— Большое вам спасибо, — их лица были так близко, что Игорь мог видеть тени от ресниц на ее щеках. — Честно. Вы не представляете, как много это значит для меня.

Ему захотелось прижать ладонью след от ее поцелуя, но нужно было взять себя в руки. Спешно спрятав ладони в карманы, Игорь прокашлялся.

— Я бы советовал вам заняться своим портфолио в свободное время. Помочь вам найти модель для фотосессии?

Аня выпрямилась, словно почувствовав барьер, который Майков только что выставил между ними.

— Нет, — сказала она и посмотрела в сторону. — Знаете, я думаю, что уже нашла модель.

— Правда?

— Да. Нашла сегодня, совершенно неожиданно для себя. Но спасибо за предложение.

Игорь сдержанно кивнул.

— Всегда пожалуйста.

Аня всегда была специалистом по танцам со шваброй, но эта песня сотворила с ней что-то невероятное. Ей хотелось прыгать и скакать, перепрыгивать с одного кресла на другое, изгибаться, делая вид, что швабра — это шест, а она профессиональная обольстительница в ночном клубе. Использовав округлый конец швабры как микрофон, Аня принялась подпевать исполнителю. Ей казалось, что делает она это крайне профессионально. Она надрывала глотку, вытягивая ноты, о существовании которых даже не знала, вкладывала душу в свое исполнения, искренне не понимая, почему Буся спрятался у Игоря в спальне, а не застыл на ступеньках в восхищении и изумлении.

В какой-то момент она так разошлась, что, скатившись по периллам лестницы вниз, наткнулась на изумленного Майкова. Причем, наткнулась совершенно ужасным образом — неуклюже врезалась носом в его грудь.

— Ой.

Она уставилась на мускулы, что были сейчас так близко к ее лицу. Ей вспомнился их поцелуй у бара. Честно говоря, этот поцелуй вспоминался ей с каждым днем все чаще и чаще, особенно тогда, когда Игорь говорил с ней о чем-то, и его губы шевелились. Его губы. О, Аня помнила их вкус, она бы никогда не смогла его забыть.

Майков и сейчас пошевелил губами, Аня зависла, глядя на них, и только спустя минуту поняла, что мужчина с ней разговаривает.

Она бросилась к столику, схватила пульт и быстро поставила музыку на минимальную громкость. Игорь выдохнул, словно его уши наконец-то освободились из плена врагов.

— Ура, — сказал он, сурово скрещивая руки на груди. Он напомнил ей того Майкова, которого она встретила в первый день знакомства. Ух, злыдень. А ей-то показалось, что они вышли на мировую. — Я ведь просил — никакой музыки. Я работаю.

Аня поковыряла пальцами кончик швабры.

— Я думала, что вас нет дома, — это было чистой правдой. — Я вас с утра не видела.

Если честно, ей было ужасно тоскливо одной за завтраком. Они уже несколько дней завтракали вместе, но сегодня он не пришел, и Аня расстроилась, потому что он не попробовал свежими ее фирменные блинчики.

— И куда же, по-вашему, я могу уехать в такую пургу? — Игорь показал ладонью за окно. Там мело так сильно, что не было видно ничего кроме белого полотна, повисшего над землей. — Дорогу замело.

— Правда?

— Да.

— Ох, ну простите, Ваше Величество, я буду иметь в виду, — ей жуть как хотелось расслабить его, заставить если не улыбнуться, то хотя бы немного выдохнуть. — У вас на носу желтая краска. Вот здесь.

Аня показала на свой нос. Игорь смешно скосил глаза и потер кончик носа пальцем, но краска не стерлась. Тогда девушка послюнявила палец и провела им по пятну, стирая его. Майков уставился на нее. Аня мгновенно опустила руки вдоль тела и застыла, испуганно глядя на мужчину.

— Где-то еще? — осторожно поинтересовался он.

Аня, почувствовав себя в безопасности, улыбнулась.

— Проще назвать место, где на вас нет краски.

Он был выпачкан весь. Немного белой краски в волосах, желтая и черная — на лице. Свитер был как палитра, и даже на джинсах нашлась пара пятнышек.

Игорь посмотрел на свои руки, потом на свою одежду.

— Кажется, мне нужно идти в душ.

— Вы снова писали картины всю ночь?

— Я не смотрю на часы, когда работаю.

Он присел на ступеньку, и Аня опустилась рядом. От него пахло красками, льняным маслом и немного растворителем. Она боялась предположить, чем сейчас пахнет от нее, ведь она занята уборкой.

— Идите в душ, — мягко сказала она. — Я закончу уборку и сделаю вам обед.

Когда Игорь ушел, Аня бросилась на кухню, быстро запихнула блинчики в микроволновку, а потом вернулась в гостиную.

— Ну что, Эльвира Витальевна, «Ревизорро» в студии, — сказала она, подперев кулаками бока. — Белых перчаток не имеем, есть только резиновые желтые.

Пыль была везде. Она была, словно краска на Игоре — проще найти место, где ее не было. Аня отмыла подоконник, столик, прошлась влажной тряпкой по рамкам картин и телевизору. Самым сложным был книжный шкаф, что возвышался до самого потолка. Аня оценила его высоту, потом довольно критично — свой рост. Вздохнула и притащила стул из столовой.

Нижние полки поддались легко. Аня сложила все книги в стопочки на полу (чтобы ненароком не перепутать, а то мало ли, какие у барина принципы в этом плане?), отмыла каждую полку, а потом вернула книги на прежние места.

До верхних же полок Эльвира Витальевна явно не добиралась никогда. Аня закатала рукава, встала на стул, а потом на носочки.

— Ты ж мечтала стать балериной, — сказала она себе. — Давай, девочка.

Она никогда не боялась работы. До шестнадцати лет ей приходилось содержать в порядке свой дом, после — бабушкин, куда пришлось переехать на время. Ну а до недавнего времени она работала прислугой у Лёлика в квартире, и ей за это не платили. А ведь она только сейчас осознала, в какой ситуации находилась. Игорь дал ей крышу над головой и платил за уборку, а все, что делал Лёлик — это напоминал, в чьей именно квартире она живет. Как вообще можно было дружить с ним столько времени и не замечать ничего?

Протерев пыль на одной половине шкафа, Аня передвинула стул и потянулась к другой. На самом верху, на полках у окна лежали свечи в нескольких упаковках, наглухо запечатанные елочные игрушки и небольшая коробочка, прикрытая картонной крышкой. Девушка прошлась по коробочке тряпкой, по закону жизни Ани в эту же секунду стул под ней зашаталася, и она взмахнула руками, случайно скинув коробку вниз.

Грохнувшись, та раскрылась.

Аня сжала зубы и покосилась в сторону ванной. Звуки воды уже затихли, но шагов пока не было слышно.

Черт.

Показывать Игорю свою немощность совершенно не хотелось.

Аня поспешила спуститься вниз и поднять коробку, но содержимое привлекло ее внимание раньше, чем она успела запретить себе смотреть. Это были маленькие фотографии, карандашные наброски и просто свернутые в трубочку листочки, перевязанные веревками. На всех фото и карандашных набросках — лицо девушки. Аня наклонила голову, рассматривая черно-белый рисунок. Он был выполнен просто потрясающе. Красивые темные волосы девушки рассыпались по ее обнаженной спине, почти полностью закрывая ее. Хотелось бы Ане иметь такие волосы. И такую спину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍На других рисунках лицо тоже не было прорисовано, но его можно было увидеть на фотографиях. Это определенно была одна и та же девушка. Аня могла воротить нос сколько угодно, но она разбиралась в красоте. Эта девушка была идеалом.

Кто она? Почему Игорь хранит эти моменты с ней, словно стыдится их или… Боится?

Почему-то в груди защемило от непонятной тоски и боли. Тряхнув головой, Аня поспешила собрать все обратно в коробку и поставить ее на место — на этот раз поближе к стене, чтобы точно не упала.

Как только она спустилась со стула, за спиной раздался бодрый голос:

— Вам тоже не помешал бы душ.

Аня вскрикнула, оборачиваясь. Господи, как давно он стоит здесь? Все ли видел? Видел ли, как она рассматривала рисунки из тайной коробочки? Если да, то почему молчит, а не хватает ее за руки, вышвыривая на улицу?