Магазинная команда была разношерстная и юркая… На него посмотрели искоса, но не враждебно. «Или бомжи для них – обычное дело?» – удивился Степаныч.

Быстро осмотрев возможные покупки, он пришел к выводу, что московские цены – кусачие… Выбрал паштет за 22 рубля (ха-ха, гусиный), пачку чипсов по 13 рэ с запахом мяса и шкалик самой дешевой водки, лишь бы согреться… Ночь, проведенная в кузове, не прошла даром, тело знобило. Морозец все-таки ночью был. И как он умудрился все проспать и не заметить, как фура поехала? Видно, усталость последних нескольких дней под конец дала себя знать!

– Маску наденьте, пожалуйста, – заученной скороговоркой произнесла продавщица. Маленькая, пухленькая, наверное дочь хлопкороба, она смотрела на него испытующе.

Елки-палки, маска! В суматохе недавних событий он совсем забыл про этот, ставший необходимым и модным, атрибут.

– Девушка, простите, я забыл…

– Ага, в «мерседесе» оставил, – съязвила она, чувствуя превосходство продавца с медкнижкой перед грязным дядькой с набором продуктов типичного алкаша. – Можно купить у нас, семь рублей.

– Да-да, давайте, конечно!

«Вот опять ни за что платишь, все равно одноразовая же!» – зарычал он про себя. Обидно было не за семь рублей, а за то, что вот так потихоньку утекает ручеек нежданно свалившегося на него богатства…

– Карта магазина есть? Наличные, карта? – опять же скороговоркой вопрошала она.

«Издевается, что ли?» – подумал он.

– Нет, наличные.

Касса звонко пикнула, в руке Степаныча оказалась куча разномастных купюр с горстью монеток. Рассовав по карманам скудное подобие завтрака, зажав в кулаке сокровище сдачи, вышел из полуподвала магазина на улицу. Жутко хотелось просто сесть, отдохнуть, ноги дрожали. Надо было найти укромный уголок, где бы можно было спокойно перекусить.

– Эй, парниша! – услышал он хриплый пропитый бас. Лучше не оборачиваться, мелькнула мысль, но за рукав его уже держал амбал на голову выше его. Тельняшка и видавший виды спортивный костюм грязно-зеленого цвета, расстегнутый пуховик и спутанная бородка…

Глаза амбала слезились и краснотой своей выдавали представителя такой те, как и у Степаныча, «профессии». Бомж!

– Да, да, тормозни, любезный! – пробасил амбал.

– Отпустите, в чем дело? – пытался отговориться Степаныч, пряча в карман деньги. Пара монеток упала на мостовую и покатилась под горку. Он было дернулся за ними, но рука держала крепко.

– Уважаемый! Ты берега попутал? – Опять это ставшее издевкой слово «уважаемый».

К ним подходил, видимо, дружок верзилы, в таком же примерно прикиде, перепоясанный желтым военным ремнем. Степаныч видел такие по телевизору на парадах.

– Серый, что, опять залетный дружок? – прогнусавил он.

– Разберемся! – Они лихо взяли его под локти и повели, почти потащили за угол светло-зеленого дома. Здесь видна была широкая дорога, сновали редкие машины, и никого из прохожих.

Степаныча притерли к крашеной облезлой стене и зажали руки у локтей.

– Кепа, карманы! – резко скомандовал Серый, беря одной рукой ладонь Степаныча и разворачивая ее к себе.

– Оба-на! Денюжки! Бабульки! Баблосы! Богатенький буратино… – Бугай медленно разжал пальцы Степаныча, который попытался вырваться, но тут же получил от бугая головой в нос, ударившись затылком о стену дома. Во рту стало противно солоно, сознание путалось.

– Отличненько! – рассмеялся Серый, заветные бумажки перекочевали к нему в карман.

– Что там, Кепа? – повернулся он к дружку.

– Водяра «Старорусская», дерьмовая, паштет, который мы вчера пальцами хавали, и чипсы эти долбанные, уже жрать их противно!

Видно, компания столовалась в этом магазине давно, раз на первый взгляд сумела определить качество всего купленного, мелькнула мысль у Степаныча. Местные! Это стопудово скверно!!!

Про то, что все районы в городах поделены и нельзя просто так прийти и встать на улице с протянутой рукой, Степаныч догадывался. И что чужаков не любят и в лучшем случае бьют и обирают, тоже. Вот это тот самый расклад!

– Значит так! Минута тебе – и мы тебя больше здесь на видели! Понял?! – зарычал Серый, еще больше вдавив Степаныча в стену.

– Еще раз попадешься – встретишься с праотцами, – загоготал Кепа. Видно, ему самому понравилось услышанное где-то выражение, и он был рад, что можно его ввернуть в разговоре.

– Все, вали отсюда! – Серый толкнул Степаныча вдоль стены к тому месту, откуда они пришли, повернулся, и они с Кепой побрели за угол.

Не осознавая, что делает, Степаныч бросился за ними.

– Отдай деньги, гад! – зарычал он, вцепившись двумя руками в толстый рукав куртки Серого, тряс ее, пытаясь добраться до того кармана, где исчезла его наличность.

Кепа развернулся и неожиданно ловко ударил его в живот. Дыхание остановилось. Загородний стоял, хватая ртом воздух, еще не отпуская рукав куртки… Удар мощного колена в грудину (блин, Серый каратист, по ходу!) отбросил Степаныча на газончик, где он упал в серую грязь, по-прежнему пытаясь вдохнуть.

Грязное колено уперлось в грудь, и Серый навис над ним всеми своими, наверное, 120 килограммами. Давил к земле и шипел: «Ты что, сявка, не понял? Ща расскажу…» Мощные, похожие на ковши экскаватора, руки потянулись к горлу Степаныча.

Сирена полицейской машины тихо тявкнула один раз, но этого было достаточно, чтобы Серый ослабил хватку, а Степаныч смог глотнуть чуть воздуха.

Авто ехало по проезжей части медленно. Останавливаться, чтобы тратить время на такую мелочевку, стражи закона не собирались.

Степаныч повернул к ним голову, пытаясь что-то сказать…

Молодой полисмен погрозил пальцем, Серый в ответ по-гоблински широко улыбнулся, приложил руку в дырявой шерстяной перчатке к воображаемому козырьку и отчеканил: «ЙЕС, СЕР»! И встал на ноги.

Сирена тявкнула еще раз, как бы говоря: «Не шалите, ребята, без вас дел полно», и авто, набрав скорость, скрылось за поворотом.

– Серый, пошли! Залетим с этим бараном, оно нам надо? – тянул за рукав Кепа. – Хавка есть, бухарь есть, и штукарь – братве вечером долю отдадим, сегодня гуляем! Не надо у этих пидоров на перекрестке денег шибать! Ненавижу гомосятину!

– Ладно, зови Деда, по ходу все равно с такой рожей он там ничего не заработает.

Наверное, речь шла о старике с палочкой, которого раньше на перекрестке заметил Степаныч.

«Как все слаженно», – подумал он. Один ходит, двое пасут. Блин, а это ж бизнес! Сколько перекрестков в Москве! Как сказал Глеб Жеглов: «Это ж Клондайк!»

Серый достал из кармана мятую пачку сигарет, закурил. Золотая «Ява», заметил Степаныч. Сам он не курил, но знал, что такие сигареты в его Задонске считались шиком. На рынке их мало кто курил, только Карим, кажется. Привычка анализировать иногда вытаскивала из памяти такие подробности, что Степаныч сам порой удивлялся.

Кряхтя, он сел. Весеннее месиво газона обляпало ему руки и затылок. Плюнув на руки, растер, пытаясь убрать грязь.

– Слышь, Серый, я не уйду, – произнес, глядя на ладони.

– Чевоооо?! – аж поперхнулся тот цыгаркой.

– Не уйду. Некуда мне… Я не хотел. Случайно здесь, так получилось.

Подошли Кепа и старик.

– Оте вам! Понесло кобылу в щавель, – засмеялся дед. На удивление белые и ровные зубы заблестели. – Еще один любитель легкой наживы объявился!

Видно, Кепа по пути успел рассказать ему о пришлом чужаке.

– Давай чеши в свое Бирюлево, или откуда ты там вылез! – загоготал дед, слегка пихнув Степаныча ногой, как бы призывая убираться в какое-то неведомое Бирюлево.

– Сказал – не пойду, отвяньте! – решительно сказал Степаныч. – Можете бить, чё вам еще стоит разок? Деньги отобрали, хавку отобрали! Суки, как будто вам жрать никогда не хотелось! Твари!

– Кто тварь, кто тварь? – петушком подлетел к нему Кепа.

Но Степаныч уже встал. Ростом он был повыше Кепы и в плечах пошире. Кепа в нерешительности посмотрел на Серого.

– Ладно, слышь… пошли побазарим… – Серый махнул в сторону дома. Там виднелись какие-то бочки и кривая вывеска заведения. Троица двинулась, Степаныч, спотыкаясь, побрел за нами.