Когда работа была сделана и мистера Уизли, наконец, отпустило помешательство по поводу молотка, Гермиона и Джинни зашли внутрь своей палатки, признавая, что здесь было достаточно просторно. В подобные моменты, когда мир волшебства так тесно пересекался с миром магглов, Грейнджер часто хотелось хотя бы на минуту показать эту палатку своим родителям. Она мечтала запечатлеть их лица при виде того, что в миниатюрном на вид тенте умещаются кухонька, две кровати и круглый столик со старым светильником.

— У вас не воняет кошками! — возмущённо произнес Гарри, переступив порог палатки для девочек, пригнувшись.

Гермиона рассмеялась, снимая с себя куртку и бросая её на кровать.

— Папа сказал сходить за водой для приготовления еды, — недовольно оповестил всех Рон. — Хотя, я понятия не имею, зачем с этим возиться, если можно просто незаметно её вскипятить при помощи волшебной палочки.

Они вышли из-под навеса, щурясь от солнца, которое с каждой минутой поднималось все выше.

— Всё ради безопасности, Рональд, давайте не будем усложнять работу Министерства, — ответила Грейнджер, пока они протискивались мимо всевозможных палаток. Большинство волшебников откровенно хотели плевать на любую безопасность, возводя вокруг палисадники и выпуская живых павлинов.

— Все только и твердят о какой-то чепухе, которая должна быть в Хогвартсе в этом году, — вспомнил Рон, после того, как на них едва ли не налетел ребёнок, летающий на игрушечной метле. Пусть она поднималась всего на несколько сантиметров над землей, но вряд ли это было чем-то, что магглы привыкли видеть в обычный вторник. — Когда об этом говорил Перси, я думал, что это что-то вроде выставки котлов с утолщённым днищем, это ведь Перси, только он может быть взволнован из-за какой-то херни, но, кажется, будет правда что-то стоящее.

— О чём именно говорили? — спросил Гарри.

— Что-то о том, что никто не должен знать, пока все приготовления не будут закончены, — пожал плечами Рон, всматриваясь в карту, на которой была отмечена колонка.

— В любом случае... — начала Гермиона, но потом заметила двигающийся плакат на одной из палаток длиной в несколько метров и охнула. — Мерлин, у людей совсем нет совести! Вот именно поэтому подобные события происходят так редко — совершенно невозможно положиться на сознательность волшебников!

Угрюмый парень, широкие тёмные брови которого были опущены так низко, что делали его сердитым на вид, рассекал по плакату на метле в бордовой форме, время от времени бросая прохладные взгляды на прохожих.

— Крам! — воскликнул Рон. — Это ловец болгарской команды.

— На вид не очень-то дружелюбный, — равнодушно заметила Гермиона, всё ещё возмущённая тем, как кому-то может быть настолько наплевать на закон о секретности.

— Недружелюбный? — изумился друг. — Плевать, как он выглядит, пока так играет. Крам гений, вечером сама всё увидишь!

***

Через несколько часов сытые и довольные друзья пробирались мимо торговцев, которые были увешаны всякой квиддичной чепухой так густо, что у некоторых виднелся только кончик алчного носа. Гермиона держала в руках омнинокль, купленный Гарри, и всеми силами пыталась подавить писк, который рвался наружу каждый раз, когда кто-то наступал ей на ногу в толпе.

Наконец, добравшись до своего места, она села, отбрасывая волосы за спину — день и так был жаркий, а толкотня делала его просто невыносимым. Переведя взгляд, Гермиона увидела, как министр магии жестами пытался познакомить какого-то болгарина с Гарри, говоря что-то о Сами-Знаете-Ком и о шраме, что выглядело максимально забавно.

— Ох, это какой-то кошмар с этими болгарами, ни черта не понимают, — заламывал руки Фадж, говоря, скорее, сам себе. — Где Крауч? Ага, вижу эльф заняла ему место... О, а вот и Люциус!

Последний возглас был таким эмоциональным, что Гермиона отвела полный сочувствия взгляд от бедной эльфийки, которая боялась отнять руки от несоизмеримо больших глаз на крошечном лице, чтобы, не дай Мерлин, не глянуть вниз.

— Здравствуйте, Фадж! — Люциус протянул руку для приветствия. — Как дела? Вы уже знакомы с моей женой Нарциссой?

Гриффиндорка слышала его речь, но по правде говоря, такая женщина, как миссис Малфой вряд ли нуждалась в представлении для того, чтобы на неё обратили внимание. Какой бы ни была её фамилия, отрицать красоту женщины не представлялось возможным. Ровные белые волосы, идеальная осанка, холодный взгляд — она так гармонично смотрелась с Люциусом, что создавалось впечатление, будто их делали на одном заводе по изготовлению восковых фигур — идеальных, но совершенно холодных.

— И мой сын Драко.

— Здравствуйте, — парню пришлось сделать несколько шагов вперёд, чтобы поздороваться за руку с Фаджем.

Если бы Гермиона не сидела, она тут же бы свалилась вниз, воплотив все самые страшные кошмары Винки, которую до сих пор трясло из-за боязни высоты. Грейнджер знала, что всем прибывшим на чемпионат велели одеться в маггловскую одежду, но почему-то увидеть Драко в чём-то настолько откровенно не волшебном было похоже на разрыв реальности. Она ощутила почти то же самое, узнав, что волшебство существует. Светло-синие джинсы с парой дырок и белая футболка — ничего особенного, но ей было любопытно, как Люциус не получил сердечный удар от такого одеяния собственного сына, зная его отношение к магглам.

Гермионе всегда казалось, что Драко — полная копия своего отца, но теперь, увидев Нарциссу, Грейнджер могла сказать, что он гораздо больше был похож на мать, только в мужском обличии: более резкие черты лица, подбородок, скулы. Такие же манеры и закрытость, но у Люциуса она давала трещину, а вот его жену будто кто-то реально тренировал на то, чтобы миссис Малфой всегда выглядела так, будто происходящее недостойно её персоны.

— Боже правый, Артур, что же тебе пришлось продать, чтобы получить эти места? — с наигранно озабоченным лицом произнес Малфой-старший, заметив на трибунах семью Уизли. — Я бы предположил, что теперь вам негде жить, но вряд ли ваша лачуга покрыла хоть четверть цены за билеты.

Гермиона сузила глаза, зная, что стоит помалкивать, но злость так и норовила вырваться парой-тройкой перчёных реплик. Она услышала хмык, когда Драко обошёл мать, чтобы удобнее встать и смотреть на разворачивающуюся сцену. Его волосы лежали немного иначе, чем в прошлом году: они были гораздо короче, не такие прилизанные, уложенные более свободно, так, будто с них кто-то снял удавку и разрешил спокойно вздохнуть.

— Грейнджер, разве мать не учила тебя не пялиться? — услышала она и тут же вернула внимание его лицу, которое теперь светилось не злорадством, как мгновение назад, а насмешкой и лёгкой раздражённостью. — Она сама в курсе манер? Они вообще говорят на человеческом?

Гермиона покраснела, застигнутая врасплох, потому что она и вправду пялилась. Подумать только, вид Малфоя в простецкой футболке так её огорошил, что девушка была уверена, что до сих пор сидела с открытым ртом. Чистокровный слизеринец в вещах из маггловского торгового центра — статья, достойная первой полосы «Пророка»! Боковым зрением Гермиона заметила, что Нарцисса чуть ли не впервые осуществила хоть какой-то жест и посмотрела на сына, который, даже несмотря на каблуки матери, был на полголовы выше. Грейнджер не смогла понять, что именно значил взгляд этой женщины.

— Отвали, Малфой, — прошипела Гермиона, понимая, что сейчас не время и не место для склок, хотя его это не остановило.

Кретин.

Когда они сели на свои места, до её слуха долетел ещё один хмык, какие-то слова Фаджа о том, что сегодня Малфои — его специальные гости. Секунду Гермиона сверлила взглядом спину слизеринца, который провёл рукой по волосам, ещё больше их взлохмачивая, и что-то ответил матери. Грейнджер поразилась тому, что эта кукла в виде женщины вообще умеет разговаривать.

— Глисты с поволокой, — прошептал Рон, и они все вместе повернулись к полю, прекрасно понимая, что их мнение по поводу этих личностей полностью совпадает и уж точно не нуждается в подтверждении.