Она была намного ближе, чем тогда, в читальном зале месяц назад. Нужно было сделать лишь один шаг к ней, и ее нос уткнулся бы в его подбородок, а затем, если бы он немного наклонил голову… Веки Грейнджер были опущены, ее ресницы тихо трепетали, словно она ждала чего-то, что должно было произойти. Ждала, чтобы это произошло. И он правда этого хотел. Он правда хотел сделать один шаг по направлению к ней, наклонить голову и…просто сделать это.

Но на этот раз именно Гермиона остановила их обоих.

− Ты много выпил.

Он быстро облизнул сухие губы.

− Да.

Он выпил очень много – примерно половину бутылки, но при этом чувствовал, что все находится под контролем. Абсолютно под контролем. Он хотел действовать спонтанно, хотел заставить ее замолчать, заткнув ей рот, но не сделал этого. Не смог. Его прошлое превратило его в человека, который всегда будет размышлять о последствиях каждого поступка. Он не был уверен, каковы будут последствия поцелуя с Грейнджер, но у него было плохое предчувствие, и это его пугало. Ему не нравилась неопределенность.

− Я должна идти спать, − промямлила Гермиона. – Спокойной ночи.

Она проскользнула мимо него, задев его бедром, и Драко сжал челюсть. Дождавшись ее ухода, он всеми силами оперся о стол, настолько сильно впиваясь пальцами в его поверхность, что была велика вероятность появления заноз под ногтями. Он хотел ударить себя по разным противоречивым причинам, но всего лишь тяжело вздохнул и покачал головой, сражаясь со своими мыслями.

Битвы, битвы везде, и нет даже момента, чтобы подумать.

========== 3 ==========

Драко тонул.

Он знал, что находится под водой, но шум от битвы звучал настолько неясно и непонятно в ушах, что он не мог собраться с мыслями и что-нибудь сделать. Он медленно приоткрыл веки и тут же столкнулся с миром коричневого цвета. Глаза начало жечь, и это ощущение заставило его придти в себя. Вынырнув на поверхность, он выдохнул и начал хватать ртом воздух; легкие саднило от напряжения. Он выплюнул куски грязи изо рта, но горький, грязный вкус остался на языке и между зубов, смешиваясь с кровью.

Он уставился на свое отражение в мутной луже. Кровь, появившаяся в результате мощного заклинания МакНейра, которым он только что запустил ему в голову, текла по виску, и его левая рука почти наверняка была сломана из-за более раннего столкновения с Долоховым.

Драко сегодня не везло.

Совсем.

Было такое чувство, что именно сегодня все самые опытные и наиболее обученные приспешники Волдеморта решили закидать его заклинаниями, набрасываясь, словно стервятники.

Как только он поднялся на ноги, сокрушительный приступ тошноты заставил его опуститься обратно на колени. Ощущение рвоты чувствовалось в задней стенке глотки, его голова кружилась, пульсируя в такт с сердцебиением и размывая то, что его окружало. Решительно рыкнув, он моргнул несколько раз, желая, чтобы тени обрели очертания. Как только все окружающее вернулось в нормальное состояние, первая вещь, которую он сделал, − это просканировал местность в поисках Грейнджер.

На этот раз в этом не было необходимости: она не была больна или ранена, насколько он знал. Судя по всему, это было чем-то таким, что он просто всегда делал. Как инстинкт.

Он ее больше не видел.

Черт.

На него неожиданно накатила волна тревоги, и он заставил себя встать, осматриваясь по сторонам, пытаясь найти Грейнджер посреди вспыхивающих заклинаний. Не прошло и пяти секунд, как на него напал еще один Пожиратель Смерти. К счастью, это был новичок, и даже с поврежденной рукой Драко удалось быстро с ним справиться. Он снова стал бродить глазами по окрестностям.

Это поле боя отличалось от того, к которому он привык. Обычно они сражались на широких, открытых пространствах, но сегодня они дрались на территории Аббатства Нетли, заброшенного монастыря в Хэмпшире. Разрушенные здания обеспечивали людям места укрытия, а из-за вскопанного грунта тени на траве были непонятны, из-за чего Драко, с его все еще кружащейся головой, было сложно разобраться в очертаниях фигур.

Где, черт возьми, Грейнджер?

Игнорируя пульсирующую боль в руке и горячую кровь, стекающую из раны на голове, он побежал трусцой по направлению к монастырю, а затем…черт. Его сердце подскочило, когда он увидел на земле тело с коричневыми вьющимися волосами; но как только он подошел ближе, то понял, что это была Фэй Данбар, с широко-раскрытыми глазами и синими губами. Он рассеянно спросил себя, должен ли чувствовать себя виноватым, потому что обрадовался тому, что это была не Грейнджер. Он не должен был позволять себе отвлекаться.

Заклинание, ударившее в него, разрезало кожу чуть ниже ребер, и он испустил рык из-за сильнейшей боли, рухнув на землю и разбив плечо о груды кирпичей. Теперь, когда обе его руки были слишком повреждены, чтобы двигаться, а его палочка была вне досягаемости, он понял, что у него проблемы.

А затем все стало еще хуже.

Когда знакомый силуэт Беллатрикс навис над ним и ее палочка насмешливо уперлась ему в грудь, Драко приказал себе не паниковать. О, как это было идеально. Чертовски прекрасно. Для судьбы это было почти поэтично – поставить его в такое положение: беспомощный, без палочки и во власти своей тети-психопатки.

− Так, так, так, − проворковала Беллатрикс, − не мой ли это любимый племянник.

− Я твой единственный племянник, припадочная.

− И какое же разочарование, − она ухмыльнулась ему, сверкая кривыми зубами. – Как и твоя мать.

− Не упоминай мою мать! – плюнул он. – Ты, черт возьми, не смеешь…

− И так же, как и твоя мать, ты умрешь в пытках, − ее глаза дернулись с садистским весельем. – Давай посмотрим, будешь ли вымаливать свою жизнь, как вымаливала она. Круцио.

В венах кислота, огонь в крови, ножи в коже. Только боль, боль, боль, чертова боль везде. Ему всю жизнь удавалось избегать заклинания Круциатус, и он всегда задавался вопросом, на что это похоже, но оказалось, что это намного хуже, чем он мог себе вообще представить.

Грейнджер была права.

Это как сгореть заживо изнутри. Медленно.

Все прекратилось, и он тяжело дышал, пытаясь восстановить свои чувства. Он попытался заговорить, но его голосовые связки отказывались подчиняться. Казалось, каждый дюйм его тела был в синяках и ушибах. Он подумал, что это − жестокая игра судьбы; видеть отвратительные, ненормальные глаза Беллатрикс, смотрящие на него, лежащего на грязном смертном ложе. Задержав дыхание, он приготовил себя к неизбежному.

− Знаешь, − произнесла Беллатрикс, − Мне так хочется растянуть время и подвергнуть тебя тем же пыткам, что и твою мать, но во мне нуждаются в другом месте, − она покрутила палочкой. – Спокойной ночи, спи сладко, племянничек.

− Авада Кедавра.

Драко чего-то ждал; ждал, что боль прекратится или темнота его накроет, но ничего не произошло. Вместо этого он в ужасе смотрел на то, как зеленый свет окутывает Беллатрикс, а затем те самые сумасшедшие глаза закатываются, и ее тело обмякает. Только тогда, когда он услышал, как ее мертвое тело упало на землю, он осмелился сделать вздох. Наклонив лицо в сторону, чтобы понять, кто спас ему жизнь, он увидел ее; ее мертвенно-бледное лицо, приоткрытый рот и палочку, дрожащую в ее руках.

Грейнджер выглядела такой же ошеломленной, как и он сам.

Но затем она, казалось, пришла в себя, и снова…снова стала Грейнджер; лишь спокойное выражение лица и плавные движениям. Он попытался заговорить, но все, что ему удалось, были непонятные, искаженные звуки; хотя, в любом случае, он понятия не имел, что намеревался сказать. Так что он просто наблюдал за ней, уставившись на нее, когда она подошла к нему и опустилась на колени.

− Черт возьми, − пробормотала она самой себе. – Ты выглядишь не очень, Малфой.

Пробежавшись сосредоточенными глазами по его телу, Гермиона потянулась назад и начала рыться в своей сумке, затем вытащила маленький, наполовину пустой пузырек с зеленой жидкостью; экстракт Бадьяна, догадался Драко. Касаясь пальцами глубокой раны на боку, она вылила туда остаток пузырька, аккуратно втирая жидкость. Это было больно, но эту боль едва ли можно было сравнить с его первым опытом в проклятии Круциатус. Подавленный стон начал снова набирать обороты в горле, когда зелье начало затягивать раны, и Гермиона подняла свободную левую руку, чтобы погладить его по щеке.