Когда час спустя они шли по коридору, заглядывая в расписание и облегченно находя там урок с Хагридом, Гермиона вцепилась в ручку своей сумки, чувствуя, как в её голове вращаются шестеренки.

— Просто невозможно — использовать Империус на учениках! — возмущался Рон, которого заставили сделать аж двадцать приседаний. — Он просто сумасшедший!

— Вы видели, что сделал Малфой? — перебила друга Гермиона. — Точнее, то, чего он не сделал? Это немыслимо! Для этого нужна не абы-какая практика.

— Подумаешь, слизняк что-то смог! — фыркнул Рон, но в его голосе чётко читалось задетое самолюбие. — Всё дело в том, что Мэнор не наносим, и он может использовать в нём магию сколько угодно, даже без разрешения — никто не узнает! Хотя, я бы там не согласился жить, даже если бы мне заплатили. Говорят, он больше похож на пристанище инферналов, что...

— Да не в этом дело! — цокнула языком Гермиона, толкая друзей в проход, который был кратчайшим путём к опушке, где проходили уроки Ухода за магическими существами. — Такое сопротивление Империусу требует подготовки. Идеального владения окклюменцией, я читала об этом. Тренировки. Много тренировок.

— И? — торопил её Гарри, не улавливая суть.

— И то, что никто не станет тратить время на это без надобности! Учить человека закрывать своё сознание, да ещё так, чтобы он добился таких успехов — не рядовое волшебство. Это всегда делается для чего-то, — в голосе Гермионы слышалось раздражение: парни будто вмиг отупели.

— Думаешь, Малфой что-то замышляет? — нахмурился Поттер, переваривая услышанное.

— Не знаю, Гарри, но подобным вещам не обучаются забавы ради, — девушка покачала головой. — К тому же, слышали, что сказал Грюм? Когда пал Волдеморт, Люциус утверждал, что его Империусом принуждали делать все те вещи.

— Ага, как же! — воскликнул Уизли, перепрыгивая через камни на тропинке.

— Наверное, поэтому он так холодно относится к Драко. Грюм сам утверждал, что больше всего ненавидит Пожирателей, которые на свободе, — напомнила девушка.

— Говоришь так, будто он в ком-то души не чает, — обернулся Рон, когда уже начала виднеться хижина, рядом с которой сидел Клык.

— Не знаю, во всяком случае, к Гарри он относится явно лучше.

Они увидели машущего им Хагрида, и стало ясно, что беседа закончена. Но тревога, поселившаяся внутри Гермионы, распространялась сыпью по телу, заставляя нервничать от нехорошего предчувствия. Девушка тщательно убеждала себя, что это просто паранойя. Она на это надеялась.

***

Предвкушение, витавшее в воздухе две недели, достигло своего пика, когда ученики Хогвартса выстроились вдоль каменных ступеней, наблюдая за прибытием учеников из Дурмстранга и Шармбатона. Француженки закутались в мантии, обнимая себя руками, но, кажется, взгляды хогвартских девушек жалили сильнее, чем холодные порывы ветра. Оценивающие, пробирающие прямо до костей, которые они бесспорно обещали отполировать до блеска в своих гостиных. Но Шармбатонцы тут же потеряли всё внимание, когда на глади воды появился Дурмстрангский корабль.

— О Боже! Это же... да! Это Крам! — заверещала какая-то когтевранка, оглушая Малфоя.

Все повернулись в ту сторону, куда был устремлен её взгляд, и действительно увидели Виктора Крама, гордо шагающего по правую руку директора своей школы.

— Чёрт, чёрт, чёрт, у меня даже пера нет! — хныкала Астория, дёргая за руку Милисенту. — Может, он подпишет помадой?

— О, Малфой, кажется, у тебя появились конкуренты, — хохотнул Блейз, смотря на сумасшествие девушек вокруг.

— У меня не может быть конкурентов, — высокомерно фыркнул он.

Толпа двинулась к Большому залу, и, усевшись на свои места, все увидели, что Дурмстранговцы двигаются в сторону Слизерина, а ученики Шармбатона сели за стол Когтеврана.

— Даниел! — лицо Забини осветило удивление, и он протянул руку для приветствия. — Привет, я и забыл, что ты учишься в Дурмстранге. Рад встрече.

— Блейз, давно не виделись! — темноволосый кудрявый парень похлопал его по плечу, прежде чем сесть за стол.

Драко перевёл взгляд на лучшего друга, подняв бровь.

— Сын от предыдущего брака одного из маминых бывших, — объяснил Блейз. — Мы общались некоторое время.

— Салазар, — закатил глаза Малфой, даже не утруждаясь спрашивать, сын какого именно из бывших матери Забини.

Приветственные слова Дамблдора не были длинными, потому что гости слишком устали, чтобы внимать речам на голодный желудок. На столах появились яства, которые красноречиво говорили о том, что домовые превзошли самих себя, подав самые разнообразные блюда из стран гостей, прибывших в замок.

— Тощие, как селёдки. Ничего привлекательного, — услышал Драко реплику Паркинсон, поглядывающей на шармбатонок.

— Вообще безликие, — согласилась Дафна, нервно ёрзая на стуле.

— Не скажи, не скажи, Даф, — хохотнул Теодор, смотря через плечо назад. — Там есть вполне хорошие варианты для приятного времяпровождения, да, Драко? Вон та, слева, — он указал вилкой на какую-то барышню, прищурив один глаз.

Малфой отодвинулся, чтобы понять, о ком говорил Тео. Девушка с длинными белокурыми локонами щебетала что-то на французском среди своих однокурсниц, и практически все парни уставились на неё, как на кусок мяса. Даже рыжий Уизел пускал слюни.

— Ничего такая, — согласился Драко, усмехаясь.

Взгляд Паркинсон резанул ему скулу, но Малфою не было до этого дела. Казалось, новоприбывшие девушки вмиг стали врагами слизеринок.

— Не знал, что здесь подают мусаку, — проговорил Крам, потянувшись за блюдом, которое своим видом походило на лазанью, но вместо коржей там был картофель. По крайней мере, Драко так мог судить чисто визуально.

— Обычно нет, это в честь вашего приезда, — объяснил Блейз, и Крам, нахмурившись, кивнул. Какая странная реакция.

Возможно, Малфою она казалась странной, потому что он впервые видел, чтобы на Блейза кто-то реагировал таким образом. Обычно этот парень мог расположить к себе человека в два счёта. Драко давно говорил другу, что ему стоит обратиться к корням и примкнуть к итальянским мафиози, обдирая людей до нитки при помощи своего дружелюбия.

— У вас очень интересная посуда, — вновь произнёс Виктор, то ли действительно заинтересовавшись золотыми кубками, то ли поняв, что повёл себя несоответственно. — У нас всё более... сдержанно.

— Я слышал, Дурмстранг находится где-то на севере, — сказал Драко, отрезая привычный стейк.

— Да, но несмотря на это у нас не используются камины. Разве что для волшебства, — объяснил Крам. — Школу отапливают заклинания.

— У вас интересная программа обучения. Поговаривают, ваш директор — спец по тёмной магии, — Малфой отхлебнул из бокала, наблюдая за реакцией Виктора.

Густые брови, которые и так были посажены невысоко, опустились ещё ниже, практически полностью закрывая карие глаза.

— Не вижу ничего хорошего, — ответил Крам, смотря куда-то в тарелку.

Драко с Блейзом переглянулись. Он точно из Дурмстранга?

Когда тарелки опустели, Дамблдор поднялся, приветствуя министра и других распорядителей Турнира. Все внимательно осмотрели судей, которым было суждено решать судьбу победителей испытаний.

Филч проковылял через весь зал с ларцом в руках, пока директор не отрывался от объяснений.

— Всего будет три тура. В них чемпионам предстоит продемонстрировать владения магическими знаниями, отвагу и уникальные личностные качества, которые помогут преодолеть опасность, — зал затих, прислушиваясь и сверля глазами ларец. — В Турнире участвуют три школы, по одному чемпиону от каждой. Помните, что только самый достойный представитель будет выбран неподкупным судьёй, — голубые глаза Дамблдора сверкнули в улыбке, продлевая интригу ещё на мгновение. — Выбирать счастливчиков предстоит Кубку огня!

По велению палочки, края ларца медленно таяли, как пломбир под палящим солнцем, открывая взору учеников серебряный кубок, полыхающий синим пламенем.

— Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — сказал Дамблдор. — На размышление им даётся двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле и завтра вечером выбросит имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников. Конечно, как я уже сказал, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле, доступный для всех, кто хочет оказаться в Турнире. К участию будут допущены только семнадцатилетние волшебники. А чтобы те, кому не исполнилось указанных лет, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кому нет семнадцати, пересекать её запрещено, — в зале послышались недовольные вздохи, но они были лишь ничтожным отголоском того, что происходило в начале года при этой же новости. — И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению, — для избранных обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив своё имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли хотите участвовать в Турнире.