Кровожадность хозяина была тем, от чего он всячески отстранялся — убиение было последним грехом, от чего была свободна его пропащая, подневольная душа... А они изредка случались, хотя его и отстраняли, считая мягкотелым... Для сих дел в основном назначался бывший разбойник Назар, с удовольствием пускавший в ход все виды оружия.

Но хозяин ли ещё перед ним? Иль без минуты подследственный, что затянет его за собою туда, откуда вытащил, иль того глубже?

— Бежать успеем! — Крюков зло рассмеялся. — А что так всполошился-то? Я же сказал, пистолет — на авось, для приятности будущей беседы, так сказать...

Александра встретил долговязый, среднего возраста, мужчина, представившись дворецким. Пришедший не стал называться по имени, полагая, что сделает это при встрече с тем, к кому пришёл.

Услышав, что гвардейцу нужно лично лицезреть господина Крюкова, слуга молча провел его на второй этаж, проведя в дальнюю комнату. Белов следовал за ним, полагая, что его ждут, и когда оказалось, что требуется обождать некое время, был неприятно удивлён.

— Некое время? Вообще-то я спешу, милейший, служба! Изволь поторопить... — потребовал Белов, не скрывая раздражения, и недовольным жестом кинул на кресло шляпу и перчатки.

— Но ведь господину офицеру угодно видеть лично Семена Кирилловича? И, судя по всему, дело именно служебное? — ответил тот настороженно.

— Вот именно! – воскликнул Саша. — Распоряжение из канцелярии к нему есть, и времени много не затребует!

“Разумеется, служебное, и не поспоришь... Только вот отдыхать в сей дыре в ущерб приятным встречам я меньше всего собирался...” — подумал Белов, тем не менее с наслаждением растянувшись в кресле.

Свое поражение перед чутьем Паульсена приходилось признать, ведь даже без тяжёлой муштры к концу дня хотелось лишь уюта и спокойствия.

Его взгляд скользнул с лица долговязого слуги на руку с гибкими пальцами, зачем-то заводящую шкатулку.

“На черта мне этот звон? И пальцы еще, аки сам музыкант... Иль не просто слуга, а мастер какой? Ох, нечисто с ними, нечисто...” – мелькнули мысли одна за другой. Однако среди обилия разных рук, холеных и грубых, сходу не вспоминалось.

Тем временем, слуга оставил гостя в комнате и быстро вышел. Под мелодичные переливы ключ трижды направлялся к замку... Но сейчас его терзали сомнения: на что он обрекает визитера — на потерянное время, или смерть? Ему не раз приходилось чувствовать себя причастным к мимоходному, безнаказному убиению... И всякий раз все сжимало внутри, от жалости к жертве, особенно молодой, и досаде на себя самого. Но дворцовый курьер! Это представлялось черезчур дерзким, и тем обнадеживало...

Музыка из шкатулки вскоре прервалась, не успев вывести окончательно. Ещё какое-то время Александр просидел в воцарившейся тишине, в ожидании хозяина дома, но в конце концов навязанный отдых ему надоел.

Слух улавливал шаги, однако они все не приближались. Молодой человек прошёлся по комнате, и решил посмотреть на улицу, отдернув тяжёлые портьеры на стене. Но предполагаемого окна там не оказалось. Эта закрытость от внешнего мира неприятно смутила, пока еще неосознанно.

Он беспрепятственно вышёл в предыдущую, узкую проходную комнату, что вела в коридор. Дернув за тяжёлую, дубовую дверь, Белов обнаружил её запертой.

Приложив все силы, он попытался выломать, но все было тщетно.

Ощущение от ловушки было знакомым — так же точно поступил с ними супруг Иоганны. Хотя теперь та выходка уже не казалось такой издевательской — тем более и выход нашёлся быстро.

Переводя дух, гвардеец прошёлся, как загнанный в силки зверь, по обеим помещениям. Но этот фальшивый простор взбесил его ещё больше и он с отчаянием достал часы.

“На встречу с Оленевым и Корсаком я, кажется, опоздал, ну то ещё полбеды... Но, очевидно, свадебные примерки уже закончились, и Настя вот-вот начнёт посматривать в окно... Хоть бы ребята к ней не отправились...”

Рассмотрев убранство комнаты, он пытался найти лазейку, что поможет выбраться, как некогда в Цербсте. Но никакого подьемного стола здесь не было, да и кормить его явно не спешили. Что это — просто хамство или что-то похуже?

Белов стукнул яростно кулаком по наличнику и опустился на пол под закрытой дверью, пытаясь успокоиться и подумать, что ему делать дальше. То, что его цель — не арест, а предупреждение, как будто не давало права на такую грубость. Тут, скорее, напрашивалась льстивая вежливость...

В попытке понять странное обхождение с безобидным пока визитером, возникал вопрос: “А что бы я сам делал на месте чиновника, уличенного в казнокрадстве?”

Представить что-то определённое было трудно, ибо он был далёк от подобной деятельности, и уж точно никогда не воровал. А после одной истории даже случайной наживы стерегся, за исключением честных карточных выигрышей...

Цепочка событий, что уместились в малую часть лета, сейчас промелькнула перед Александром несколькими яркими пятнами, но след в жизни оставила значимый...

====== Давняя история – ч1. Обманы ======

Дело было в конце каникул, когда Александру пошёл 17 год... Пребывая около месяца в родном доме, он скучал без городской жизни, школьных знакомых и даже учёбных будней... Последние вовсе не были в тягость — Сашин острый ум и старание в боевом искусстве довольно скоро принесли и благосклонность учителей, и гардемаринский чин, что лишь побуждало к новым успехам.

Однако пораньше уехать юноша особо не рвался, понимая, что его содержание в городе обойдется много дороже, чем в поместье. Своих денег у него почти не осталось, а обирать бедную семью из прихоти не хотелось.

Но отъезд таки случился преждевременно. Причиной явился бурный спор с папенькой по поводу хозяйских нужд. Юный отрок, зевающий от извечных сетований на урожай, внезапно выразил интерес к обмену земли, что откладывался почти 10 лет. Да ещё не просто интерес, а строптивость, чего пожилой помещик совершенно не ожидал.

Давнее предложение соседа уступить неплодящую пашню в обмен на чуть меньший лесной надел когда-то могло спасти матушку и сестру от воспаления в холодную зиму... А грядущая обещала быть столь же лютой. Эти соображения и выложил прямодушно Саша, чем разобидел родителя и сгоряча был изгнан на все четыре стороны.

Конечно, придя для приличия на поклон перед самой дорогой, он получил благословение и был прощен... Однако на вялую заботу о нужде в деньгах гордость не позволила ответить прямо. И теперь на малых остатках стипендии предстояло как-то продержаться до следующей...

Добираясь на перекладных, приходилось считать каждую полушку, а где удавалось — подрабатывать, чем получалось, на пропитание и проезд.

Зато возвращение в школу наградило молодого человека двумя приятными обстоятельствами. Одним из них было одновременное появление обоих его друзей, которым тоже не сиделось дома.

А ещё в дороге его ожидало романтическое знакомство со случайной попутчицей. Хорошенькая и смешливая дочка провинциального купца с двумя сестрами следовали в белокаменную к тётке ради выданья. Притом выбор предоставлялся широкий — от непременно зажиточного мещанина до дворянина любого возраста и достатка.

Цель их путешествия открылась Саше спустя пару недель, когда он понял, что несведущие в регламентах дамы видят его в более серьёзном статусе, нежели обычный ухажер. Это было неожиданно — несмотря на вспыхнувшую обоюдно симпатию юноша в женихи не метил, тем более так рано. Морской Устав отодвигал эту возможность до 22 лет, а вожделенная служба в гвардии и вовсе запрещала брак с девушкой недворянского сословия.

И дабы не обнадеживать понапрасну, несостоявшийся жених был вынужден исчезнуть с горизонта. Ради благовидного предлога пришлось сочинить про перевод в Петербургский корпус. Тихим августовским вечером, в сенях дома на Маросейке ему был подарен последний поцелуй, и Александр поспешил через темные дворы купеческого квартала, думая выйти сразу к Сретенке, ведущей напрямую к Сухаревой башне.