Литмир - Электронная Библиотека

— Потому что он желал воспользоваться моим мастерством, — ответил Куруфин. — Но ничего не услышал за все эти годы.

Говоря так, он ожидал хотя бы негласного одобрения, но Келегорм не колебался перед

— Очень жаль, что ты отказался, Курво. Он был бы благодарен. Он бы вознаградил твое мастерство по заслугам.

Установилась долгая пауза. Куруфин хотел разразиться долгим ругательством, даже криком, но не стал: брат оставался его единственной надеждой на вызволение, и злить его он не хотел, понимая, в чьих руках вся власть.

— И многого ли добился ты, служа ему? Ты ему отдаешься, Тьелко, и ничего не получаешь взамен. Он использует тебя самым низким образом.

Келегорм явно начинал злиться, но только подбирал слова. “Я счастлив служить ему” Нет. Это было бы лишним. Он, Тьелко, не нуждался в том, чтобы оправдываться.

— Мы равно ничего не добились, но твоё положение несравнимо хуже, — холодно, но спокойно ответил он. Куруфин бы назвал его тон умиротворённым. — Но мне всё же жаль тебя. Я попрошу его дать тебе свободу.

— Это будет не слишком умный шаг. Он меня не отпустит назад, он знает, что я его враг и им останусь.

— Такого я и не стану просить, но вот освободить тебя из клетки… — и Келегорм сокрушенно оглядел края его грязных истрепавшихся одежд. — Я бы взял тебя к себе, Курво.

— Этого мне не надо.

— Я всё же попрошу. Владыка милостив. Ты совсем его не знаешь.

На этом братья расстались.

Тем же вечером, глухим и темным, Келегорм решился подойти к Морготу, хотя ему уже давно не приходилось ни о чем его просить.

— Подойди.

Келегорм оставался на месте.

— Скажи мне одно, господин, — горько проговорил он. — Ты и впрямь отпустил братьев?

— Подойди, — подозвал его Моргот вторично, и когда нолдо приблизился, начал неспешно навевать морок. — Разве я стал бы лгать? Разве твои братья хоть чем-то помешали воплощению моего замысла? Разве не сопутствовали они мне, убивая сородичей-эльфов ради одного-единственного камня? Я отпустил их, Тьелкормо, лишь потому, что если бы я повесил их, их конец был бы более славен, чем тот, что приняли они. Хочешь его видеть? Твои младшие братья пали в той резне, но для двоих старших потеря его стала горше всего, а бессилие передо мной заставило пойти на безумства, — и с этими словами он указал ему судьбу Макалаурэ, скитающегося вдоль берега моря, и Майтимо, глядевшего вниз с обрыва, давая как наяву ощутить тяжесть, залегшую на душе одного и черное отчаяние другого.

Келегорм отшатнулся, моля, чтобы страшное видение прекратилось. И неуверенно, но с надеждой взглянул на Моргота вновь. Точно зная, что речь пойдёт о Куруфине, Моргот встретил его мрачным взглядом. Нолдо подобрался ближе несмело, и черная рука указала ему на пол рядом с собой — Келегорм послушно сел, положив голову Мелькору на колени и чувствуя, как тяжелая длань перебирает его волосы, достав из-под доспехов и расплетая длинную косу.

— Сними доспехи, — сказал ему господин, и пока Келегорм раздраженно дергал завязки у наплечника, стараясь не мешать гладившим его рукам, он продолжил: — Ты хочешь, чтобы я освободил твоего брата, Тьелкормо? Но он непокорен. Я сделаю его мастером в кузнице — он не станет работать.

— Я понимаю, — в голосе Келегорма сквозило искреннее сожаление. — Мне жаль, что он оказался неспособен объять твое величие. Если бы ты только помог ему в этом, как был бы счастлив он… как были бы счастливы мы вдвоем!

— Ты и впрямь лишен всякой ревности и так же искренен, как и в первый день. Хорошо, — кивнул Враг мира.

— Я смогу отплатить чем скажешь, — нолдо поднял к нему лицо. Ладонь он положил на пряжку его пояса, готовый ублажать его. И Моргот, которого зачастую так раздражала грубая лесть и угодливость, не раздражался.

Моргот чувствовал несмелые поглаживания сквозь собственное облачение, которое скоро скинул, позволяя себя ублажать. Аккуратные губы выученно доставляли ему удовольствие; он хлестал эльфа по щекам, если что-то шло не так, как ему желалось, и не давал отстраниться, пока не окропил семенем его лицо, после заставляя себя облизать. Умывшись и вернувшись, нолдо послушно сел ему на колени и прижался, гладя широкую и могучую грудь господина, хоть его собственная стать и грация дикого зверя ничуть не уступали морготовым. Всё же он дал себя усадить, хотя принял его член на всю глубину в себя не без вскрика. Моргот чувствовал, как подрагивают чувствительные, не разошедшиеся ещё мышцы его нутра, и преодолевал их сопротивление, грубо придерживая Келегорма за талию и поднимая бедра вверх. В то же время он был готов целовать обе слезинки у него на ресницах. В звериной страсти он не забыл приласкать самого эльфа и обхватил рукой его член, пока мягкий и не слишком возбужденный; ему нравилось, как смущается нолдо, ощущая этот знак внимания, и в этот раз был особенно изощрен, то проходясь по всей длине его члена, то высвобождая нежную головку из-под крайней плоти, то мягко разминая мошонку и ощупывая яички. Эльф выплеснулся на себя почти сразу, не давая пережать член покрепче у основания и оттянуть сладкий миг; безусловно, за это его стоило наказать, но Морготу казалось лестным, что он оказался не в пример сильнее, и продолжил овладевать им, пока не излился сам, впиваясь когтями ему в бока. Келегорм обессиленно полулежал на нем, невзирая на налившиеся кровью отметины, и принял их безропотно, зная, что скоро Моргот покроет их не менее горячими поцелуями.

— Вряд ли твой брат сможет быть со мной хоть когда-то так же ласков. Он отдался во власть своих умений и не понимает, что они — не цель, а лишь средство. Но с тобой я буду счастлив, несмотря ни на что и какой бы ни была моя собственная участь.

— Я разделю её с тобой, — вторил ему Келегорм.

50
{"b":"716197","o":1}