Сотовый телефон заерепенился на прикроватной тумбочке. Через некоторое время из – под одеяла вынырнула рука, нащупала его и утащила. Чуть погодя одеяло улетело на пол.
Молодой человек лет двадцати трех – двадцати четырех, со всклоченной пшеничного света шевелюрой, порывался что-то сказать в трубку, но ему, видимо, не давали слова. Он в нетерпении вскочил, по-прежнему держа сотовый у уха, тщась при этом еще и закурить. Руки у него заметно дрожали. Зажигалка выскользнула и улетела под кресло. Разломив в ярости сигарету, он попытался открыть бутылку с минералкой, но тут же весь облился.
– Мама! Ты мне дашь вставить слово? – заорал он наконец в трубку. – Я всё знаю! Кто я и что я! На следующей неделе все проблемы будут решены. – Он отключил телефон и со злостью швырнул на постель.
Тут в дверь решительно постучали:
– Илья, мальчик! Ты пробудился, наконец, открой же дверь.
На пороге стояла бабушка.
– Я проснулся и получил очередную порцию промедола от твоей дочки. – Молодой человек картинно поклонился и развел в стороны руки, одновременно присев в шутовском книксене.
– Прошу тебя, прекрати паясничать и разговаривать со мной в таком тоне. Я так понимаю, ты вчера опять что-то натворил.
– Наверное. Впрочем, еще не знаю.
– Прекрати немедленно! У дедушки опять высокое давление, и я бы не хотела…
– Хорошо, не буду! – Молодой человек завалился в глубокое кресло и вытянул жилистые, покрытые густым рыжеватым покровом ноги.
– Иди завтракать. – Интеллигентного вида старушка, одетая так, будто ей идти на прием к губернатору или в дворянское собрание, поджала губы. – Тем более, Илья, уже два часа пополудни.
– Как два часа! – Илья вскочил.
В подтверждение ее слов из гостиной раздался характерный щелчок и послышался бой старинных напольных часов.
Илья рассеянно ковырялся в тарелке, изредка искоса поглядывая на свое отражение в зеркале. За спиной застыла статуей старуха; изредка поправляя старинную брошь на груди, она зорко наблюдала за рукой внука, который лениво издевался над остывшим бифштексом.
Ему очень хотелось выпить, и он даже знал, где стоит бутылка в буфете, но домашний полицейский твердо стоял на посту. Любой взгляд в сторону буфета был бы немедленно прочитан «гроссмутер», как иногда любил он называть свою бабушку.
Пришла эсэмэска: «Выйди на связь». Илья повертел в руке дорогой смартфон. Опять посмотрел на свое отражение в зеркале. Вид был неважнецкий.
– Привет, Влад! – Илья оставил основательно препарированные полбифштекса на тарелке и продефилировал в ванную комнату, где на всю мощь включил кран с холодной водой.
– Привет, привет! – донеслось с другой стороны. – Уже доходит три часа, а ты молчишь. У тебя проблемы, а ты их…
– Я сейчас об этом думаю.
– Об этом поздно думать, Илья; их надо уже закрыть, срочно. Ладно я, как твой друг, могу подождать. Мои, скажем так, затруднения… фиг с ними, можно повременить. Ты не парься. Но Арсен… он не хочет ждать ни минуты. Что ты молчишь?
– Арсен вчера говорил про сто тысяч гринов, но мы были пьяные, не стоило всё это таких денег.
– Ты же машину видел.
– У меня есть знакомые автомеханики, они…
– Илья, ты, наверное, не понял. Арсен хочет сто тысяч штук. А ты вчера сказал, что это фигня-вопрос. И перед всей компанией расписался.
– Мы же были поддатые.
– Ты не отвечаешь за базар?
Илья помолчал.
– Послушай, Влад, мы же знаем друг друга с пеленок.
– Да я ведь не требую от тебя бабло. Мою машину ты можешь чинить, где хочешь, я тебя не тороплю. Главное – Арсен. Если ты не достанешь деньги сегодня к вечеру, у меня и, особенно, у тебя начнутся проблемы. Я советую: набери Арсена сейчас же…
Связь прервалась. В дверь постучали:
– Илья, выключи воду…
Парень засунул в уже полную ванну голову и, открыв глаза, смотрел на рой белесых воздушных пузырьков, образованных от водопада, несшегося из открытого на всю мощь крана холодной воды. Воздуха стало не хватать, но он всё держался из последних сил, пока не помутнело в глазах и он не хлебнул воды. Закашлялся. В дверь опять забарабанили. Он закрыл воду. Отдышался и набрал номер Арсена.
– А, дорогой! А я уже заволновался: что-то случилось… Ты не отзвонился, как обещал. И уже должен быть с баблом у меня.
– Арсен, давай не по телефону.
– Вези деньги! Ты же сто процентов виноват… Что еще обсуждать?
– Вчера ты назвал нереальную сумму, я могу машину починить гораздо дешевле…
– Ты хочешь починить ее сам?
– Да!
– Не вопрос. Ты у меня ее купи за те деньги, что я купил. Сто пятьдесят штук. Это я тебе как другу уступаю, хотя с тюнингом она мне обошлась в сто шестьдесят. Я согласен.
– Но, Арсен…
– А если нет, то принеси мне сто сегодня, чтобы я не был посмешищем дня. Ты меня понял? – На том конце отключились.
Илья выскочил из ванной с мокрой головой, с выпученными глазами промчался к себе в комнату. Так, вчерашнее происшествие стало обретать ужасный оборот. Никогда еще не слышались так четко финальные аккорды его дурацкой «мажорной» жизни. Какого черта он сел в машину Влада, ради чего фестивалил?! Все эти гонки стритрейсеров по ночному Ростову, вся эта бравада, коктейли, сучки в коротких юбках… О, Господи! Влад сам попросил дожать; он уже был никакой, еле держался на ногах. Сзади на кожаных сиденьях его «мазды» расположились две хохотушки. Дуры, которые смеялись как ненормальные над любой их шуткой. Может, они даже были обдолбанные. Илье тоже предлагали пару раз курнуть, но он и без этого сам себе казался крутым мачо. Когда вырвались вперед, ему вообще представилось, что он сидит у компа и проходит трассу Need for speed. Влад, сидевший рядом, тупо твердил: «Сделай всех, сделай! Завтра «У борца» на Малиновского накрою поляну».
Илья и «делал» всех. Вот и финиш. Они первые. Какого черта он тогда не вышел из-за руля! Всё было бы хорошо. Но сзади визжали эти матильды, открывали шампанское, наливали ему шипучую, искристую жидкость в рот прямо из бутылки. Влад, чуть пошатываясь, вышел из машины, театрально раскланялся и застыл в томном реверансе. Все бурно зааплодировали. Илья же вдруг решил напоследок сделать «карусель». Выжал одновременно газ и тормоз; машинка крутанулась один раз, второй, обдав всех белесым облачком, запахло паленой резиной. Девчонки на заднем сиденье завизжали пуще прежнего. Народ расступился и устроил овацию. Но Илье этого было мало, он раскручивал машину раз за разом. Рванув в завершение изо всей силы руль, он на секунду потерял концентрацию; от этого машину развернуло в другую сторону, кинуло на тротуар, а оттуда, чуть взлетев, «мазда» влепилась в припаркованный «Лексус LX», возле которого стоял обалдевший от всего про исходящего хозяин внедорожника Арсен.
Арсен в гонках не участвовал, он обычно подъезжал сначала к старту, а потом не спеша подруливал к финишу. Не то чтобы он был в стороне, нет, он был вместе с компанией. Вроде такой же, но его от других мажоров отличало одно обстоятельство: у Арсена был свой бизнес. Два ресторана – один на Левбердоне, другой на Малиновского – и несколько саун. И, соответственно, он деньги тратил не папенькины, а свои. В общем, он был не совсем мажор. Арсен любил считать деньги. Остальные в их компании бабло не считали, они его тратили. Редко кто из них бывал на мели более двух дней. Мамы и папы покупали им крутые тачки, дорогие шмотки, деньги они брали в тумбочке, а тумбочки у папы и мамы были забиты доверху купюрами нежно – зеленого или розового цвета.
Их было пятеро, счастливчиков по жизни, как они тогда про себя думали: Илья – журналист, Влад – лаборант в мединституте, под покровительством своей маман, Сергей по кличке Агроном (папаша занимался скупкой зерна), Паша по кличке Пистолет, отец которого был ментовским начальником, и Арсен. Все они, кроме Арсена, дружили, чуть ли не с детского сада, потом закончили четырнадцатую гимназию; все прошли мученический путь в институтах, не посещая лекции, беря то и дело академические. Но судьбинушка «вьюношей» как-то хранила: ни у кого из них не было, по большому счету, проблем с законом. Так, по мелочи: штрафы, вызовы наряда на квартиру по звонку рассвирепевших от постоянного гогота соседей, когда они оттягивались по-черному. Но обычно Пистолет звонил папе – менту и тот всё как-то утрясал.
