Драко сместил центр тяжести, прижимая девушку плотнее, и убрал другую руку с её бедра. Вода смывала смазку, поэтому он облизал пальцы и провёл ладонью между ног Гермионы, передвигая её чуть в сторону от капель.

Она зашипела в нетерпении, и Драко усмехнулся. Ему так нравились подобные реакции. Хотя он не мог вспомнить, когда его заботили чьи-то реакции настолько сильно.

Он провёл членом несколько раз по её промежности, убеждаясь, что не сделает больно, и толкнулся, вызывая у неё вздох. Гермиона откинула голову, оставляя на кафеле мелкие прядки волос с затылка, которые в мокром виде были похожи на змеек. Драко толкнулся, чувствуя, как электричество знакомо распространяется по телу, подпитывая эту манию, грёбаную одержимость, которую он чувствовал всё время. На неё это действовало точно так же, судя по тому, как Грейнджер хватала воздух, стараясь быть тихой. Она пыталась руками притянуть его ближе, проводя ладонями по плечам, шее, поднимаясь к лицу. Малфой повернул голову и поцеловал её ладонь, прямо перед тем, как резкий толчок заставил кисть девушки соскользнуть и впиться в его кожу немногим ниже шеи.

Драко начал двигаться резче, быстрее, создавая темп, почти чувствуя под ногами на сыром полу части собственного крошившегося самоконтроля. Похоть обнимала его, сдавливая, лишая здравого рассудка. Я так скучал по ней. Во всех планах. По этим касаниям, которые Грейнджер не могла контролировать и гладила парня везде, раз за разом опуская взгляд и смотря, как напрягаются мышцы при каждом толчке. Вероятно, его живот должен гордиться таким вниманием. Или же те самые её любимые косые. Драко скучал по вздохам-хныкам, что Грейнджер сейчас пыталась подавить, закусив косточку указательного пальца левой руки, пока Малфой делал всё, чтобы на её лопатках завтра проступили синяки. Синяки на спине от слишком несдержанных движений, синяки на шее, потому что... он так хотел. Это сдвиг, будто ему нравилось видеть её покалеченной.

Впору было расхохотаться, потянуть Грейнджер за волосы и, выдернув её руку изо рта, заставить сосать собственный палец. Так ведь на самом деле происходило: Малфой обижал девчонку, будто ему нужно было её калечить, чтобы видеть хоть какую-то реакцию. Видеть, как она ненавидит его сильнее, крича что-то, сжимает руки в кулаки, видеть, что ей не всё равно. Потому что на такие реакции он был горазд и стоил их. Стоил только таких. Сука. Впору было стошнить своим эгоизмом.

— Господи, Грейнджер, ты... — Драко простонал, прижимаясь к ней и двигая тазом так, чтобы задеть чувствительные точки.

Она прижала пятки к его спине, всхлипнув, когда его палец выскользнул из её губ и прошёлся по горлу и ниже, сжав грудь. Чёрт, ему нужно держать себя в руках. Он хотел сделать это не так, как тогда, в кабинете. Ему нужно было показать Грейнджер, что все те эмоции, которые связывают их, несут в себе не только разрушение. Малфой наклонился к ней, поцеловал и вошёл глубже. Она прикусила его губу от переизбытка чувств.

— Драко, — выдохнула Гермиона, и это заставило его чуть ли не зарычать. От такого становилось ещё труднее себя контролировать. — Драко, Драко...

Каждый раз имя становилось громче, и в уголке сознания Малфой понимал, что её голос слишком узнаваем. Если кто-то сюда зайдёт, он сразу поймёт, кто с ним в душевой, но Драко слишком нравилось, как его имя звучит возбуждённым голосом Грейнджер. Слизеринец облизал шею девушки, оставляя там ещё пару следов, и замедлился.

— Ещё, — прошептала Гермиона, обнимая его руками.

Малфой похотливо улыбнулся, смотря в её затянутые желанием глаза.

— Как часто ты хочешь ещё, Грейнджер? — спросил он на выдохе, нарочито медленно погружаясь обратно, специально, чтобы ей этого не хватало.

— Часто. Постоянно.

Драко знал, что она вряд ли вообще отдаёт себе сейчас отчёт в том, что произносила, но ему так нравились эти честные ответы, что он наградил её за это толчком посильнее. Грейнджер так его хотела, что даже под струями воды, которые поворачивали головку душа под напором, член скользил в ней легко.

— Тогда ты можешь прийти и попросить, — сказал Драко и увидел, как она облизала губы, потянувшись к его собственным.

Просто чудо, что он до сих пор не кончил, каким-то образом умудряясь себя контролировать. Всё ещё. Но это оказалось не то самое эгоистичное чувство, к которому он привык, которое обожало Драко, и это было взаимно, когда парень с кайфом смотрел, как девчонка закатывает глаза, а потом ещё пару минут лежит, не двигаясь. Слизеринцу нравилось удовлетворённо мыкать и легко шлёпать её по коленям, снисходительно говоря что-то типа: «я, конечно, всё понимаю, но тебе нужно собираться». Даже если они находились посреди коридора.

Сейчас ему нужно было знать, что хорошо ей. Что Грейнджер может хотя бы вполовину почувствовать то, что он хотел бы с ней сделать. Это была правда. Вмешивая в терпкий секс чувства, как сладкий сироп, получалось совершенно по-другому. Совершенно охуительно. Так, будто Малфой никогда на самом деле и не занимался этим раньше.

Драко дёрнул плечом и сжал её подбородок пятернёй, наверное, слишком грубо, но секс вздёргивал в нём самое худшее, возможно, он и был истинным кошмаром. А Грейнджер... Грейнджер же была самым светлым, что Малфой когда-либо знал. Так что, видимо, они неплохо друг друга уравновешивали.

Когда он втискивал свои бёдра в её с каждым разом грубее, слыша через пелену, что она стонет всё протяжнее, ему нужно было видеть, как она смотрит на него. Походу, у него был какой-то фетиш, раньше Драко не замечал. Гермиона водила руками по его телу, пытаясь то ли схватиться за него, то ли найти хоть какую-то опору своему сознанию, которое, судя по стенкам, сжимающим его член, вот-вот должно было разлететься, как выбитое стекло на трассе. В месиво.

— Смотри... на... меня, — Драко даже не мог связно говорить, когда отнял руку от её лица и подхватил второе бедро для удобства.

Она закрыла рот ладонью, как только он перестал сдерживаться. Тушь почти полностью смылась с её лица, и Малфой видел, как покраснели щёки гриффиндорки, пока он вколачивал свои бёдра в её. Грейнджер закричала что-то в ладонь, прогибаясь, и Драко поморщился, когда почувствовал, как острые ногти впились в левую часть его груди. Он не прекращал двигаться. Её руки подрагивали, когда она выдохнула очередной стон.

— Да, Драко, пожалуйста, — кажется, он мог только по губам понимать, что Грейнджер говорит, потому что кровь в ушах и напор воды напрочь отбивали ему слух. — Ты нужен мне, ты мне так...

Она не смогла договорить, потому что Малфой толкнулся ещё несколько раз, ударяя её копчик о стену. Наверняка ей следовало говорить что-то другое, что-то вроде трахни-меня фразочек. Пэнси так часто визжала подобное, что, кажется, у Драко развилась невосприимчивость к ним. Но это ведь была его Грейнджер, и она точно знала, что сказать. Потому что это то, чего Малфой постоянно требовал. Ему необходимо слышать то, что он ей нужен. И что-то гадкое в нём, но неотъемлемое знало, что это не должно быть, как в какой-то ванильной истории. Он должен быть нужен ей постоянно. Как зависимость. Малфой понимал, что это что-то нездоровое, извращённое, но он и сам болен, поэтому нечему удивляться. Чёртов псих.

Драко гортанно простонал возле её щеки, закрывая глаза от удовольствия. Он никогда к этому не привыкнет. Малфой прижал Гермиону к стене, придавив собой, когда она немного сместила левую ногу.

— Тише, я... — говорить внятно всё ещё отнимало силы, — не хочу тебя уронить.

Тело ослабло, когда нега прошлась по каждому нерву, и Драко нужно было пару минут перевести дух, чтобы спокойно её опустить.

Гермиона обняла его, погрузив пальцы в мокрые волосы. Она почти сказала ему. Дважды. Этого нельзя было делать, она прекрасно знала, но почему-то ей захотелось, чтобы он узнал. Малфой нужен ей. Очень сильно. Слишком сильно, по правде говоря, и в этом была проблема. Так, будто бы она буквально не могла существовать отдельно. Так, если бы Гермиона отдала Драко своё сердце, и ему нужно было находиться рядом, чтобы обеспечивать ей жизнедеятельность. Как иронично.