— Что? — спросила она, но никто её не слышал; все искали слизеринца.
— Драко! — позвала Миллисента Булстроуд, поправляя отвратительные бусы на шее.
— Чего тебе? — он стоял в компании дурмстранговца, который весь вечер таскался за Забини, и выглядел так, будто готов кого-то загрызть только при помощи своих зубов. От веселого расслабленного настроения не осталось и следа.
— Твоё имя выпало из шляпы. И знаешь, с кем в паре? — протянула Булстроуд, наслаждаясь каждой гласной.
Когда слизеринка кивнула в сторону Гермионы, и Драко, проследив за кивком, встретился с ней взглядом, она сделала шаг назад. К чёрту храбрость и всё остальное. Только не это.
— Я не буду, — покачала головой гриффиндорка. — Я никуда с ним не пойду.
— Но ты должна! — уже откровенно бесилась Кирстен. — Такие правила, мы не сможем играть дальше, магия не позволит!
— Тогда вам придётся сгнить здесь в ожидании! — рявкнула Грейнджер.
— Да в чём проблема, мать вашу? — закатил глаза Теодор. — Замени её имя, и пусть валит.
— Да я не могу! Это против правил! — верещала когтевранка, аж привскакивая со своего места.
За всё это время Малфой не произнес ни слова. Кажется, от злости ему завязало язык.
— Измени ёбаные правила, — наконец выдал он ужасающе тихо, и создалось ощущение, что, подними он голос хотя бы на полтона выше, его взорвёт.
— Я не могу, Малфой, — так же спокойно ответила Кирстен, понимая, что кричать на этого человека — плохая идея. — Ты знаешь правила: так не делается.
Повисла продолжительная пауза, и Гермиона на полном серьёзе рассматривала возможность сбежать. Вот просто взять и побежать, неважно, насколько долго потом все будут обсуждать это. Хуже быть просто не могло.
— Она не пойдёт с ним! Драко! — Паркинсон встала, хватая его за руку, но он выдернул её, похоже, на автомате.
— Пэнси, успокойся, или ты совсем потеряла рассудок от охраны своей территории? — хохотнула Милисента. — Это же просто грязнокровка.
— Хватит устраивать драму, — вмешался Блейз, показавшись откуда-то сзади. — Семь минут постоите в тишине и дадите всем нормально играть. Никто ещё не подыхал. Это превращается в идиотизм.
Желваки на скулах Драко заходили так быстро при взгляде на лучшего друга, что Гермиона была уверена — он его четвертует после этой вечеринки. Но Забини даже не смотрел на него.
Гермионе хотелось заорать на всех, потому что этот вечер казался одной большой шуткой. Она будто бы была с температурой градусов в тридцать девять. Однажды такое случалось. Гермиона помнила шумиху вокруг неё, когда мама звонила по телефону, вызывая врачей. Тогда она будто бы не осознавала происходящее, словно всё творилось вокруг девушки, а она была марионеткой. Похожий эффект был сейчас, но внешне Гермиона просто молчала.
— Да иди уже, Годрик, — фыркнула девушка, по голосу похожая на Лаванду, и Гермиона чётко слышала в её интонации — что? Злобу? Зависть? Ради Мерлина, она бы с удовольствием сейчас оказалась запертой в туалете с троллем, чем с Малфоем в той комнате. Семь минут. Чёртовых семь минут.
Когда Гермиона двинулась за Малфоем на ватных ногах, Вейзи окликнул его, и боковым зрением та заметила, что он хохотнул, делая какой-то неопределённый жест рукой, на что Драко закатил глаза. Эта ночь казалась просто бесконечной.
Он практически втолкнул её в комнату, и, когда дверь закрылась, Гермиона поняла, что мысленно назвать эту каморку помещением было огромным преувеличением. Это был какой-то чулан с двумя горящими фонариками желтоватого цвета и тумбой, на которой стоял злосчастный колпак. Это всё. Тот, кто продумывал эту комнату мысленно, был очень скуден в своей фантазии и явно не страдал от клаустрофобии. Гермиона вроде бы тоже не страдала, но когда услышала щелчок замка, едва подавила в себе желание начать неистово дёргать ручку.
— Ты, видимо, сегодня издеваешься, грязнокровка, — Малфой плюнул ей эту фразу в лицо.
— К твоему сведению, я тоже не особо горю желанием находиться в твоей компании сейчас, — Гермиона обхватила себя руками, мысленно закрываясь.
Когда в воздухе показался клочок пергамента, Драко раскрыл его таким резким движением, что она испугалась, что он разорвёт его надвое. И тогда что? Они будут сидеть здесь вечно? Какая нелепость. Но уставший мозг уже просто не выдерживал напряжения, а ему ещё столько предстояло выдержать.
Прочитав написанное, Драко засмеялся, как сумасшедший, качая головой. Грейнджер сглотнула, не понимая, как реагировать на такое неадекватное поведение. На какой-то миг ей показалось, что всё обойдётся, потому что смех — это ведь хорошо, верно? Но в следующую секунду Малфой с такой силой саданул кулаком по стене возле неё, что Гермиона вскрикнула от неожиданности. Где-то на задворках сознания пронеслась мысль о том, услышали ли это люди, сидящие в соседней комнате, но она быстро угасла, будто отдав всё бешеное свечение глазам Малфоя.
— Скажи, Грейнджер, какого хера ты вообще притащилась сюда? — он дышал так глубоко, что в другой ситуации она бы озаботилась запасами кислорода в такой мелкой комнатушке. — Сидела бы вместе со своими кретинами в норе и зубрила бы свои книжечки, которые ты так любишь.
— Малфой, что... — ей смертельно хотелось отодвинутся, но двигаться едва ли было куда.
Сколько уже прошло? Час?
— А теперь подавись этим, — он сунул ей в руку листок, умудрившись таким простым движением сделать больно.
Гермионе пришлось приложить усилие, чтобы аккуратно развернуть скомканный пергамент. И лучше бы она этого не делала. Лучше бы трансфигурировала чёртов светильник в пламя и сожгла листик в нём. «Поцелуй». Такое маленькое короткое слово, даже десяти букв нет, а какую огромную волну ужаса оно вызвало.
— В смысле «поцелуй»? — спросила Гермиона, всё ещё ожидая, что она что-то недопонимала в игре.
Малфой посмотрел на неё как на идиотку. Она была почти уверена, что слышит хруст своих костей в его мыслях.
— Сука, от тебя одни только проблемы, — произнёс Драко еле слышно, даже не смотря в лицо.
— Нет, мы же... мы же можем просто... ну, знаешь, постоять? — Гермиона попятилась в другой конец. — Семь минут пройдут быстро, и мы сможем...
— В эту игру играют даже дети, неужели непонятно, что хренова дверь не откроется, пока задание не будет сделано? — крикнул Малфой, а потом понимание отразилось в его глазах. — Ах да, это ведь магическая игра. Как я мог забыть.
Он отвернулся, и Гермиона уставилась в его спину.
— Л-ладно, — согласилась она, чувствуя, что у неё не остаётся сил для ответных колкостей. Девушку будто перемололи в фарш. — Тогда, может, в щечку? Ну, это ведь тоже считается за... Малфой?
Гриффиндорка вновь увидела его лицо, когда он сделал два шага вперёд. И в таком чулане это было целых два шага.
— Малфой, что ты...
— Заткнись, Грейнджер, — рыкнул он, едва держа себя в руках.
Драко оказался достаточно близко, чтобы она заметила, как напряглись вены на его руке, когда немного опустила глаза, смотря пониже плеча. Её ресницы вздрогнули, возвращаясь к лицу слизеринца: злому, холодному. Вдруг эмоции в его глазах сменились на другие, необычные. Он смотрел на неё как на незнакомку: изучающе, рассматривая лицо так, будто раньше никогда не замечал. Потому что они никогда не видели друг друга так близко.
Гермиона могла встать на носочки и убрать тёмную упавшую ресницу с его щеки. И это показалось таким из ряда вон выходящим: упавшая ресница. Будто до этого момента девушка вообще не думала, что Малфой человек, у которого могут быть такие вот неидеальности. От него пахло какой-то странной помесью табачной вишни и свежести. Странный аромат, Гермиона привыкла, что парни обычно пахнут так, как пахнут все мужские гели для душа — одинаково.
Он упёрся двумя ладонями по бокам от неё, продолжая смотреть.
— Малфой, мы... — Грейнджер понятия не имела, что хотела сказать.
Просто нужно было как-то оттянуть момент. Нужно было что-то сделать. Нужно было, чтобы кто-то внезапно сюда ворвался и прекратил это, потому что... ей внезапно стало интересно, что скрывается за этим наигранным хитрым прищуром и острыми скулами.
