_____ «Ой! пуста, пуста коробушка, Полон денег кошелек. Жди-пожди, душа-зазнобушка, Не обманет мил-дружок!» Весел Ванька. Припеваючи, Прямиком домой идет. Старый Тихоныч, зеваючи, То и дело крестит рот. В эту ночку не уснулося Ни минуточки ему. Как мошна-то пораздулася, Так бог знает почему Всё такие мысли страшные Забираются в башку. Прощелыги ли кабашные Подзывают к кабаку, Попадутся ли солдатики — Коробейник сам не свой: «Проходите с богом, братики!» — И ударится рысцой. Словно пятки-то иголками Понатыканы – бежит. В Кострому идут проселками, По болоту путь лежит, То кочажником, то бродами. – Эх! пословица-то есть: Коли три версты обходами, Прямиками будет шесть! Да в Трубе, в селе, мошейники Сбили с толку, мужики: «Вы подите, коробейники, В Кострому-то напрямки: Верных сорок с половиною По нагорной стороне, А болотной-то тропиною Двадцать восемь». Вот оне! Черт попутал – мы поверили, А кто версты тут считал? — «Бабы их клюкою меряли,— Ванька с важностью сказал.— Не ругайся! Сам я слыхивал, Тут дорога попрямей». – Дьявол, что ли, понапихивал Этих кочек да корней? Доведись пора вечерняя, Не дойдешь – сойдешь с ума! Хороша наша губерния, Славен город Кострома, Да леса, леса дремучие, Да болота к ней ведут, Да пески, пески сыпучие…— «Стой-ка, дядя, чу, идут!» VI Только молодец и жив бывал. Старинная былина Не тростник высок колышется, Не дубровушки шумят, Молодецкий посвист слышится, Под ногой сучки трещат. Показался пес в ошейничке, Вот и добрый молодец: «Путь-дорога, коробейнички!» – Путь-дороженька, стрелец! — «Что ты смотришь?» – Не прохаживал Ты, как давеча в Трубе Про дорогу я расспрашивал? — «Нет, почудилось тебе. Трои сутки не был дома я, Жить ли дома леснику?» «А кажись, лицо знакомое»,— Шепчет Ванька старику. «Что вы шепчетесь?» – Да каемся, Лучше б нам горой идти. Так ли, малый, пробираемся В Кострому? – «Нам по пути, Я из Шуньи». – А далеко ли До деревни до твоей? — «Верст двенадцать. А по многу ли Поделили барышей?» – Коли знать всю правду хочется, Весь товар несем назад.— Лесничок как расхохочется! «Ты, я вижу, прокурат! Кабы весь, небось не скоро бы Шел ты, старый воробей!» И лесник приподнял коробы На плечах у торгашей. «Ой! легохоньки коробушки, Всё повыпродали, знать? Наклевалися воробушки, Полетели отдыхать!» – Что, дойдем в село до ноченьки? — «Надо, парень, добрести, Сам устал я, нету моченьки — Тяжело ружье нести. Наше дело подневольное, День и ночь броди в лесу». И с плеча ружье двуствольное Снял – и держит на весу. «Эх вы, стволики-голубчики! Больно вы уж тяжелы». Покосились наши купчики На тяжелые стволы: Сколько ниток понамотано! В палец щели у замков. – Неужели, парень, бьет оно? — «Бьет на семьдесят шагов». Деревенский, видно, плотничек Строил ложу – тяп да ляп! Да и сам Христов охотничек Ростом мал и с виду слаб. Выше пояса замочена Одежонка лесника, Борода густая склочена, Лычко вместо пояска. А туда же, пес в ошейнике, По прозванию Упырь. Посмеялись коробейники: «Эх ты, горе-богатырь!..» Час идут, другой. – Далеко ли? — «Близко». – Что ты? – «У реки Куропаточки закокали». И детина взвел курки. «Ай курочки! важно щелкнули, Хоть медведя уложу! Что вы, други, приумолкнули? Запоем для куражу!» Коробейникам не пелося: Уж темнели небеса, Над болотом засинелася, Понависнула роса. – День-деньской и так умелешься, Сам бы лучше ты запел… Что ты?.. эй! в кого ты целишься? — «Так, я пробую прицел…» Дождик, что ли, собирается, Вечер пуще надвигается, Прытче идут мужички. Пес бежит сторонкой, нюхает, Поминутно слышит дичь. Чу! как ухалица [5] ухает, Чу! ребенком стонет сыч. Поглядел старик украдкою: Парня словно дрожь берет. – Аль спознался с лихорадкою? — «Да уж три недели бьет — Полечи!» – А сам прищурился, Словно в Ваньку норовит. Старый Тихоныч нахмурился: – Что за шутки! – говорит.— Чем шутить такие шуточки, Лучше песни петь и впрямь. Погодите полминуточки — Затяну лихую вам! Знал я старца еле зрячего, Он весь век с сумой ходил И про странника бродячего Песню длинную сложил. Ней от старости, ней с голоду Он в канавке кончил век, А живал богато смолоду, Был хороший человек, Вспоминают обыватели. Да его попутал бог: По ошибке заседатели Упекли его в острог: Нужно было из Спиридова Вызвать Тита Кузьмича, Описались – из Давыдова Взяли Титушку-ткача! Ждет сердечный: «Завтра, нонче ли Ворочусь на вольный свет?» Наконец и дело кончили, А ему решенья нет. «Эй, хозяйка! нету моченьки. Ты иди к судьям опять! Изойдут слезами оченьки, Как полотна буду ткать?» Да не то у Степанидушки Завелося на уме: С той поры ее у Титушки Не видали уж в тюрьме. Захворала ли, покинула — Тит не ведал ничего. Лет двенадцать этак минуло — Призывают в суд его. Пред зерцалом, в облачении Молодой судья сидел. Прочитал ему решение, Расписаться повелел И на все четыре стороны Отпустил – ступай к жене! «А за что вы, черны вороны, Очи выклевали мне?» Тут и сам судья покаялся: – Ты прости, прости любя! Вправду ты задаром маялся, Позабыли про тебя! — Тит домой. Поля не ораны, Дом растаскан на клочки, Продала косули, бороны, И одежу, и станки, С баринком слюбилась женушка, Убежала в Кострому. Тут родимая сторонушка Опостылела ему. Плюнул! Долго не разгадывал, Без дороги в путь пошел. Шел – да песню эту складывал, Сам с собою речи вел. И говаривал старинушка: «Вся-то песня – два словца, А запой ее, детинушка, Не дотянешь до конца! Эту песенку мудреную Тот до слова допоет, Кто всю землю, Русь крещеную, Из конца в конец пройдет». Сам ее Христов угодничек Не допел – спит вечным сном. Ну! подтягивай, охотничек! Да иди ты передом! — вернутьсяБычки – небольшие отрывочные тучки (Яросл. губ.). |
