— Сегодня без чая? — спросил Малфой.

— У нас закончился чай.

Она не смотрела на него. Она смотрела на свой стакан, и это его беспокоило.

— Что ты пьешь?

— Просто воду.

— Черт побери, Грейнджер, угости себя хоть раз алкоголем.

— Я не пью.

— Конечно, нет.

Она подняла на него взгляд, и он осознал, что никогда раньше не замечал, насколько… карие они были. Они были как осень. Как октябрь. Гермиона слегка наклонилась вперед, упираясь здоровым локтем в стол и подпирая подбородок тыльной стороной ладони. Она подняла голову, и Драко подумал, что она посмотрит на него, но этого не произошло.

— Я… — тихо начала Гермиона, откашлявшись. — Спасибо… за сегодня. За то, что спас меня.

Почему она не смотрит на него? Он стиснул челюсть. — О чем, черт возьми, ты думала? Ты вообще не должна была там быть.

— Смотри, я…

— МакГонагалл сказала тебе оставаться здесь, а ты это проигнорировала. Ты не в состоянии драться и была только помехой.

— Малфой…

— Тебя могли убить, и… Грейнджер, какого хрена ты не смотришь на меня?— крикнул он. — Посмотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

Вздохнув, она медленно перевела на него свой усталый, угрюмый взгляд.

— Мне очень жаль, — пробормотала она. — Я сбита с толку.

— Не удивлён.

— Учавствовать в сражении сегодня было неверным решением с моей стороны, — признала Гермиона. — Но, я просто… Я…

— Нуждалась в этом, — закончил он.

Грейнджер лишь кивнула, и между ними возникла приятная тишина. Выпив стакан за один присест, Драко понял, что сейчас самое подходящее время, чтобы уйти. Она сказала свое слово, а он сказал свое. Но Малфой еще не был готов отказаться от ее присутствия. Напротив, он хотел, чтобы она продолжала говорить. Ее голос успокаивал его лучше огневиски.

— Драко, — мягко сказала она, — Спасибо. Я действительно благодарна… бесконечно благодарна за то, что ты спас мне жизнь.

— Я знаю.

— Я все еще растеряна. Это произошло так быстро.

— Ты бы предпочла, чтобы я не торопился?

— Нет, конечно, нет, — нахмурилась она. — Я имею в виду, ты просто появился из ниоткуда и схватил меня, а потом ты… Ты…

Он озадаченно сузил глаза. — Убил Кэрроу?

— Да.

— Ты никогда раньше не видела, чтобы я кого-то убивал?

— Видела, конечно. Только не так близко, — пробормотала Грейнджер, прикусив губу. — Ты произносил Смертельное заклинание прямо у меня над ухом и говорил его так… так спокойно.

— Так спокойно? — он пожал плечами. — Как ты говоришь, когда ты…

— Можно вопрос? — перебила его Гермиона. — Скольких людей ты убил?

Ее вопрос шокировал Драко, но на его лице не дрогнул ни один мускул. Годы тренировок научили его сохранять самообладание в любой ситуации. Но все же она определенно сбила его с толку, и он налил себе еще стакан виски, думая, что это поможет ему расслабиться. Он знал количество убитых им людей лучше, чем свой возраст, но колебался, прежде чем ответить. Драко не знал почему.

— Вместе с Кэрроу четырнадцать, — сказал он. — И они не люди, Грейнджер. Они Пожиратели смерти.

— Четырнадцать, — повторила она. — Четырнадцать.

Малфой сделал глоток. — Скольких убила ты?

Гермиона перевела взгляд на стол. Он поперхнулся виски, потому что каким-то образом узнал, о чем она умалчивает. Очевидно, он недостаточно хорошо натренировал свое лицо, чтобы оставаться равнодушным. Но это не имело значения — она снова отводила от него взгляд. В очередной раз.

— Ты никогда никого не убивала? — почти обвиняя, спросил Малфой. — Так ты никогда… Это невозможно!

— По всей видимости, в этом нет ничего невозможного, — ответила она, неохотно поднимая на него глаза. — Я не убила ни одного Пожирателя Смерти.

— Как, черт возьми, тебе удалось оставаться в живых все это время, никого не убив?

— Я не знаю, — Грейнджер только пожала плечами. — Я просто всегда их оглушаю. Это инстинкт…

— Нет, — прервал Малфой. — Оглушать их – не инстинкт. Убивать их – вот это инстинкт. Это сама суть инстинкта. Каждый человек рождён с инстинктом убивать, но общество и мораль подчиняют его. Война выманивает из оболочки, в которую мы его загоняем. Война освобождает инстинкт убивать.

Гермиона смотрела на него большими удивлёнными глазами, слегка приоткрыв рот. — Но… где грань между убийцей и солдатом?

— Выживание. Если я их не убью, они убьют меня.

— А если этого можно избежать… Не похоже, что все используют этот инстинкт постоянно. И ты оглушаешь Пожирателей, я видела.

— Это не так просто. Никто не может бросить Смертельное заклинание просто так, за исключением ёбнутых и одержимых на всю голову людей, вроде Волан-де-Морта или Беллатрисы. — пробормотал Драко.

— Тогда… что заставляет тебя его использовать?

— Это смесь разочарования и ненависти. То, что заставляет что-то в себе… ломаться. У большинства людей спусковым крючком является Пожиратель Смерти, угрожающий их жизни, или убийство знакомых людей. Иногда это происходит, когда достигаешь определенной точки в бою; когда устаёшь сражаться, и терпение покидает тебя. Я не верю, что ты никогда не испытывала подобного.

— Я испытывала все это.

— Тогда как, черт возьми, ты избежала убийства?

Массируя переносицу, Гермиона тяжело вздохнула. Виновато. — Знаешь, однажды я попробовала использовать Смертельное заклятье. Рона чуть не убил Сивый. Я попыталась убить его, но ничего не вышло.

— Этим ты позволяешь своей совести остановить себя, — сухо сказал он. — Научись оставлять совесть дома, Грейнджер.

— Но… как я буду тогда жить с собой? – тихо пробормотала она.

— В этой войне есть два варианта, Грейнджер: стать трупом или убийцей. Я выбираю последнее. Опять же, это инстинкт.

— Заклятие неспроста называется непростительным. Это противозаконно.

— Закона больше нет.

Постучав ногтем по стеклу, Гермиона скривилась. — Ты прав.

Драко наблюдал за ней еще какое-то время, хмурясь, глядя на ее опущенные плечи и слегка поджатые губы. Она казалась разочарованной и задумчивой. На этот раз тишина, царившая над их головами, была неуютной. Допив последний глоток, он поднялся со своего места и вздрогнул, когда его стул проскрежетал по полу. Этот пронзительный звук, похоже, никак не подействовал на неё. Он подумывал пожелать спокойной ночи или что-то в этом роде, но то, что он сказал, удивило даже его самого.

— Когда это значит для тебя достаточно – ты убьешь. Когда это важно и ты боишься, что ты или кто-то, кто тебе дорог, умрет, ты игнорируешь свою совесть. Просто ждёшь спускового крючка.

Сказав это, он решил покинуть комнату.

— Драко, — позвала Гермиона, прежде чем он успел потянутся к дверной ручке. — На что это похоже? Когда впервые используешь Смертельное заклинание?

Он напрягся и сжал кулаки. Его беспокоил не сам вопрос — он, Блейз и Тео неоднократно обсуждали Смертельное заклинание. Дело в том, что он должен объяснять это Грейнджер, и это было… труднее, чем он полагал. Он видел, как невинно она на него смотрит. Издевается над ним. Не имело значения, насколько она искусна в дуэли, или какие зверства видела — на ее руках не было крови. Ни капли. Она была единственным человеком, которого он знал без окровавленных рук. Его же руки были по локоть в крови.

Для сравнения, он был волком, а она воробьем.

— Это похоже на рвоту, — сказал он, не оборачиваясь. — Ты потеешь, дыхание прерывается. Лицо становится горячим, но все остальное замерзает. Это отвратительно и унизительно. А затем возникает… тревожное чувство спокойствия и удовлетворения. Но ты никогда не избавляешься от привкуса. Он остается во рту и ноздрях ещё несколько дней. — Малфой сделал паузу, чтобы облизнуть зубы. — Только так я могу описать это.

Драко знал, что за его спиной она с тревогой покусывает губу.

— Хорошо, — пробормотала Грейнджер.

Сделав шаг вперед, Драко потянулся к двери, но её голос снова остановил его.

— Малфой… Кто был твоим первым убитым?