Но Саурон явно не был бы в восторге, если бы его крылатое чудо встало между двумя армиями и начало вести примиряющие речи. И в конце концов Манвэ убедил себя, что добро можно творить и не явно, а втайне. Если он спасет хотя бы нескольких эльфов или поможет им укрыться, будет прекрасно! Пленником в замке Барад Дур он давно не был и с этой мыслью решился потихоньку оставить Мордор и последовать за Сауроном. Так и случилось, что за силами темного майа всюду следовала невидимая светлая тень. Манвэ умело скрывался и решил явиться во плоти лишь в самом крайнем случае. Он думал незаметно предупредить эльфов о предстоящей битве — но каково же было его удивление, когда он обнаружил, что Саурон тоже под покровом ночи отправился в Ост-ин-Эдиль в одиночку.

Явился он туда лишь затем, чтоб потребовать у Келебримбора эльфийские кольца и кольца гномов — теперь он хотел отдать их тем, кто будет ему верен, и разъярился, узнав, что эльф незаметно отправил их в надежное место в гаванях Линдона, владений Гил-Галада.

Ночь окрасилась огнями, всюду раздавались крики битвы и звон клинков, горели остроконечные пики башен и домишки простых мастеров, а Манвэ метался под ночным небом и ничем не мог помочь. Он увидел, как наяву воплощаются кровавые мечты Саурона о мести, увидел, как побежденного Келебримбора, проткнув копьем, поднимают над полчищем армии орков, которая вступала в город, черной волной затопив его улицы…

Манвэ было мучительно жаль нолдо-мастера. Он увидел, что в Тьелпе еще теплилась жизнь, и сочувствие захлестнуло его. К счастью, скоро наступление орочьей армии захлебнулось — их встретил град стрел с земляного вала, что окружал Бар Мирдайн. Кровавый “стяг” уронили, и Манвэ, метнувшись вниз и подхватив несчастного под мышки, стащил его с острия пик и унес ввысь. Быть может, стоило отпустить его в чертоги Намо, но ему казалось, что он слышит еще тихие стоны эльфа, и твердо вознамерился его спасти.

Но возник вопрос — куда теперь с ним направиться? Можно было выбрать укромное место в каком-нибудь дальнем селении на краю Гондора, но ведь Саурон, победив в битве, мог вернуться в Мордор в любую секунду, обнаружив его отсутствие. И Манвэ решился направиться со своей ношей обратно в черную крепость. Стоны и предсмертные хрипы, вырывавшиеся из груди израненного эльфа, только укрепляли его в верности выбранных решений. На счастье, на Мордор опустилась глухая ночь, и Манвэ незаметно вернулся, укрыв спасенного в комнатке слуг при своих покоях. Разбудив сонного Нарха, он велел ему принести лечебных зелий и трав, а сам принялся петь целительную песнь. Возрождающие силы Манвэ были велики, и раны и внутренние кровотечения затягивались под его рукой сами. Он вглядывался в измученное лицо мастера, радовался еще одной спасенной жизни и искренне надеялся, что Саурон лишь обрадуется тому, что ему удалось спасти столь гениального Мастера. А потом он увидел воспоминания самого Тьелпе и его отказ взять свои отрезанные крылья, и благодарно обнял этого нолдо.

Так продолжалось несколько дней: Келебримбор лежал в беспамятстве, понемногу приходя в себя, Нарх таскал ему еду, питье и целебные отвары, а Манвэ пытался полностью излечить его тело и душу. Но идиллия эта не могла тянуться вечно, в прекрасный закатный нолдорский вечер, когда лучи закатного солнца красным цветом, подобным пролитой крови, заливали долину Мордора, на пороге его покоев явился Саурон.

— Моя пернатая прелесть, где ты? — позвал он. — Я скучал!

Манвэ радостно обнял его и прижался, обнимая тихонько. Все было бы хорошо, но внезапно до чуткого слуха Саурона донесся тихий стон.

— Что это? — насторожился он.

— Ох, — Манвэ смутился и, казалось, испугался. — Это я в нетерпении и соскучился по тебе, — и он торопливо увлек его на ложе.

Саурон чуть нахмурился, но последовал за ним, немного лениво отвечая на поцелуи. Когда Манвэ стал избавлять его от одежд, Тёмный Властелин мягко перехватил его руки.

— Я не в настроении, — остановил его майа, просто ложась рядом на постель и не собираясь переходить к чему-то большему. — Давай в другой раз.

Вала надул губы, но настаивать не стал, хотя и был удивлен тем, что ему отказали. Он лег поближе и обнял Саурона поперек груди.

— Ты очень устал, да? — заботливо поинтересовался он, заправляя рыжие волосы Майрона за ухо.

— Нет, ничуть, — спокойно ответил Гортхаур, — просто не хочу.

Это показалось Владыке Ветров совсем удивительным. Он помнил, как в Валиноре Саурон не упускал ни единой возможности соблазнить кого-то. А тут вала сам себя ему предлагает, а он не хочет! Тут явно что-то не так…

— Ты же не думал, что я буду проводить с тобой все свое время и ублажать, как только ты пожелаешь? — чуть насмешливо поинтересовался Гортхаур. — У меня есть дела поважнее. Я думаю, не мешай.

Тёмный Властелин сгреб его в объятия, чтобы тот не шевелился лишний раз и не отвлекал. Он коротко поцеловал Манвэ в лоб, о чем-то размышляя. И тут где-то в глубине покоев снова раздались какие-то звуки. Саурон перевел взгляд на валу и недоуменно изогнул бровь. В другой комнате послышался звук бьющегося стекла.

— Кого опять ты притащил сюда? Очередного орка? Дракона? Или енота? — недовольно проворчал Саурон, выпутываясь из объятий и вставая с постели.

— Никого я не притащил! Нет-нет! Останься, это просто птички шумят. Ты же дарил мне сову, я выпустил ее полетать.

— Не припоминаю, чтобы эта сова умела стонать человеческим голосом, — скептически ответил Саурон, накидывая на плечи халат.

Манвэ как ужаленный подскочил с кровати и загородил собой дверь.

— Не ходи, прошу. Там правда ничего такого.

Вала уперся ладонями ему в грудь и расправил крылья, не давая пройти.

— Лучше не зли меня, Манвэ, и уйди с дороги, — прошипел майа, чувствуя неладное. Эти неуклюжие попытки валы что-то скрыть только раздражали.

Саурон отогнул крыло и беспрепятственно обошел Манвэ, направляясь к источнику звука. Тёмный Властелин распахнул дверь и обомлел. Келебримбор лежал на диване, причем совсем целый и невредимый, но заметно ослабший. Потянувшись за бокалом, он случайно уронил кувшин с водой и разбил его. Увидев в дверях Саурона, нолдо побледнел.

А вот Тёмный Властелин радостно улыбнулся и даже в порыве чувств обнял Манвэ.

— Ты исцелил его для меня? О, я так тебе благодарен! — восторженно проговорил он.

Вала выдохнул и обнял его в ответ, решив, что переживал напрасно, и Саурон действительно встал на путь исправления. Но следующие слова расставили все по местам:

— Теперь я смогу убить его еще раз и даже растянуть удовольствие, как следует помучив напоследок!

Саурон отстранился, достал из ножен кинжал и двинулся в сторону эльфа.

— Что? Нет!!!

Манвэ всполошился и вновь уперся в него, полный решимости не допустить кровавой расправы.

— Прошу тебя, Майрон, оставь его. Ты уже отомстил, а теперь отпусти его… Ради меня. Пожалуйста.

Саурон с сомнением взглянул на Манвэ, видимо, колеблясь. Но потом снова шагнул вперед, поудобнее перехватив клинок.

— Майрон! Умоляю! Если ты отпустишь его, я сделаю для тебя все, что угодно! — в отчаянии пообещал Владыка Ветров.

А это предложение уже заинтересовало Саурона. Иметь в должниках валу было очень полезно. Майа пока не знал, что попросить у него, но на такое предложение все же стоило согласиться. Тёмный Властелин не без сожаления убрал кинжал.

— Стража! — позвал он стоящих за дверью орков, чем снова заставил валу напрячься. — Вышвырните этого эльфа из Мордора.

Услышав это, Манвэ успокоенно выдохнул.

— Будешь должен, ангел. — Усмехнулся Гортхаур, возвращаясь в спальню.

На лице Манвэ расцвела улыбка. Он спас хотя бы одного и смог отговорить своего жестокого любовника от очередной расправы над невинным эльфом. Несмотря на его опасения, Саурон не стал требовать ничего, а лениво развалился на ложе, приобняв его и зарывшись в мягкие перья: у него не было потребности во сне, какая бывает у слабых человеческих тел, но нравилось само ощущение расслабленности — он любил отдыхать так от бессчетного числа дел.