Песня убогого странника Я лугами иду – ветер свищет в лугах: Холодно, странничек, холодно, Холодно, родименькой, холодно! Я лесами иду – звери воют в лесах: Голодно, странничек, голодно, Голодно, родименькой, голодно! Я хлебами иду – что вы тощи, хлеба? С холоду, странничек, с холоду, С холоду, родименькой, с холоду! Я стадами иду: что скотинка слаба? С голоду, странничек, с голоду, С голоду, родименькой, с голоду! Я в деревню: мужик! ты тепло ли живешь? Холодно, странничек, холодно, Холодно, родименькой, холодно! Я в другую: мужик! хорошо ли ешь, пьешь? Голодно, странничек, голодно, Голодно, родименькой, голодно! Уж я в третью: мужик! что ты бабу бьешь? С холоду, странничек, с холоду, С холоду, родименькой, с холоду! Я в четверту: мужик! что в кабак ты идешь? С голоду, странничек, с голоду, С голоду, родименькой, с голоду! Я опять во луга – ветер свищет в лугах: Холодно, странничек, холодно, Холодно, родименькой, холодно! Я опять во леса – звери воют в лесах: Голодно, странничек, голодно, Голодно, родименькой, голодно! Я опять во хлеба,— Я опять во стада,— и т. д. _____ Пел старик, а сам поглядывал: Поминутно лесничок То к плечу ружье прикладывал, То потрогивал курок. На беду, ни с кем не встретишься! – Полно петь… Эй, молодец! Что отстал?.. В кого ты метишься? Что ты делаешь, подлец! — «Трусы, трусы вы великие» — И лесник захохотал (А глаза такие дикие!). – Стыдно! – Тихоныч сказал.— Как не грех тебе захожего Человека так пугать? А еще хотел я дешево Миткалю тебе продать! — Молодец не унимается, Штуки делает ружьем, Воем, лаем отзывается Хохот глупого кругом. – Эй! уймись! Чего дурачишься? — Молвил Ванька. – Я молчу, А заеду, так наплачешься, Разом скулы сворочу! Коли ты уж с нами встретился, Должен честью проводить.— А лесник опять наметился. – Не шути! – «Чаво шутить!» Коробейники отпрянули, Бог помилуй – смерть пришла! Почитай что разом грянули Два ружейные ствола. Без словечка Ванька валится, С криком падает старик… _____ В кабаке бурлит, бахвалится Тем же вечером лесник: «Пейте, пейте, православные! Я, ребятушки, богат; Два бекаса нынче славные Мне попали под заряд! Много серебра и золотца, Много всякого добра Бог послал!» Глядят, у молодца Точно – куча серебра. Подзадорили детинушку — Он почти всю правду бух! На беду его – скотинушку Тем болотом гнал пастух: Слышал выстрелы ружейные, Слышал крики… «Стой! винись!..» И мирские и питейные Тотчас власти собрались. Молодцу скрутили рученьки: «Ты вяжи меня, вяжи, Да не тронь мои онученьки!» – Их-то нам и покажи! — Поглядели: под онучами Денег с тысячу рублей — Серебро, бумажки кучами. Утром позвали судей, Судьи тотчас всё доведали (Только денег не нашли!), Погребенью мертвых предали, Лесника в острог свезли… 1863–1864
Мороз, красный нос Посвящаю моей сестре Анне Алексеевне Ты опять упрекнула меня, Что я с Музой моей раздружился, Что заботам текущего дня И забавам его подчинился. Для житейских расчетов и чар Не расстался б я с Музой моею, Но бог весть, не погас ли тот дар, Что, бывало, дружил меня с нею? Но не брат еще людям поэт, И тернист его путь, и непрочен, Я умел не бояться клевет, Не был ими я сам озабочен; Но я знал, чье во мраке ночном Надрывалося сердце с печали И на чью они грудь упадали свинцом И кому они жизнь отравляли. И пускай они мимо прошли, Надо мною ходившие грозы, Знаю я, чьи молитвы и слезы Роковую стрелу отвели… Да и время ушло, – я устал… Пусть я не был бойцом без упрека, Но я силы в себе сознавал, Я во многое верил глубоко, А теперь – мне пора умирать… Не затем же пускаться в дорогу, Чтобы в любящем сердце опять Пробудить роковую тревогу… Присмиревшую Музу мою Я и сам неохотно ласкаю… Я последнюю песню пою Для тебя – и тебе посвящаю. Но не будет она веселей, Будет много печальнее прежней, Потому что на сердце темней И в грядущем еще безнадежней… Буря воет в саду, буря ломится в дом, Я боюсь, чтоб она не сломила Старый дуб, что посажен отцом, И ту иву, что мать посадила, Эту иву, которую ты С нашей участью странно связала, На которой поблекли листы В ночь, как бедная мать умирала… И дрожит и пестреет окно… Чу! как крупные градины скачут! Милый друг, поняла ты давно — Здесь одни только камни не плачут… . . . . . . . . . |
