— Понятия не имею.

Он оглядел ее с головы до ног. Потом хмыкнул.

— Как так получилось, что я голый, а ты полностью одета?

— Думаю ты отвлекся.

— Отвлекся? Надо же.

Как же ее заводил этот его тон.

Он как будто превращался в подростка. Нелепый флирт и Майков, казалось бы, две абсолютно несовместимые вещи, но ему это невероятно шло.

Аня припала к его губам и целовала его до тех пор, пока не оказалась под ним. Снизу. То есть, как он смог это сделать, что она даже не заметила?

— Ты проиграла, — прошептал он в ее губы и поцеловал так глубоко, что Аня подумала — будь она на ногах, то упала бы, не иначе.

В магазинчике Эрика наконец-то установили нормальное освещение.

— Здесь очень уютно, — Аня огляделась и попыталась представить, как будет выглядеть это помещение, когда ремонт окончательно подойдет к концу.

Она представила белые стеллажи с книгами, выстроенные в длинные шеренги, маленькие столики у окна (Эрик решил установить кофемашину и витрину с пирожными для тех, кто захочет просто здесь почитать) и уютные снежинки на стеклах. Вероятно, она будет здесь ночевать, если ей позволят.

— Надеюсь, к Новому году мы закончим.

— Я очень этого жду.

Она была смущена.

С момента их последней встречи прошло всего несколько дней, но столько всего изменилось.

Игорь стал для нее открытием. Он вывернул перед ней наизнанку свою душу и свою боль. Он обнажился весь, и теперь ей казалось — она знает его, как никто другой.

Она протянула Эрику конверт.

Он взял его и долго смотрел на белую бумагу перед тем, как открыть.

— Там нет взрывчатки, — пошутила Аня, теряя терпение. — Там просто твои фото.

Эрик улыбнулся.

— Я знаю, просто… Мне трудно.

Они говорили об этом. О том, как старательно он пытается любить свое тело и свое лицо. О том, как годами борется с комплексами, со стериотипами, как прячется под маской человека, которому все равно.

Но ему не было все равно. Каждый раз, когда кто-то спрашивал его об инвалидном кресле или о его таких чудесных по мнению Ани разных глазах, он перешагивал через себя. Переступал и проглатывал желание съязвить, нахамить, включить ответную реакцию.

— Открой его, — попросила она уже мягче.

И Эрик сделал это.

Аня следила за его реакцией. За тем, как он перелистывает одно фото за другим, пока не доходит до последнего… А потом начинает сначала.

Она постаралась. Она выбрала самые удачные, самые классные, глубокие, искренние фото… Но, на самом деле, это было нетрудно.

Перед ней, перед ее камерой, Эрик был настолько собой, что она восхищалась. Она слепла от его красоты и боялась того, что кто-то может быть настолько прекрасным.

— Мне нравится, — наконец сказал он после долгой паузы. Потом поднял на Аню глаза. — Честно говоря, я не думал, что могу так выглядеть.

— Ты так выглядишь. Ты прекрасен.

Они улыбнулись друг другу.

Аня хотела сказать так много всего. Ей хотелось признаться в том, что их отношения с Майковым вышли на новый уровень. А еще — что она не хочет терять Эрика, она никогда не сталкивалась ни с кем настолько чистым душой и прекрасным, она не могла его потерять.

Ей нужен был такой друг. И она готова была стать для него другом тоже

Игорь честно пытался не нервничать, но Аня ушла. По делам. К Эрику.

Ему было приятно, что она призналась в этом, хотя не обязана была перед ним отчитываться. Но ей было неприятно, что она вообще общалась с этим парнем.

Он пытался поработать. В итоге испортил набросок и случайно разорвал его на куски. Случайно. На мелкие кусочки.

Потом он хотел прилечь на послеобеденный сон, но Буся разбесился в гостиной, и ему пришлось ловить мелкого проказника, уговаривая не ронять елку на пол.

В итоге кот вышел только благодаря шуршанию пакетика с «шебой» и важно прошествовал на кухню, как будто был здесь королем мира.

Оставив Бусю разбираться с лакомством, Игорь упал в кресло и включил телевизор. Шел выпуск новостей, но мысли Майкова были далеко. Он смотрел на подушки и вспоминал, как вчера вечером Аня откидывала на них голову, распластавшись под ним — красивая и полностью обнаженная. Смотрел на ковер и думал о том, как они целовались на нем, перекатываясь, словно подростки. Смотрел на шкаф и представлял, как она, танцуя в коротких шортах, вытирает с него пыль или просматривает названия книг, выбирая что-то для чтения перед сном.

Аня заняла всю его квартиру. И все его мысли тоже, потому что не было ни секунды, когда он не думал бы о ней. А еще ее запах. Она ведь не пользовалась никаким духами, но ее сладкий запах, нежный и мягкий, преследовал Игоря даже во сне.

Наевшийся Буся запрыгнул к нему на колени и спугнул улыбку идиота с его лица.

Игорь перевел взгляд на телевизор и увидел… себя.

Его единственное фото, которое Вика в прошлом году установила на его сайте, красовалось на экране в свежем выпуске новостей культуры.

Вне себя от ярости он прибавил звук.

Голос ведущей был звонким и резал слух. Игорь закрыл глаза, впитывая ее слова, как острые лезвия бритвы, забирающиеся ему под кожу.

— Кто он — будущий Леонардо да Винчи или обычный преступник? — спрашивала ведущая. — Игорь Майков — художник, благодаря которому живопись снова вошла в моду, — личность загадочная и скрытная. Пока его фанаты с рьяной страстью скупают с полок магазинов скетчбуки и краски, Майков старательно прячет подробности своей личной жизни. Но почему?

Слухи ходили разные, и Игорь об этом знал.

Кто-то говорил, что он мошенник и присваивает себе чужие работы. Кто-то — что он гей и прячется — от буллинга. Воображение — штука хорошая. Но Вика всегда говорила — пока ты молчишь, они будут копать.

Они накопали.

— Тайна оказалась достаточно примитивной и грустной. Влюбленные девочки, заткните уши, если хотите избежать разочарования в кумире. В юности Майков пережил смерть возлюбленной и, как сообщает источник, сам оказался виновником трагедии…

Не слушай, не слушай, НЕ СЛУШАЙ, — умолял он себя. Но это было так трудно. Сплетни, желтая пресса, надкусанные кусочки чужой личной жизни… Все это было чуждо ему. Он просто хотел жить в своем мирке, тихо и спокойно. Просто рисовать и наслаждаться этой работой.

Неужели он многом просил?

Это не должно было так задевать. Всего лишь очередная чушь журналистов. Но они затронули Сашу. Они откуда-то узнали о ней…

Он с трудом мог дышать. В горле встал ком и, вскочив на ноги, Игорь с размаха швырнул пульт прямо в телевизор. Голос ведущей булькнул и затих на потухшем экране.

В доме было темно. Аня включила свет в прихожей и, пока раздевалась, ее преследовало острое чувство, что что-то случилось. Серьезно, если бы в нашем мире существовали дементоры, то Аня решила бы, что они наведались сюда по пути в Азкабан.

— Игорь? — позвала она.

Никто не ответил. Аня прошла в гостиную, включила свет еще и там.

Буся встретил ее, потираясь о ноги. Она погладила его, попутно извиняясь за то, что так долго отсутствовала и не купила его любимый паштет.

Первое, что бросилось ей в глаза — разбитый телевизор. Огромная трещина красовалась на громадной плазме, а рядом валялись запчасти от сломанного пульта.

Майков лежал на диване, глядя в потолок.

Аня застыла на месте.

Таким она его уже видела. Видела совсем недавно, буквально несколько дней назад, когда он скорбел о Саше в своей мастерской. А когда выходил — был чернее тучи, хмурым и наэлектризованным, что казалось — тронь его и взорвешься. Он бился током, даже если она стояла в другом конце комнаты.

Вот и сейчас.

Она не знала, можно ли ей к нему подходить. Разговаривать с ним. Спрашивать.