«Место на Земле, где было детство…» Родной школе № 12 города Новосибирска Место на Земле, где было детство, Невозможно с чем-нибудь сравнить, Невозможно передать в наследство, Но нетрудно в памяти хранить. Речь не о клочке бескрайней суши С числами секунд-координат — О местах, где пестовала душу Уйма мелочей сто лет назад, Где роились радости и страхи, Где определялась мера мер, Где ковали нас не “охи-ахи”, А житейский будничный пример. Нет уже тех взрослых, что из детства… Но доступны всё же чудеса: Из глубин, из далей малолетства Слышим их живые голоса… «Раннего утра щемящая тайна…» Раннего утра щемящая тайна Неуяснима, непознаваема. Тайна тревоги, уже проходящей, Тайна дороги, ещё предстоящей. Тайна надежды. И тайна утраты: Что было прежде – девалось куда-то. В утреннем раннем есть что-то такое… Что-то неявное и роковое. Будто не просто Земля повернулась, Будто бы к взрослому детство вернулось, Но не о прошлом воспоминанием, А об извечном напоминанием. В чём-то меня укорило как будто И просветлило раннее утро. «Не в шуме бала, а в толпе немой…» Не в шуме бала, а в толпе немой В метро, в трамвае, в зале ожиданья Порой случится встреча – не свиданье, А впечатленье… Ахнешь: “Боже мой, Какое миловидное лицо! Как изнутри подсвечено душою!” И с хитрецой… не очень и большою, Но с явно видной скромной хитрецой. И с быстрою разлукою смирясь (В немой толпе бывает ли иначе?), Лишь взмолишься: “Дай бог тебе удачи! Дай бог не быть затоптанною в грязь!” «Ты, как река, железная дорога…» Ты, как река, железная дорога, Соединяешь воедино Русь. Плывут и бесшабашность, и тревога, И злоба, и мечтательная грусть. В стране к дороге отношенье разно. Вот к ней посёлок станцией прильнул, Облапал город – пошло, безобразно, Безлюдный полустанок – не взглянул. Дорога источает обольщенья, И в даль манит, и новое сулит. Пути, как говорится, сообщенья… Уж не твоя ль судьба бежит-гудит? Ведут пути туда или оттуда, Их дело – не стращать, а обещать. Блестят, блестят… Ну, стало быть, покуда Есть людям что друг другу сообщать. Из главы второй Ненаглядная моя Россия “…Были холмы, река, просторный горизонт с неровной кромкой леса. В общем, русский пейзаж без излишеств. Те обыденные его приметы, которые вызывают необъяснимо горькое чувство. Это чувство всегда казалось мне подозрительным… Короче, не люблю я восторженных созерцателей. И не очень доверяю их восторгам. Я думаю, любовь к берёзам торжествует за счёт любви к человеку. И развивается как суррогат патриотизма…” (Сергей Довлатов. Нью-Йорк, 1983) Я однажды умру, не запомнив, какого числа, К некрологу друзей отнесясь безразлично. Капнет тихая капля с большого весла, Это значит, что Волга печалится лично. Дрогнет ветка. И дерево всё до верхов Будет зябнуть, узнав о развязке печальной. Это значит, что я для российских лесов Был не просто какой-то прохожий случайный. Заволнуется в поле по-девичьи рожь, И колосья уронит, и тихо заплачет. Это значит, что в мире я сеял не ложь И никто моё слово в застенок не спрячет. Смерть меня заберёт не всего целиком, — Что-то людям оставит, и даже немало. … А пока я тихонько пойду босиком, Чтобы загодя тело к земле привыкало! Виктор Фёдорович Боков. 1962. Вступление в главу Про «загадочность русской души» Народилось у нас много умных людей. Очень любят учить, как “не надо”, как “надо”, Будто жизнь – не мильёны дорожек-путей, А для нас, миллионов, – одна автострада. Жизнь устроится так, как судьба поведёт, А судьба поведёт, как ей сердце подскажет. А к кому и к чему ваше сердце прильнёт, Не предскажет никто и никто не укажет. Тут отгадка загадки, не новой уже. Кто не смог разгадать, – держит речь про другое И п…дит о “загадочной русской душе” Этак всуе, как будто про нечто пустое. И возьмётся, балбес, передразнивать нас, Не взирая, что речь-то ведёт о народе: “Ах, берёзки!”, “Ах, русское поле!”, “Ах, квас!”, “Ах, Россия моя!” и т. п. в том же роде. Говорите поврозь или всем косяком, — Я на ваши слова откликаться не стану. Лучше в тёплую пору пойду босиком, Наслаждаясь землёю, пока не устану. Не серчая пойду, никуда не спеша, Будто вот, наконец, и добрался до рая. ………………………………… Человеку даны сердце, ум и душа, Чтоб прожить, никого в мире не повторяя. Разум может лететь, но готов буксовать, Углубившись в никчёмные псевдопроблемы. Разум – светоч. Но может, увы, спасовать, Как осёл Буридана, упёршись в дилеммы. Вот душа человеку на то и дана, Чтоб вытаскивать разум из мелочных топей, Провести в лабиринте сомнений, со дна Приподнять при крушении дерзких утопий. Без страховки душою опасны умы! Человечность для них не имеет значенья. Хуже ядерной бомбы и хуже чумы Их удачи грядущие – нам злоключенья! Человечность души, ты – Добро и Любовь, В неустойчивом всём – хоть какие-то крепи. Я взываю к тебе, я молю вновь и вновь: Не иссякни совсем, укрепись и окрепни! Пусть помогут тебе в этом наши сердца С их способностью звать и на зов отзываться, С их способностью верными быть до конца, Пламенеть, понимать, сострадать и взрываться. Сердцем песню поём, сердце делать велит, Выявляя в делах назначения судеб, И о чём-то серьёзном, о главном болит, И способно прощать, и по совести судит. Средоточием сердца, души и ума Ты могуч, человек. Но могущество это Исчезает порой, как поутру туман Под лучами природного жаркого света. Разрушают могущество мелкость души Да тщеславье ума, да сердечная чёрствость. Три отравы. Но даже одна сокрушит, Низведёт человека в никчёмность и мёртвость. Лишь гармония сердца, души и ума Тот характер творит, что порушить не в силе Ни богатство, ни власть, ни тюрьма, ни сума. Так всегда и везде, а не только в России. Да, всегда и везде человеку нужна, Как опора Гармонии, вечная мера — Для примера сказать (тут не точность важна), То ль обряд родовой, то ль Закон, то ли Вера. А у русских сложилась за много веков, Принята, вкоренилась в характер народа, Стала мерою мер, крепче вер и оков Первозданная ценность – Родная Природа. Ни к чему объяснять ничего никому. Если что-то не так, если тошно и горько, На опушке берёзу в тоске обниму И наладит меня моя тихая зорька. Свойствен русскому лад без особых затей: То ли поле, то ль тропка вдоль реченьки синей, То ль черёмухи цвет… Каждый русский – Антей: Не жилец, коль его оторвать от России. |
