– Дышите, дышите! Меняйте ритм! – как бы уловив моё состояние, в микрофон громко командовал Вадегит.

Я снова стал всё выполнять интенсивно. Недостатка воздуха больше не было, однако бока всё равно вели себя неприятно. Снова снизил интенсивность. Тогда совсем рядом со мной кто-то начал дышать громко и интенсивно, словно воодушевляя меня – увеличь обороты! На мгновение я действительно на это поддался, но нет, не смог удержать такой темп. Осознал, что очень жду окончания первой части. Казалось, что она длится целую вечность.

– Ещё три минуты! Работайте до конца! Соберитесь! – слышал я призыв Вадегита.

Ещё три минуты? Мой ум экономиста тут же сосчитал, что продшедший миг времени, который уже казался вечностью, это всего две трети времени, предусмотренного для первой части. Ударные инструменты в фоновой музыке ускорили и без того быстрый темп звучания, призывая увеличить также интенсивность дыхания, но я больше не мог. Я лишь про себя подумал, что ещё двадцать раз по утрам мне предстоит испытать такие мучения. В тот миг я ещё не знал, что меня ждёт дальше.

– Ещё минута! Меняйте ритм!

Ударные инструменты застучали с ужасной скоростью. Я снова попытался выжать из себя максимум дыхания – в конце концов, минуту можно потерпеть. Но, чёрт, в минуте же целых шестьдесят секунд! Нет, не могу. Не-мо-гу! Был готов свалиться без сил. И в этот момент изменилась фоновая музыка…

До сих пор царившее в зале сопение сменилось невыразимо громкие крики, вопли, рыканье. Кто-то чем-то громко колотил по стене или полу. Кто-то рядом со мной начал громко плакать. Шум стоял ужасный. Внезапно я оказался в середине неописуемого безумия.

А что я? Я был словно парализован. Всё что угодно могло быть связано с понятием «духовная практика», только не этот бедлам. Мне захотелось тут же сбежать. Это точно было не для меня! Для нормальных людей это не предназначалось – во всяком случае, я до сей поры считал себя нормальным. Раздававшиеся вокруг крики и вопли вызвали у меня страх и панику. Это было невыносимо!

А Джини? Право же, Джини была нормальной. И Джини участвовала в этом безумии. И не только участвовала, а даже выжила. Значит, несмотря на то, что это действо было странным или даже страшным, травматичным оно не было. И я вспомнил сказанное Джини: «Отдайся!».

– Отдайся импульсам тела! – услышал я голос Вадегита рядом с собой. – Позволь, чтобы тело то, что оно желает, и наблюдай.

Импульс тела? Я зажал руками уши и упал на пол – это было единственное, чего желало моё тело, если не считать бегство из помещения. Постой! Но разве моё тело действительно желало бежать? Тело просто фиксировало происходящее вокруг буйство. Во мне было ещё что-то другое, что желало покинуть этот зал. Не знаю, чем было это «что-то другое». И, будь даже связаным с телом, это «что-то другое» телом определённо не было.

Продолжая зажимать руками уши, я встал с пола. Бой барабанов стал сдавленным. Это я сумел зафиксировать зажатыми ушами.

– Задействуй свой голос! – услышал я сказанное Вадегитом.

Я вскрикнул. Один, второй раз. Это был не мой крик! Нет, всё так, кричал я. Однако раздавшийся звук моим не был. Крик вырывался изо рта маленького ребёнка. Кричал я и одновременно со мной кричал какой-то маленький ребёнок. Это было странно. Как такое возможно?

Сменилась фоновая музыка. Какофония звуков в зале перетекла в ритмичное «Ху! Ху! Ху!». Я подпрыгивал с вытянутыми вверх руками, как вначале нас инструктировали. Не знаю, сколько я смог так пропрыгать. Минуту? Две? На этом мои возможности иссякли. Не выдержал, и от любопытства слегка приоткрыл глаза. Нет, далеко не все участники прыгали так, как было сказано. Некоторые из них просто покачивали бедрами. Я закрыл глаза и стал раскачиваться, последовав их примеру, потом какое-то время снова попрыгал. Потом опять покачался. Таким образом, перемежая прыжки и покачивания, третью часть медитации я провёл достаточно легко.

– Стоп! – прозвучало в громкоговорителях.

Какое-то время в зале ещё слышалось пыхтение после предыдущей физически трудной части, но потом наступила полная тишина. Я стоял, застыв с поднятыми вверх руками. Немотря на то, что в предыдущей части я уклонился от большой части прыжков, неизвестно откуда на лбу появился пот, и его капли медленно стекали вниз с висков на щёки. Был огромный соблазн стереть пот, однако я продолжал стоять в оцепенении. Заметил, что вертикально вытянутые руки слегка опустились, что придавало телу более удобное положение.

Где-то справа от меня послышался плач женщины.

– Тишшшше! – это снова был Вадегит.

Плач некоторое время продолжился, потом был подавлен – сначала это были всхлипывания, потом всё смолкло.

Стоять становилось неинтересно и скучно. Не ощущал ни малейшего эффекта медитации. Пот протолжал течь со лба. Мои руки опустились ещё ниже. Теперь они были лишь слегка подняты над плечами. Пот, стекая по предплечьям, с согнутых локтей капал вниз. Подавленный скукой, я подумал, что рядом, по обе стороны от меня накапали лужицы пота. Интересно, насколько большими они могут быть?

С большим облегчением я услышал плавную музыку. Было слышно, как ожил зал – раздались глубокие вдохи, послышался шорох одежды, а также тихие танцевальные шаги по полу зала. Не знаю, возможно, кто-то из присутствующих действительно праздновал начало нового дня. Я праздновал то, что выдержал это тяжёлое для меня испытание и то, что оно завершилось.

После завтрака мы вернулись в зал для занятий.

– Что касается Динамической медитации, – начал Вадегит, – в первой части важно всё время поддерживать хаотичный ритм дыхания. Многие дышали ритмично и поэтому попали во власть ума. Так это не работает! Во второй части кое-кто застыл, не позволяя телу проявиться…

Это было обо мне. Но что же я мог делать, если вконец растерялся?

– В четвертой части, части тишины, важно сохранять осознанность и наблюдать за всем, что с вами происходит. Повседневний ум время от времени может «выкинуть» разные трюки, велеть вам думать о том, о сём. Позвольте, пусть это происходит, но одновременно следите за тем, что происходит, и осознавайте это…

Ну да, о лужицах пота я думал, не осознавая, что думаю о лужицах пота.

– Кто-нибудь пережил что-то неожиданное, чем хотел бы поделиться, или с чем следовало бы поработать? – спросил Вадегит, закончив дополнять объяснения.

Руку подняла полноватая жещина лет тридцати, по тембру голоса которой я узнал ту, кто во время медитации начала плакать.

– Пожалуйста, Кэрол, – предложил Вадегит.

– Не знаю, как случилось… – женщина была явно смущена. – На протяжении первых трёх частей всё было в порядке, а в тишине четвёртой части меня обуяла неизъяснимая тоска. Я начала плакать….

– Ты можешь ощутить, что это была за тоска? – спросил Вадегит. – Иными словами, когда-нибудь ты уже переживала подобную тоску?

На мгновенгие женщина задумалась.

– Переживала. Два года назад в результате несчастного случая погиб мой сынок. С того времени порой я переживаю такую тоску, – и женщина всхлипнула. – Я его не уберегла… – добавила она и расплакалась.

– Ты готова к тому, чтобы я сейчас поговорил с твоим сыночком? – неожиданно спросил Вадегит. – А вдруг, он сможет тебе что-то сказать?

Женщина была удивлена.

– Это возможно? Здесь? Сейчас? Его же здесь нет…

– Есть вероятность, что это возможно. Но ты была бы готова его выслушать?

– Да! – женщина неуверенно выдохнула.

– Как звали твоего сыночка?

– Мэттью.

– Хорошо. Сядь удобнее и закрой глаза. Ощути, как твоё тело сидит в кресле… какие именно части тела удерживает его тяжесть… какие на что-то опираются… Позволь себе почувствовать, что твоё тело в данный момент отдыхает… тебе никуда не надо идти… ничего не надо делать… нет никаких обязанностей… можно предаться наслаждению отдыхом. Потом как бы со стороны понаблюдай за своим дыханием… насколько свободны вдох и выдох… как вдох сменяется выдохом… как образуются паузы между вдохом и выдохом… между выдохом и вдохом. Понаблюдай, одной ли они продолжительности… если нет, какая их них длительнее… понаблюдай, как тело чувствует, в какой момент воздух следует вдохнуть… в какой момент выдохнуть… и как сами по себе формируются соответствующие паузы. Потом надо понаблюдать… – и Вадегит еще довольно долго продолжал вводить женщину в медитативное состояние, как бы в транс.