— Не знаю, — вздохнул Рогов. — Если даже на какую-то работу и устроюсь, все равно деньги только через месяц выплатят.

Он присел напротиив брата и тоже закурил:

— А у меня их сейчас нет, понимаешь? Сейчас.

— Как не понять! — Посочувствовал Павел. — Вот если бы коммерцию какую-нибудь организовать… Ларечек поставить, или ещё чего-нибудь?

Но сам же первый и рассмеялся:

— Хотя, один раз уже попробовали! Организовали… Денег хапнули подставляй лопату.

— Ты насчет колес?

— Ну, конечно. — Павел хотел сказать на эту тему ещё что-то очень смешное, но заметил, как изменилось выражение лица брата:

— Звонили?

— Да. — коротко ответил Рогов и загасил окурок.

— Пиккельман?

— Да. Дважды. Интересовался, когда я собираюсь деньги отдавать.

— Вот, сволочь… Да он ещё спасибо нам должен сказать за то, что склад ему от мусора освободили!

— Я пытался обьяснить насчет этого долбаного постановления и вообще, но… Пиккельман говорит: есть официальный контракт передачи товара на реализацию, а остальное его не касается.

— Во, мор-рда!

— Ну, первый-то раз вроде мирно все обсудили. Но потом он опять позвонил, и начал базары гнилые разводить: мол, по условиям договора товар выдавался под залог моей квартиры, да плюс проценты пойдут за каждый день просрочки…

— Да ты что? — Обмер Павел.

— Ничего! Действительно, есть в договоре такой пунктик.

— Мать его в душу… Зачем?

— А я что, читал, когда подписывал? Там ведь было: давай, давай, быстрее! — Сорвался Рогов, но почти сразу же справился с собой:

— И потом, мы же тогда и не думали… Все так начиналось красиво! Перевез, продал покрышки быстренько, «поднялся».

Виктор устало потер виски, и брат впервые заметил, что выглядит он значительно старше своих лет.

— Договор у тебя?

— Второй экземпляр. Вон, на холодильнике.

Павел быстро пробежал глазами текст:

— Да, бля… Что ты ответил Пиккельману?

Виктор пожал плечами:

— Послал я нашего дорогого Михаила Исаааковича. Очень далеко! И надолго.

Насчет последнего Ройтман засомневался:

— Когда срок оплаты?

Хозяин повернулся к висящему на стене календарю:

— В пятницу закончился.

— Да-а… — Павел спрятал взгляд. — Знаешь, ты поосторожнее. Теперь, наверное, гостей придется ждать.

— Соседка сказала, что вчера уже приезжали какие-то… бритые. Интересовались.

Ройтман заерзал на стуле и явно почувствовал себя в квартире брата не слишком уютно:

— А ты?

— Меня дома не было.

— Слава Богу!

— Наверное, — согласился Виктор.

Даже ему было трудно представить, чем мог бы закончиться «наезд» бандитов.

— А кстати… Что там насчет Карлы?

— Не знаю. Опять пропал куда-то.

— Да, я тоже пробовал дозвониться. Никак!

Ройтман задумался. К сожалению, прямо так вот встать и уйти было бы неудобно. К тому же, «неформальные» сборщики долгов обычно ездят по адресам ближе к вечеру, так что время ещё оставалось.

Поэтому, Павел решил пока просто перевести беседу в несколько иное русло:

— Ладно, Витян. Выкрутимся! Считай, с резиной нам просто не повезло. Но это, как говорится, дело прошлое… А дальше?

— Я же сказал — не знаю! Понятия не имею. — Видимо, Рогов и сам был не против того, чтобы сменить тему:

— Если у тебя есть план какой-нибудь — давай, выкладывай.

— Планов конкретных нет, — задумчиво произнес Павел, — но… Я тут на днях с ребятами знакомыми побеседовал. Они говорят, что сейчас на рынках антиквариат неплохо идет.

— Что идет? Антиквариат?

— Ну там — люстры всякие старинные, картины, иконы, мебель…

— Скажешь тоже! — Неожиданно развеселился Рогов и даже всплеснул руками. — Как в лужу пернешь… Где же их взять-то? Картины, иконы? Не иначе, как в Исаакиевском соборе! Или, может, Эрмитаж обчистим?

— Ну, зачем, — невозмутимо отреагировал Павел. — Зачем такие страсти? Вовсе не оязательно на криминал идти.

— Да? А как же?

— По деревням необходимо поездить. По глубинке! Какой-нибудь старушке мыла кусочек, другой — платочек, третьей — иголки для примуса… Знакомый мой из Псковской области недавно прялку привез. И за две тысячи баксов продал. Чем плохо?

— Круто, конечно, — с завистью признал Рогов. — Но мы с тобой вряд ли потянем.

— Почему же это? — Вздернул брови Павел.

— Да потому что в старинных вещах, особенно в живописи — понимать надо! — Виктор встал, подошел к окну и взглянул на термометр за стеклом:

— Шестнадцать градусов выше нуля… Неплохо май месяц начинается. Верно?

Но Ройтман не дал увести себя в сторону:

— Насчет сбыта не переживай. У меня есть кое-кто на примете. Главное вещь привезти, а оценить её сумеем!

— Хорошо. А где гарантии, что эти твои знакомые не обманут?

— О чем ты, Витян?

— О том, — пояснил Рогов, — что, к примеру, нашел ты вещь, которой, может, и цены нет. Но ты-то этого знать не знаешь! И дадут тебе за неё долларов сто — вот и радуйся…

Виктор снова уселся напротив брата:

— Я вот давным-давно у бабки своей икону видел. Даже в руках держал, а какого она столетия — понятия не имею!

— Так спросил бы. Неужели не интересно было узнать?

— Да я спрашивал… Только она говорила, что сама не знает. Говорила, что очень старая икона, ещё от прапрадеда осталась.

— А сейчас она где?

— Бабка-то? Померла… Еще в восемьдесят пятом.

— Да я не о ней! — Нетерпеливо перебил Ройтман. — Икона где?

— Хрен знает, — пожал плечами Виктор. — Наверное, лежит у кого-нибудь из родни.

— Может, отец припрятал?

— Не, вряд ли… Отец не больно-то верующий был, он бы лучше что-нибудь другое в наследство взял.

— А кто тогда?

— Не знаю, Паша. Родни-то у нас по отцовской линии в Светловодске много!

— А все-таки? Подумай!

Виктор призадумался:

— Может, у дяди Никона?

— Дяди Никона? Что-то я от тебя раньше про такого не слышал… удивился Ройтман.

— Как же! Отца моего двоюродный брат.

— Ну, седьмая вода на киселе…

Однако Виктор иронии не заметил. Усмехнувшись каким-то личным, давним воспоминаниям, он продолжил:

— Отец его в шутку «ходячей домовой книгой» называл.

— За что же это?

— Дядя Никон все про каждого в нашей родне знал. Когда кто родился, когда крестился, на ком женился… Так сказать, хранитель семейных традиций. Запросто мог и икону себе забрать!

— Он-то жив еще, надеюсь?

— А как же! Давно, правда, не виделись, но мать пишет — здоров, как бык. Хоть и седьмой десяток разменял. — Виктор снова призадумался:

— И ты знаешь, Пашка… Помнишь, мне в подвале дурно стало?

— Еще бы!

— Так вот, мне она тогда привиделась, икона эта. Только какая-то странная…

Разговор братьев был на полуслове оборван дребезжанием телефонного аппарата.

Оба вздрогнули о неожиданности, но после третьего звонка Рогов все-таки снял трубку:

— Слушаю.

— Витек, ты?

— А-а, здорово, Карлыч!

— И тебя тем же концом, по тому же месту, — ответил приятель, но шутка явно не получилась.

— Как у тебя дела? Все в порядке?

— Плохо. Очень плохо… Ты не знаешь, где Павлик?

— У меня, где ж ему ещё быть! А что случилось-то?

— Колеса… — Рогову показалось, что собеседник всхлипнул. — Из-за колес этих… «Наехали» на меня, Витя!

— Что?!

— Деньги требовали, но я не дал… Сам знаешь, нет ведь у меня денег-то!

— Какие деньги? — Все ещё не понимал Рогов.

— За колеса. Говорят: ты их прислал, ты и ответишь!

— Кого прислал?

— Да вас же, елки зеленые! Вас прислал… Вы ведь с Пашкой Пиккельману от меня представились? Во-от… А теперь они говорят: друзья твои Михаила Исааковича «кинули», получить с них, голодранцев, нечего — ты и ответишь. В смысле, то есть, я отвечу…

— Ну?

— Сегодня приперлись трое. Суки, мразь!

Виктору показалось, что ещё секунда, и Карлыч сорвется в истерику. Но толстяк уже справился с собой: