— Давай прогуляемся сегодня? — Пэнси склонила голову, наматывая на палец прядь волос. — У меня для тебя есть ещё один подарок, ты найдешь его, если снимешь с...
— Не хочу, — спокойно ответил Драко, делая глоток чая.
— Перестань, малыш, сегодня такой... — её речь прервал ужасный крик, который был слышен даже в самом дальнем конце зала.
Большинство студентов замолчало, поворачиваясь, чтобы найти источник воплей, но Драко совершенно точно знал, чей это крик.
— Салазар, кто там?.. — недовольно развернулся Теодор, смотря из-за своего плеча.
Драко кинул взгляд на стол Гриффиндора, пока там суетились студенты, и через секунду увидел, как Макгонагалл бросает свой праздничный завтрак и несется в ту сторону.
— Какого чёрта? — спросил Блейз, наблюдая за толпой возле красно-золотых.
Крам суетился, и, мгновение спустя, пока декан Гриффиндора пробегала мимо стола Когтеврана, рыжий и Поттер вывели Грейнджер из одного сплошного комка орущих людей. Всё, что Драко успел заметить, прежде чем они скрылись в проёме двери, — это окровавленные кисти девушки. Друзья держали её за локти, поэтому слизеринец хорошо смог разглядеть увечья.
— Фу, мерзость, — скривила губы Пэнси, смотря вслед Грейнджер. — Что с ней сделали? Эта сука-таки допрыгалась.
— В смысле? — Драко резко развернулся к ней, едва удержавшись, чтобы не потрясти её за плечи, но, кажется, она не заметила надрыва в вопросе.
— Я много слышала в женских туалетах, что о ней говорят девушки. Её буквально ненавидят за отношения с Крамом, немудрено, что кто-то, наконец, додумался расправиться с этой выскочкой, — Паркинсон пожала плечами. — Это вообще мог быть кто угодно, знала бы, подарила коробку конфет.
Малфой ощутил волну ярости, которая была направлена куда-то в воздух. Ему хотелось что-то ударить, и впервые за последнюю неделю он ощутил к Пэнси какое-то подобие чистой эмоции. Это оказалось отвращение, хотя слизеринка была совершенно не виновата. Студенты всё ещё толпились, когда Макгонагалл подбежала к столу, расспрашивая о произошедшем, а через секунду отлевитировала какую-то коробку, обляпанную чем-то тёмным и мерзким.
— Что?.. — пронеслось по залу.
— Это гной бубонтюбера, — сказала какая-то девочка из Пуффендуя, когда Спраут встала рядом с Макгонагалл, переговариваясь. — Ей кто-то прислал коробку с гноем.
— Мерлин, какой ужас, — вторая пуффендуйка закрыла рот рукой, качая головой. — Ей же всю кожу разъест.
Драко сжал челюсти, пытаясь подавить гнев.
— Не утро, а чудо, — произнёс он, с силой отодвигая от себя тарелку, которая имела бы все шансы проскользить по поверхности стола и разбиться, если бы не локоть Нотта, который всё ещё следил за драмой на другом конце Большого зала.
Драко вышел из-за стола, накинув на плечо сумку и радуясь, что первая пара у них ЗОТИ. Почему-то ничто не приносило ему такого облегчения, как стычки с Грюмом.
***
— Тихо, тихо, дорогая. Давайте, кладите её сюда, — Помфри быстро отодвинула занавес, поддерживая Гермиону за плечо. — Сейчас я приложу тебе обезболивающий раствор, будет немного щипать сначала, но после поможет, ладно?
Не дождавшись ответа, целительница понеслась в свою подсобку, пока Грейнджер чувствовала, как в теле нарастает жар.
— Гермиона, мы здесь, всё будет в порядке, — лепетал Рон совершенно белый от шока, а вид окровавленной простыни, на которую стекала кровь с ладоней подруги, не помогал.
Она слышала его слова через пелену боли, чувствуя, как руки горят, и продолжала держать их на весу.
— Солнышко... — Гермиона разобрала голос Виктора с другой стороны и почувствовала прикосновение к своему лбу, но болгарина прервал топот со стороны входа.
— Мистер Поттер, мистер.... А, вот она, вижу! — Макгонагалл подскочила к кровати. — Отойдите от неё, мистер Крам, вас тоже касается, ну же, два шага назад! — строго скомандовала декан. — Поппи, это гной...
— Да, мы уже ей сказали, — прервал Гарри Минерву, которая старалась докричаться до подсобки.
— Отлично. Гермиона, сейчас вам помогут, — голос декана был полон сожаления. — У вас есть какие-то подозрения, кто это мог быть? — обратилась она к мальчикам, когда мадам Помфри начала закутывать кисти гриффиндорки в марлю, смоченную в оранжевом растворе.
— Мы понятия не имеем. Какая-то коробка пришла, даже непонятно, когда она её открыла, обратили внимание лишь после крика, а тогда уже все руки были в волдырях, — ответил Гарри, и Гермиона расслышала в его голосе вину. Этот мальчик вечно упрекает себя в бедах близких.
— Она думала, что это какой-то подарок к празднику, — хмуро добавил Виктор, наблюдая за тем, как работает Помфри.
Макгонагалл вздохнула, переводя взгляд на свою воспитанницу.
— Ладно, я думаю, что пока что в посещении директора нет надобности, возможно, когда мисс Грейнджер пойдёт на поправку...
— Но вы должны разобраться, кто это! — воскликнул Рон, поднимаясь со стула. — Кто-то специально прислал ей это дерьмо, которое...
— Мистер Уизли, следите за речью, — прошипела профессор, но поджала губы и сделала вид, что забыла о своей возможности снятия баллов. — Будьте уверены, я сделаю всё возможное, чтоб наказать человека, сделавшего подобное. Но для этого мне нужно поговорить с вашей подругой, а пока...
— Профессор, я могу... — подала голос Гермиона, приподнимая голову от подушки.
— Нет-нет, лежите, не вставайте! — Помфри прижала её к постели рукой.
— Мисс Грейнджер, это можно сделать позже, вам нужен покой, — встала Минерва на сторону своей коллеги, и в глубине души Гермиона ощутила облегчение.
— Она горит, — сказал Гарри, стоящий рядом с подругой.
— Такой сильный ожог спровоцировал температуру, скорее всего, у неё будет жар следующие несколько часов, — вздохнула целительница, будто она провинилась перед Гермионой, хотя перечисленное было типичными симптомами ожога от гноя этого растения. — Через двадцать минут я дам вам сонное зелье, мисс, только немного подействует отвар, чтоб ничего не конфликтовало.
— Ладно, — прохрипела девушка, чувствуя, как её волосы становятся мокрыми от пота.
Чёрт, действительно жарко. Обезболивающее дало ей возможность прочувствовать что-то ещё, когда ад, сосредоточенный в районе ладоней, немного отступил.
— Так, всё, время посещений на сегодня окончено, — произнесла Помфри, бесцеремонно отодвигая Виктора в сторону. — Девушке нужен покой и здоровый сон. Очень много здорового сна.
— Но мы... — начал Гарри.
— Вам нужно идти на занятия, молодые люди, и я бы хотела задать вам пару вопросов, если вы не против, — профессор Макгонагалл наклонила голову немного вниз, придерживая очки, и её тон ясно давал понять, что это не предложение. — И вас, мистер Крам, это тоже касается. Завтра проведаете мисс Грейнджер.
— Да, на выход, — всем было известно, что больше всего Помфри ненавидела толпу людей в лазарете.
— Выздоравливайте, Гермиона, — вздохнула профессор, легко притрагиваясь к колену ученицы.
Она кивнула, наслаждаясь холодком в ладонях. Перед глазами всё плыло, и Гермиона почувствовала, как с каждой минутой температура её тела поднималась вверх, и девушку пробил озноб. Веки налились свинцом, несмотря на то, что зелье она ещё не успела принять. Целительница меняла повязки на её руке, заклинанием зафиксировав кисти в воздухе, чтобы Гермиона не касалась кожей никакой материи.
— Отдыхай, я зайду к тебе позже, хорошо? — Виктор поцеловал девушку в лоб, ловя на себе уничижительный взгляд Помфри, и ушёл вместе с мальчиками.
Гермиона изо всех сил пыталась оставаться в сознании, но как только к её губам поднесли флакон со знакомо пахнущим отваром, она сделала пару глотков и отключилась, перед этим успев подумать, что, наверное, усыпляющее было совершенно без надобности.
***
Гермиона чувствовала, как реальность стекает по её макушке. Двигаясь по горлу, вниз к груди, а дальше к кончикам ногтей на ногах. Она не ощущалась как отрезвляющая свежестью жвачка, скорее, как кисель, который вылили прямо на темечко. Девушка поморщилась, пытаясь потереть глаза, но когда рука дрогнула, Гермиона поняла, что едва ли может двигать ей из-за бинтов, которые были плотно обтянуты вокруг её ладоней, включая пальцы, и доходили почти до локтя. Несмотря на то, что каждый палец оказался замотанным отдельно, лёгкости движениям это ничуть не придавало. Руки больше не горели огнём, как она могла вспомнить, что уже радовало, но общему состоянию всё равно было далеко до удовлетворительного.
