Мерно стучали колеса. За окном вагона в вечерних сумерках проносились станции и полустанки, мелькали темные расплывчатые силуэты деревьев. Скорый поезд с огромной скоростью мчался по рельсам, оставляя позади столицу и приближая полковника Воронина к Кузнецку. По иронии судьбы нити дела, которым ему доводилось заниматься в данный момент, тянулись в такие разные и, казалось, ни чем не связанные части страны, из-за чего массу времени приходилось проводить в салоне автомобиля или в купе поезда. Следы обнаруживались то там, то здесь. И почти всегда случайно. Но сами грабители оставались неуловимыми. Их след резко обрывался, словно они проваливались под землю. Целую неделю никто из знакомых о них ничего не слышал. Казалось, их след потерялся. Но вот он снова появился. И где?! В никому не известном городишке.

Воронин облокотился на стол и обхватил голову руками. Легкое дребезжание и покачивание поезда действовали успокаивающе и располагали к глубокому раздумью. Он решил воспользоваться выдавшейся свободной минуткой и проанализировать имеющуюся в наличии информацию.

Во-первых, следствию было известно имя одного из членов банды грабителей. Он взял в руки карандаш и на листе бумаги начертил круг. Внутри него написал слово «Сурок». Так звали первого члена группы. Сурок или Балабонов Виталий Викторович по паспорту. Семьдесят девятого года рождения, нигде не работающий. Привлекался за воровство и мошенничество. Получил условно два года. Отпечаток большого пальца его руки был обнаружен вместе с пятнами крови на пробке от бутылки пива «Невское», найденной в кустах. К сожалению, пивная пробка оказалась единственной уликой, ее удалось отыскать на месте базовой стоянки грабителей. Следы от автомобильных шин и ботинок уничтожил дождь. Потоки воды почти полностью их стерли.

По непонятной причине сведения о местопребывании Сурка заканчиваются третьим днем после ограбления. Потом о нем больше никто не слышал и никто его не видел. Он словно сквозь землю провалился. Объявленный розыск ни к чему не привел.

Во-вторых, найдена и идентифицирована одна из украденных картин. Полотно репрессированного в тридцатых малоизвестного художника Сомова объявилось на одной из столичных барахолок, когда его пытались продать. Торговавший им наркоман клятвенно заверял, что картину ему оставил на хранение некий Михаил Чеботков по прозвищу Майкл. Но так как минула неделя, а Майкл не появлялся, наркоман решил, что за ней уже не вернутся. К тому же ему срочно понадобились деньги. Кроме того, как показал опрос знакомых, Сурка и Майкла в последнее время часто видели вместе.

Воронин начертил второй круг и вписал туда имя Майкл. Затем справа от каждого круга поставил вопросительный знак. Внизу начертил три квадрата, которыми обозначил пропавшие картины, и один перечеркнул.

И наконец нашлась вторая картина и третий грабитель. Объявились они в городе Кузнецке, за сотни километров от места совершенного преступления. Нашлись они благодаря жутким и трагическим обстоятельствам. Борис Коробков, известный также под прозвищем Гвоздь, был обнаружен матерью мертвым в ванне собственной квартиры. Рядом лежала его девушка – Светлана Овчинникова – с перерезанными венами. Бедная женщина так и не оправилась от потрясения и через три часа умерла в больнице от кровоизлияния в мозг. Согласно данным судмедэкспертизы, смерть Бориса Коробкова наступила в результате попадания воды в альвеолы легких. Попросту говоря, он захлебнулся. Хотя тут имелось одно странное обстоятельство: по заявлению врачей, перед тем как лезть в ванную, он выпил лошадиную дозу снотворного, смертельную для его организма. Оставалось непонятным: зачем тогда было лезть в воду? Что касается его подруги Светланы, то и тут не все гладко. Она перерезала себе вены. Это, конечно, можно объяснить шоком от увиденного, к тому же она была на третьем месяце беременности от Коробкова. Вот и не перенесла удара. Логично. Кроме того, соседи слышали ночью шум и крики. Возможно, они ссорились. Но у экспертов вызвал подозрение странный кровоподтек на нижней челюсти девушки, как раз в месте сосредоточения нервных окончаний. Не исключено, что ее оглушили. Но кто? Зачем? Почему покончил с собой Коробков? И наконец, покончил ли он с собой сам, или ему помогли? На эти вопросы пока не было ответов. Воронин наверняка знал лишь то, что в квартире при обыске обнаружили вторую картину – портрет вождя революции в стиле соцреализма. Работа неизвестного художника.

Полковник зачеркнул второй прямоугольник и нарисовал еще один кружок. Затем вписал в него имя Гвоздь и перечеркнул крест-накрест.

Оставалась еще одна картина – репродукция с портрета шестнадцатого века и два исчезнувших бесследно подозреваемых.

На первый взгляд вроде бы все просто. Личности убийц установлены, пропавшие ценности найдены. Дело за малым – ждать результатов розыска. Рано или поздно преступники объявятся. Деваться им некуда, их фотографии с подробным описанием внешности разосланы по всем городам, по всем отделениям милиции. Только было одно «но». Розыск мог продлиться достаточно долго, а генерал Ткаченко скоро потребует результатов.

Однако внутреннее чутье, интуиция, так сказать, подсказывала, что розыск ничего не даст, что вести поиски дальше бесполезно. Скорее всего преступники мертвы. Так же, как их товарищ Гвоздь. А в том, что его убили, полковник не сомневался. Страшная и загадочная смерть Гвоздя, неожиданное исчезновение Сурка и Майкла служили косвенным подтверждением его догадок.

«Но тогда почему они мертвы? Кто приказал их убрать?» – спрашивал себя Воронин. Пока это оставалось для него загадкой. Он начертил вверху большой круг и поставил внутри него знак вопроса. Теперь схема приобрела более завершенный характер.

Откинувшись назад, полковник устало прикрыл глаза. Необходимо было выспаться. Завтра предстоял тяжелый день. Возможно, он получит ответы хоть на часть интересующих его вопросов.

Сквозь сон Воронин почувствовал, что его кто-то трясет за плечо. Он мгновенно открыл глаза. От избытка адреналина (переход от сна к бодрствованию был слишком резким) закружилась голова, а сердце в груди часто застучало, как у марафонца на финишной прямой.

– Ваша станция. – объявила проводница и исчезла за дверью купе.

Он тяжело вздохнул: вставать жутко не хотелось, но дела звали. Времени на то, чтобы помыться и побриться, не осталось. Снова придется все делать на ходу.

На перроне его встречали. Как только он вышел из поезда, подбежал молодой человек в потертых джинсах и светло-сером пиджаке, надетом на майку. Под левой рукой ткань топорщилась от кобуры.

– Алексей Петрович?

– Да.

– Лейтенант Морозов. Машина ждет за углом, – доложил он. – Разрешите?

Он протянул руку к спортивной сумке Воронина, предлагая свои услуги.

– Не нужно, – чересчур резко ответил полковник, недовольный услужливостью лейтенанта. Подхалимов он не любил. А может, у него просто было паршивое настроение, и парнишка хотел помочь от чистого сердца? Воронину стало неловко.

На служебной «Волге» они добрались до здания управления. Там, приведя себя в порядок, Воронин нанес короткий визит начальнику городского управления внутренних дел. Скорее из приличия, чем по делу. Затем занялся работой.

Следователь, ведший дело, оказался толковым мужиком, хотя с виду производил впечатление полного олуха. Капитан Гобято был пухленьким коротышкой в очках и с огромной лысиной. Он слыл редким в наше время профессионалом, от и до знающим все подноготную своей работы, но из-за нежелания и неумения пресмыкаться почти не продвинулся по служебной лестнице. Ему сужено было оставаться вечным сыщиком. Но он, похоже, не жаловался.

– Яков Карлович, что вы думаете о смертях в квартире Коробковых? Мне, как человеку постороннему, интересно знать ваше мнение, – поинтересовался Воронин.

– Господин полковник. – начал Гобято.

Но Воронин его тут же перебил:

– Только давайте без чинов и званий. Договорились?