— Тебе не понять, — тихо произнесла она.

Возможно она и была права, да только расскажи она мне все, ей бы как минимум стало легче. На пару дней, но лучше хоть что-то, чем совсем ничего.

— Действительно.

Не думаю, что рядом с ней есть человек, с которым бы можно было посоветоваться. Такие как она обычно молча плачут, как тогда в коридоре в башне для девушек — она просто сидела и тихо страдала, не обращая внимания ни на меня, ни на виновника ситуации. Хотя… виноват ли Майкл — спорный вопрос, потому как даже я не знаю, как поступить в такой ситуации. У меня не было поклонников, и я сама не страдала безответной любовью. Так что, я не знала — могу ли я вообще судить кого-либо, не зная, как отреагировала бы сама.

Дверь открылась спустя пять минут моих глубокомысленных раздумий, и в кабинет вошёл Вильгельм. Он не удивился сидящим тут нам, так что прошёл к столу и сел на его краешек, сложив руки на груди. Злости в его глазах я не видела, лишь челюсти были стиснуты, а поза говорила о задумчивости и нежелании сюда приходить. Почему то мне показалось, что мужчина очень устал и очень сильно жалеет о том, что забрал меня из Дома. Возможно, это было выдумкой, но она была бы логичной. Какой отец захочет себе дочь, что вечно попадает куда попало и ввязывается в неприятности, если, конечно, сама их не создаёт? Правильно, откуда мне знать? У меня же никогда не было отца, да и сама я вроде не похожа на папулю.

— В качестве меры наказания, вы обе будете отправлены на хозяйственные работы по облагораживанию школьной территории, — официально произнес мужчина, оглядывая нашу парочку строгим взглядом.

Мы слаженно кивнули, я лично опустила взгляд, чувствуя, как от стыда бросило в жар. Неужели совесть проснулась? Может быть, просто нечаянно забрела и сейчас убежит, пока я не придумала оставить эту негодяйку себе?

Не скажу, что я не была рада очередному "легкому" наказанию — моя душа ликовала, а шкала страха перед отцом быстро спустилась на несколько делений. В Доме определенно было хуже. Здесь самым жутким было осознание того, что меня легкой рукой могут отправить обратно. А это в свою очередь значило, что нужно найти или узнать условия, при которых получение обратного билета станет невозможным.

Кажется, во мне просыпается расчетливость и меркантилизм, который я еще в детстве пыталась запрятать как можно глубже. Получилось, конечно, хреново, но сейчас явно был перебор с этими качествами моего характера.

— Леди Блек, я вынужден сообщить Вашей матери о произошедшем инциденте.

Я, было, встрепенулась, но потом осела, понимая, что Вильгельм не мог знать о моей "маме". Он вообще ни о чем, кроме того, что записано в документах, не мог знать.

Девушка рядом заерзала на диване, затем привстала и в умоляющем жесте произнесла:

— Лорд Директор, прошу Вас, не говорите ей ничего…

В глазах ее появились крупные капли, но она сдерживала слезы. Крайне противоречивые действия — вести себя как королева, лезть в драку из-за парня, но настолько сильно бояться собственной матери. Зачем косячить, если не хочешь расстроить? Может она настолько боится её?

Я подняла взгляд и отчетливо поняла, что я поступала точно так же: вечно лезла в передряги, а потом корила себя за проделанное, потому что мама переживала из-за меня. Легко видеть недостатки других, со своими, точно такими же разбираться намного сложнее.

— Леди Блек. Это уже четвёртый инцидент за месяц! Более я не стану делать исключений, — как обычно был строг папандр.

Другой бы уже пять раз повелся на слезы и страх в глазах девушки. Но Лорд Асгард не был бы самим собой, если бы не мог быть строгим даже перед милыми котятами в корзинке.

Девушка тут же надулась, показывая всем, что роль была отыграна ею не так хорошо, как планировалось. Я же поверила ей, не сомневаясь. Все же этот мир совсем не так прост, как мне показалось изначально. Не скажу, что фальши и притворства не было на Фобосе, но эта ситуация просто кричала о том, что здесь ее несколько больше. Ну, или я просто пытаюсь оправдать место, где прожила, каждый раз раздувая из маленькой проблемки катастрофу мирового масштаба.

— Вы свободны.

Странно, что мне мужчина не сказал и слова. Возможно, он догадался, что инициатором была не я. Как бы то ни было, но это вселило в меня надежду на справедливость. Может быть, это место поможет мне стать тем, кем я хочу? Может быть, именно здесь находится если не эпицентр, то, как минимум, отправная точка идеальной жизни?

Мы почти синхронно поднялись и побыстрее ретировались, чувствуя задумчивый взгляд директора Белокаменного замка спиной.

Стоило щелкнуть дверному замку, как девушка оперативно вытерла "муляжные" слезы рукавом рубашки и, презрительно оглядев меня с высоты своего роста и высоченных каблуков, задрала голову как можно выше и отправилась покорять школу своим видом.

Я же осталась стоять, с интересом смотря на открытые до середины голеней ноги. По какой такой причине ей можно разгуливать в подобном виде по Белокаменному замку, а остальные девушки должны ходить чуть ли не в балахонах? Подумав о том, что нужно поинтересоваться об этом у Барсика, я спустилась на первый этаж.

Смысла торопиться я не видела потому, как приблизительно полчаса от начала урока уже прошло. Хотя, кто сказал, что уроки тут будут длиться столько же, сколько на Фобосе? Может они длиннее, может короче, однако идти в кабинет, где сидят такие же, как эта девушка, не хотелось. Я боялась, потому что меня вновь могли не принять, или еще что похуже. Я боялась стать очередным изгоем.

Знаю, что зависимость от людского одобрения — чертовски плохое качество. И я избавилась от него, по крайней мере, мне так казалось. Да только отчего ноги подкашиваются и трясутся руки?

Под ногами застучала каменная кладка, в нос ударил запах свежескошенной травы. И тут и там лежали пучки зелени, еще недавно неделимые со своими половинками. Тропинка закончилась входом в башню и быстрым бегом по лестнице, от которого стучало сердце и все нехорошие мысли улетучивались.

Я справлюсь. Как бы страшно мне не было.

Расписание гласило, что у боевого факультета второго года обучения сейчас история, так что я живо оглядела коридор, в поисках нужного кабинета. И пошла направо в сторону увеличения нумерации.

Как было понятно из списков, в этой школе учатся два года. Потому здесь дублировались группы, и писался год выпуска каждого факультета. Почему так мало лет обучения, и по какой причине я находилась в старшей группе — непонятно, но что я точно уяснила: чуть больше чем через полгода мой выпуск.

Я встала перед деревянной лакированной дверью и вздохнула столько кислорода, сколько были способны вместить мои легкие. Ритмичный стук по деревянной поверхности, и я открываю дверь. И вхожу в просторное помещение, устроенное по типу аудитории — кафедра с преподавателем за ней, напротив — длинные столы, поставленные лесенкой.

Молодая учительница с улыбкой потрясла указательным пальцем и указала мне на ряды студентов, приглашая войти. Наверное, это было для меня первым шоком за всю историю моего здесь нахождения. И это не было осознание невозможности существования другого мира или же магии, нет. Хорошее отношение абсолютно чужого мне человека стало отправной точкой моей новой "улучшенной" жизни.

Я радостно улыбнулась, кивнула преподавателю и мигом поднялась на верхнюю ступень к последнему столу. Тут уже сидел Барсик, который обратил на меня внимание, только когда я плюхнулась рядом. Парень поднял голову, что еще секунду назад лежала на скрещённых руках, и заспанно прошептал:

— Могла бы и не влипать в неприятности!

Я возмущённо на него взглянула. Рыжая макушка тут же упала обратно, не желая даже слышать мой ответ. Действительно. Зачем строить диалог, если хочется чтобы ты всегда оставался прав.

— Постарайся быть тише и нигде не светиться, если хочешь убраться отсюда без последствий, — очередное недовольное бурчание.