Выйдя из гостиной и не заметив ни одной живой души, задремавшей над докладами для Снейпа или слишком засидевшейся над шахматами, Драко пошёл по коридору, ведущему в Большой зал.

В ночное время школа становилась совсем другой. Не было этой раздражающей беготни, вечно слишком громких гриффиндорцев. Драко всё чаще хотелось перерезать горло каждому из очередной бравой компании, которая не могла так не верещать. Отец говорил, что совсем скоро Хогвартс превратится в один огромный Слизеринский факультет: с его идеологией, принципами и чувством достоинства. Это разливалось в Малфое надеждой, успокаивая, как первокурсников успокаивал четверг. Когда думаешь, что ещё немного, последний рывок, и выходные, лишённые надоедливых уроков и твердящих одно и то же профессоров.

Драко посмотрел на звёздное небо, заглядывающее в окно коридора. Не было шансов, что отец уже успел получить его письмо и ответить. Это бесило Малфоя. Воспоминание о Грейнджер с красными пятнами от его пальцев на щеках щёлкнуло в голове так быстро, будто мозг таким образом интерпретировал слово «раздражение». Самая быстрая ассоциация.

Глаза девчонки пылали злостью почти так же, как и его, только вот во взгляде Малфоя ещё можно было прочитать удовлетворение. Если знать слизеринца достаточно хорошо. Потому что ему было забавно. Пожалуй, это любимое слово в его лексиконе. Он общался с людьми, заставляя их чувствовать те или иные вещи, которые потом плясали эмоциями на их лицах, потому что это было забавно. И его забавляло, как беспомощна Грейнджер без учителей, своих шавок и волшебной палочки. Словно кто-то подрезал её всезнающий язык или кончик блядского носа, который она вечно куда-то задирала, будто пытаясь высмотреть что-то на потолке. Она не стоила и капли своего высокомерия.

Тяжёлая дверь распахнулась, и Драко поймал её рукой, чтобы та не ударила его в грудь. Как Грейнджер парой часов ранее. Выкинь эту грязнокровку из головы!

Элегантная нога выскользнула из проёма, показывая тонкий каблук, очень похожий на те, которые прилагались к форме Хогвартса для девочек, но этот — в бежевом цвете. Драко поднял взгляд и сразу заметил белые локоны. Такие же по цвету, какие он видел в зеркале каждое утро.

— О, салю! — шармбатонка осмотрела его оценивающим взглядом, и Малфой опешил.

Это была его привилегия. Надменный взгляд въелся в глазницы парня с детства, когда всё, что делал отец, было... правильным. Положенным. Непоколебимым. Драко отвлёкся от своих мыслей, когда девушка улыбнулась, видимо, удовлетворившись увиденным. Серьёзно?

Малфой понял, кто перед ним, — та самая кошечка, о которой трепался Тео. Она была... достаточно красивой, чтобы поднять уголок губы ей в ответ.

— Я Флё'г, — девушка протянула руку, игриво отбрасывая платиновые волосы за плечо. — Флё'г Деляку'г.

Она смешно картавила, но, нужно признаться, это её не портило. Как и какая-то особая величавость в глазах. Словно девчонка знала, чего стоила. Ему нравилась эта отличительная черта.

— Драко Малфой, — ответил он, пожав тонкую руку, и заметил, что девушка задержала свою ладонь в его немного дольше, чем требовалось.

— Хочешь б'госить своё имя? — Флёр прислонилась спиной к стене, согнув одну ногу.

Было очевидно, что она кокетничала, но голова Малфоя была занята другим.

— Нет, решил перекусить. Завтрак разве ещё не подали? — вопрос девушки был глупым, поэтому ответ был таким же.

Драко понимал, что, скорее всего, ответил слишком грубо, но сейчас он был максимально на взводе. Очевидно, что любой студент, шатавшийся этой ночью возле Большого зала, — претендент на участие в Турнире.

Флёр округлила глаза в непонимании, и Малфой едва удержался, чтобы не закатить свои. Ясно. То ли он проговорил это слишком быстро, то ли она ни черта не понимает сарказма.

— Флё'г? — они услышали довольно низкий голос и повернулись, прерывая свою «беседу».

Мадам Максим прошлась по ним взглядом и быстро начала тараторить что-то на французском, уводя свою ученицу прочь. Флёр еще раз посмотрела на Малфоя из-под ресниц, прежде чем посеменить за директором. Драко вздохнул, толкая дверь. Там никого не было. Но это ненадолго.

Большинство студентов захотят сделать это ночью, вдали от заинтересованных глаз. Малфою было плевать на этот аспект. Он привык к заинтересованным взглядам: ненавидящим, полным зависти, раздражения, желания, вопросов. Но никогда — равнодушия. Ему нужно было сделать это так, чтобы не вызывать вопросов у того, кто сейчас лежал на соседней кровати от Драко, если вдруг что-то пойдёт не по плану. Плану, в который его не посвятили. Взгляд вновь дёрнулся к ночному небу. Чёртов отец!

На какую-то минуту Драко пришла в голову мысль наплевать на обещание и забить. Просто назло Люциусу. Но отступить... это бы слишком ударило по самолюбию Драко. Он сделает то, что нужно, но потом вытрясет чёртову душу из отца, если он не предоставит ему ответы.

С этими мыслями парень наколдовал кусок пергамента и, выведя аккуратным почерком своё имя, бросил его в кубок, который проглотил листок, не поперхнувшись, только затрепетав синими языками пламени в признаке одобрения.

***

Гермиона могла поклясться, что если съест ещё хотя бы крошку, её разнесет до состояния двоюродной тётки Гарри, которую он надул в прошлом году. Она ничуть не поощряла такие неконтролируемые выбросы магии, но история кончилась хорошо, поэтому в их троице это была закостенелая шутка «для своих».

Она обвела взглядом зал. Студенты уже не так налегали на еду, поэтому за столами больше разговаривали. Первое впечатление прошло, и люди начали знакомиться ближе. Шармбатонки до сих пор не вызывали приятных чувств внутри Гермионы, но лишь потому что вели себя так высокомерно, что становилось странно, почему Малфой учится в Хогвартсе? Вот куда его на самом деле нужно было отправлять.

Гермионе захотелось дать себе такой силы пощёчину, чтобы лязг заполнил весь зал. Она вспоминала о слизеринце уже который раз за этот день. Его выходка вчера вечером перешла все границы. Гермиона не рассказала об этом друзьям по двум причинам. Первая: ей не хотелось признаваться в том, что она забыла о просьбе Гарри, а без упоминания об этом невозможно было что-то сказать. Ну, а вторая ясно рисовала картину в её голове, где эти двое пойдут искать себе приключений на одно место, пытаясь разобраться с Малфоем. Нет, это было совершенно неуместно.

Гермиона нашла взглядом стол слизеринцев, за которым сидели гости из Дурмстранга. Белая макушка Драко выделялась, поэтому она быстро нашла его среди всех. Он как всегда сидел рядом со своими дружками, переводя взор от одного блюда к другому, словно не мог определиться, какое именно достойно такой чести — оказаться на его тарелке. В голове Гермионы пронеслась мысль, что, наверное, таким же взглядом Малфой обводил и девушек, будто они кусок еды, думая, есть ли у него сегодня настроение для этого вида мяса. Грейнджер скривилась, вспоминая разговоры девочек в туалете и то, что некоторых из них вполне устраивала подобная участь. Гадость.

Паркинсон пододвинулась к Драко так близко, насколько это вообще было возможно. Она улыбалась, как всегда крутя свои волосы. Очевидно, за тем столом ощущалось предвкушение, как и везде. Когда Дамблдор встал, заметив опустевшие тарелки, Гермионе стало легче. Наконец можно было отвлечься от мыслей в своей голове.

— Когда кубок примет своё решение, я хочу, чтоб выбранные чемпионы подошли к столу, а затем направились к комнате, примыкающей к залу, — сказал директор, указывая на дверь позади учительского стола. — Там они получат дополнительные инструкции.

Один взмах руки старого волшебника, и все свечи в помещении погасли, погружая зал в полумрак. Гермиона много видела за эти годы в Хогвартсе, но подобное всё равно сбивало дух. Дамблдор в такие моменты казался повелителем замка, где каждая свеча подчинялась его приказам, хотя, естественно, это было глупо, ведь этот волшебник способен на гораздо большее, чем просто потушить огонёк.