кай сверился с данными, полученными от «Гимероса». Корабль как раз в этот момент, пролетая над нами, уходил на очередной виток.

— Это радует, — ответил я, — должны успеть дойти.

Я открыл карту, и сверился с маршрутом, предложенным компьютером. Путь был, прямо скажем, очень приблизительным, и не учитывал множество факторов, недоступных для анализа с орбиты.

Берега мы достигли до обидного быстро. Кай выбрал точку высадки — что-то вроде небольшой песчаной косы, примыкающей к дельте небольшой речки, впадающей в бухту. Очевидно, коса была намыта водой, текущей из материка. Узкая полоска песка ныряла под нависающие над водой кроны нижнего яруса. Радары и оптические сканеры показывали, что никаких сюрпризов рельефа под густой растительностью не ожидается.

— Надо перекусить перед выходом, — предложил Кай, — идти далеко, а там, — он махнул в сторону джунглей, — может не быть возможности.

— Согласен, — кивнул я, — только не слишком плотно, а то двигаться будет сложно.

Кай улыбнулся, и кивнул.

Мы наскоро перекусили концентратами, и отправились в планетарный шлюз. Там нас уже ждало снаряжение, предназначенное для экспедиции — изолирующие костюмы, фильтры, которые позволят использовать атмосферный кислород для дыхания, припасы, обеззараживатели, аптечки с универсальными антидотами, конечно же, оружие — станнеры и лучевые пульсаторы, и вишенкой на торте — самые продвинутые научные сканеры. В конце концов, до конца ведь не было известно, что именно мы должны обнаружить. Всё это дело довольно прилично весило — особенно с учётом повышенной гравитации. Я хотел взять побольше, но Кай возмутился. Так что снаряжение поделили поровну.