Он напрягся и сжал кулаки. Его взволновал вовсе не вопрос: он, Блейз и Тео неоднократно обсуждали Убивающие заклятья. Проблема была в том, что он должен был объяснить это Грейнджер, и это представлялось ему куда сложнее. Когда бы он на нее ни посмотрел, он всегда видел в ее глазах невинность, когда она на него смотрела. Словно насмехаясь над ним. Неважно, насколько умелым воином она была, или какие ужасы видела – ее руки не были запятнаны кровью. Ни капли крови. Она была единственным человеком в его окружении, чьи руки не были запачканы кровью, и, по некоторым причинам, это заставляло его чувствовать себя еще отвратительнее.

Если их сравнивать – то он был волком, а она воробьем.

− Похоже на то, когда тебя тошнит, − произнес он, все также продолжая стоять к ней спиной. – Ты потеешь и начинаешь рвано дышать. Твое лицо становится горячим, но вокруг − сплошной холод. Сначала ты чувствуешь лишь унижение и отвращение к самому себе, а после всего этого…наступает ненормальное чувство спокойствия и удовлетворения. Но ты никогда не забудешь, каково это на вкус. Ты будешь ощущать это в течение многих дней, − он остановился, чтобы облизнуть губы. – Только так я могу это описать.

Он знал, что она позади него с тревогой кусала губы.

− Ладно, − промямлила она.

Сделав шаг вперед, Драко достиг двери, однако ее голос снова его остановил.

− Драко…кого ты убил первым?

− Моего отца.

− Ох. Ты…сожалеешь об этом?

Он сжал челюсть.

− Ни капли.

Он сказал правду: он об этом не жалел. И если это не было самой грустной вещью на свете, тогда он и не знал, чем это было.

========== 2 ==========

За два месяца, прошедших с того момента, как Драко спас жизнь Гермионы, они ни разу это не упомянули. Это было похоже на не озвученное вслух и установившееся между ними двумя согласие: никогда не возвращаться к тому дню или, что было еще важнее, к той ночи и их разговору об Убивающих заклятиях. Стараясь избежать разговора о той ночи, они говорили обо всем на свете, обычно безобидно дразня друг друга, когда речь заходила об их школьных деньках. Особенно любимыми темами для разговора были третий курс, когда Гермиона ударила его, и четвертый, когда Драко испортил ее зубы.

Как и в большинство вечеров, они сидели одни в читальном зале, листая книги и статьи или расшифровывая руны, споря между собой. На самом деле, то, как они взаимодействовали друг с другом сейчас, не так уж и сильно отличалось от того, как они общались в Хогвартсе, но различие было в том, что злости и враждебности больше не было − лишь нормальные и забавные подшучивания. Сейчас им было комфортно; видимо, достаточно комфортно, потому что Гермиона вдруг решила, что не случится ничего страшного, если она возьмет у него немного чипсов.

Когда она взяла сразу несколько, Драко нахмуренно на нее посмотрел.

− Знаешь, если ты идешь на кухню, то можешь прихватить свою собственную пачку чипсов.

− Я хочу всего лишь парочку.

− Ты взяла семь штук.

Она оторвалась от книги и посмотрела на него, выгнув бровь.

− А я и не в курсе, что ты за мной следил.

− Я всегда за всем слежу, − произнес он, поднимаясь и подходя к книжным шкафам. – Где та книга Эрнеста Фэнгсвелла? Того странного парня-отшельника, который испортил свой крестраж?

− Она рядом с книгой по истории Министерства магии, потому что он родился в тот год, когда Министерство было основано.

Драко моргнул.

− Эрнест Фэнгсвелл родился в тысяча шестьсот тридцать втором году году.

− Да, я в курсе.

− А Министерство было основано в тысяча шестьсот двадцать третьем, Грейнджер.

Она едко глянула на него.

− Нет, оно было основано в тысяча шестьсот тридцать втором.

− Ты ошибаешься.

Если и было что-то, что он точно знал о Гермионе Грейнджер, так это то, что она терпеть не могла, когда ее интеллект ставился под сомнение. К ее чести, она оказывалась права в девяносто девяти процентов случаев, но на этот раз он знал, что она ошибалась. Он был в этом уверен, и детское чувство самодовольства заставило его ухмыльнуться.

− Я не ошибаюсь! – парировала она, поднимаясь на ноги. – Ты ошибаешься! Министерство было основано в тысяча шестьсот тридцать втором!

− Нет, в тысяча шестьсот двадцать третьем.

− В тысяча шестьсот тридцать втором!

− Черт бы меня побрал, − Драко дерзко усмехнулся. – Поверить не могу, что ты впервые ошиблась…

− Говорю последний раз: я не ошиблась!

− Ладно, ответ мы узнаем здесь, − произнес он, доставая книгу о Министерстве с полки. – Почему бы нам не выяснить, кто прав? Но не хочешь сначала немного поиграть?

Гермиона уперлась руками в бедра в надменном жесте.

− Тебе что, тринадцать?

− Нет, мне на самом деле двадцать четыре. Что-то тебе сегодня не везет с числами, а, Грейнджер? Ты ошиблась дважды за последние пять минут…

− Я не ошиблась!

− Если ты уверена в своей правоте, тогда проблем со спором у тебя возникнуть не должно, − парировал он. – Скажем, проигравший должен мыть посуду за победителя в течение месяца. Согласна?

− Замечательно, без проблем! – оскорбилась она. – Просто открой чертову книгу.

− Ты можешь и сама ее открыть.

Он кинул книгу на стол и еще раз усмехнулся, когда громкий удар заставил ее вздрогнуть. Он отошел на несколько шагов назад, скрещивая руки на груди и высокомерно поднимая голову, но Грейнджер выглядела так же самоуверенно, как и он. Он пристально наблюдал за ней, когда она начала перелистывать страницы дрожащими пальцами. За ней действительно было интересно наблюдать. Она нашла нужный раздел, нахмурилась и тут же огорченно расслабилась, в то время как он ловил себя на мысли, что она выглядела очень привлекательно. Закрыв глаза и наклонив голову, Гермиона прошептала одно единственное слово, которое признавало ее поражение.

− Черт.

Драко ухмыльнулся еще шире.

− Что такое, Грейнджер?

− Ничего.

− Что сказано в книге? Когда Министерство было основано?

Поджав губы и закрыв книгу, она начала изучать свои ногти, промямлив ответ себе под нос:

− В тысяча шестьсот двадцать третьем.

− Значит…− произнес он, − я был прав, а ты ошиблась…

− Я бы просто указала…

− Ты, Гермиона Грейджер, ходячая энциклопедия, ошиблась.

Драко показалось, что он услышал ее рычание, и ухмыльнулся еще больше, совсем об этом не волнуясь. Он сделал шаг назад и осмотрел комнату в преувеличенно высокомерном жесте.

− Какого черта ты делаешь? – спросила она.

− Я только что доказал, что Гермиона Грейнджер была не права, − ответил он. − Разве единорог не должен прямо сейчас прискакать галопом в комнату, чтобы поздравить меня, или что-то типа того? Ну или по крайней мере, я ожидаю взрыв конфетти и хор с песней.

− О, честно, ты смешон.

− Смешон, но прав.

− Ты серьезно будешь злорадствовать по этому поводу? Так по-детски?

− Именно.

Из-за красного, взволнованного лица и трясущихся из стороны в сторону рук Грейнджер походила на недовольного ребенка, что позабавило Драко еще больше. Он получал удовольствие от того, что дразнил ее; не злорадным или грязным способом, как это часто бывало в Хогвартсе, а безвредным, смешным методом. И, на самом деле, для него было бы очень легко вернуть те старые привычки и постараться вывести ее из себя, но теперь он изменился. Она тоже изменилась. Но эти изменения были к лучшему. Определенно к лучшему. И тем не менее, она все еще оставалась собой, той самой Грейнджер, которую он знал, а это было здорово.

− Грейнджер, что с тобой случилось? Может, тебе лучше присесть? Или прилечь? Только не мешай моему победному единорогу.

− Ты…ты… − неуклюже сказала Гермиона, все еще с румянцем на щеках, − ты просто…мерзавец!

Он не смог сдержаться и засмеялся − громко, искренне, словно впервые в жизни; расслабленно и с наслаждением. Он открыл глаза и обнаружил, что Грейнджер смотрела на него с любопытством во взгляде; от ее негодования не осталось и следа.