— Неа, но посмотри в его сумке, — ответил Драко и повернул Гермиону к себе спиной.
Она стояла, едва дыша, чувствуя, как колотится её сердце, когда он, напротив, выглядел вполне спокойно. Вдруг его руки скользнули по бокам девушки, и пуговица на джинсах расстегнулась, ослабляя натяжение денима вокруг бёдер. Гермиона в ужасе сжала кисть слизеринца, бросая опешивший взгляд через плечо.
— Мы в душе, Грейнджер, а здесь положено раздеваться, — прошептал Драко ей на ухо, пока Нотт возился в раздевалке, шурша сумками.
Малфой поддел пальцами её футболку и дернул вверх так, что единственным способом оставаться тихой, было просто поддаться ему. Если бы Гермиона опустила руки и стала противиться, это бы создало дополнительный шум. Кусок блекло-розовой ткани полетел на плитку, и Драко удовлетворённо улыбнулся, начиная спускать с бёдер её джинсы.
— Перестань, — потребовала Гермиона беззвучно, но он покачал головой.
Раздался скрежет открываемой дверцы, и Нотт цокнул языком.
— Салазар, этот кретин засунул их к себе в шкафчик, — судя по звукам, он забрал оттуда содержимое. — Эй, ты вообще вернёшься на поле?
— Я уже налетался, — равнодушно ответил Драко, спустив одну шлейку лифа Гермионы, и её затрясло от ужаса и ожидания. — Мне нужно принять душ.
— Ты там что, дрочишь? — хохотнул слизеринец, застёгивая сумку. — На мадам Трюк? Я знал, что ты по дамочкам постарше.
— На твою мамашу, Нотт, — фыркнул Драко.
Гермиона открыла рот. Мерлин, сохрани меня от разговоров парней в отсутствии девушек.
— Фу, ты придурок, — засмеялся Теодор, и через пару секунд дверь в раздевалку хлопнула, заглушая собой удаляющиеся шаги.
Малфой приподнял Грейнджер за талию, позволяя джинсам упасть, и повернул к себе, когда она избавилась от обуви.
— Ты просто... — но её тирада возмущения была прервана.
Драко потянул девушку за волосы, открывая себе доступ к шее, и она зашипела, когда он привычно укусил часть выше ключицы. Но затем его язык прошёлся по маленьким впадинам от зубов, и Гермиона закрыла глаза.
Драко толкнул девушку к кафельной стене, прижимая весом своего тела. Спустив руки по животу, что в любой другой момент точно спровоцировало бы приступ щекотки, если бы она не была сосредоточена на жаре внутри, парень скользнул руками под резинку её белья голубого цвета.
— Я просто какой? — спросил Малфой, перестав целовать Гермиону и пошевелив пальцами.
Она ухватилась ногтями за его плечо, рвано выдыхая.
— Ты... хорошо, — простонала Гермиона, потянувшись к нему за поцелуем, но он лишь едва коснулся её губ, вновь начав наблюдать за лицом. — Хороший.
Девушка меняла окончания слов, пытаясь попасть в цель, но мысли рассыпались, концентрируясь только на ощущениях внизу. Он приподнял её ногу, скользя глубже.
— Хороший? Нет, Грейнджер, так не пойдёт, — покачал головой Малфой, пару раз двинув фалангами и остановившись. Она попыталась толкнуться бёдрами навстречу, но второй рукой он прижал её к холодному кафелю. — Ну?
— Самый лучший, ты самый лучший, — проговорила Гермиона, и Малфой довольно облизал уголок губы девушки, возобновляя движения пальцами.
— Так лучше, — сказал он.
Поцеловав девушку, Драко второй рукой перестал сжимать её плечо, позволяя двигаться, просунул руку за спину гриффиндорки и расстегнул лиф, снимая его и бросая на груду остальных вещей.
Очевидно, это был ещё один пунктик Драко — говорить с ней. Нет, требовать чего-то. Это было хорошо, потому что ей нравилось слышать его голос, но, по всей видимости, ему нравилось видеть, как она перестаёт ясно мыслить, и принуждать её отвечать.
Гермиона взяла лицо слизеринца в ладони, оставляя короткие поцелуи везде, куда могла дотянуться. Скулы, шея, подбородок, ключица, плечо... Каждый раз, целуя его, оказываясь в такой близости, потому что он, чёрт возьми, снисходил к этому, она удивлялась, как могла настолько долго продержаться без него. В подобные моменты, когда они целовались так страстно, что она слышала, как пару раз цокнули их зубы друг о друга, ей казалось невозможным прожить без этого хотя бы день. Но потом Гермиона умоляла себя держаться, и удавалось. Но каждый раз ей чудилось, что это лишь вопрос времени, когда она пойдёт сама искать его, соскучившись.
Малфой выдыхал громче каждый раз, как только Грейнджер касалась языком его кожи. Гермиона посмотрела в глаза слизеринца, которые уже привычно стали мраморными: серебристо-серыми с тёмными вкраплениями. Желание преобладало в нём перед всем остальным.
— Драко, я... — её захлестнуло такой силы обожание, что она почти что сказала. Это глупое словосочетание. Но вовремя прикусила язык.
Гермионе хотелось добраться до каждого сантиметра его кожи, чтобы дать ему понять. Даже без слов. Хотя, скорее всего, Драко знал. Должен был, потому что Гермиона не представляла, чтобы могла делать что-то подобное хоть с кем-то ещё. Позволять этому всему случаться с кем-то ещё, плакать так много из-за кого-то ещё, хотеть прикоснуться к кому-то хотя бы в половину так же сильно.
Гермиона засосала кожу на его груди, оставляя маленький красный след, и согнула колени, опускаясь ниже и целуя живот Драко. Он напрягся под этими касаниями. Ей хотелось обвести языком те любимые мышцы, о которых они говорили ранее, но Малфой вдруг остановил её, подхватив за локоть.
— Тебе понравилось, да? — хмыкнул Драко. — Грейнджер, если ты встанешь на колени, я не удержусь, но я чертовски соскучился по другому.
Он потянул её наверх и медленно провёл костяшками пальцев по щеке. Гермиона потянула завязку на его штанах, не отнимая рук от пояса и касаясь тёмной дорожки волос, ведущей вниз. Драко едва заметно улыбался этой улыбкой, словно дуя на угли под её кожей, воспламеняя их всё больше. Гермиона спустила ткань штанов вниз, вместе с боксерами, расправившись с узелком. Драко закусил нижнюю губу, когда она прикоснулась к члену, проведя рукой.
Его выдержки не хватило надолго, и уже через секунду Грейнджер впечаталась лопатками в стену душевой. Малфой раздвигал её губы языком куда грубее, чем ранее. От резкого движения девушка вытянула руку, автоматически пытаясь сохранить равновесие, и задела кран. Поток ледяной воды окатил их сверху. Гриффиндорка вскрикнула, отскакивая. Драко дёрнулся от холода, но придержал её за руку, чтобы она не упала. Он дотянулся до регулятора и повернул его левее, делая воду тёплой. Слизеринец скинул с себя одежду и поманил девушку к себе. Указательными пальцами Драко поддел белье Грейнджер и бросил эту деталь одежды к остальной куче, что уже пропиталась водой, валяясь на полу.
Малфой потянул Гермиону к себе, меняя положение так, чтобы тёплая вода лилась по её плечам. Волосы постепенно намокали, становясь тяжёлыми, но всё, на чём девушка была сосредоточена — это его прикосновения, которые становились резче с каждой секундой. Это было одновременно похоже на то, будто твои кости превращаются в зефир, а потом кто-то их поджигает, расплавляя. Карамелизируя.
Руки парня переместились Грейнджер на задницу. Он подхватил её и поднял вверх, прислонив спиной к плитке. Драко смотрел, как вода смывает тушь с ресниц Гермионы, которую она часто стала наносить в выходные дни. Интересное наблюдение. Чёрные капли заставляли её чаще моргать, наверное, пощипывали авантюриновые глаза. Они начинали сверкать маленькими бликами, когда Гермиона была достаточно заведена. Разводы оседали на щеках, и Драко провёл по ним рукой, думая о том, что ему хотелось заживо себя поджечь за всё то, что он постоянно заставлял её переживать. Несмотря на всё это, Гермиона по-прежнему обнимала его шею, обхватывая ногами торс, и тянулась за поцелуями, соревнуясь с водой, льющейся из душа. Драко не знал, чем мог заслужить такое, и мог ли вообще? Разве это не самое мерзкое в этом чувстве? Драко плевать на то, насколько кто-то чего-то заслуживает, и, наверное, ему стоило благодарить эту аксиому, какой бы отвратительной она ни была.
— Я сделаю тебе очень хорошо, — прохрипел Драко обещание, оттягивая её кожу у шеи. Будто бы я могу компенсировать всё плохое.
