— Ладно, давай его сюда, — сжал губы парень, пододвигая к себе горшок и хмурясь ещё больше.

День постепенно налаживался, только в груди росло желание покурить. Так всегда бывало, когда Драко слишком много думал. Клубы ароматного дыма успокаивали его, будто на эту секунду абсолютно всё выветривалось из головы, вслед за полупрозрачными колечками, вылетающими изо рта, создавая абсолютный вакуум. Словно взять пятиминутную передышку от жизни.

— Невилл, брось, — высокий голосок будто запустил невидимую леску в горло Драко и сорвал кожу крючком. — Никто не будет делать всю работу за тебя, Малфой.

Он медленно повернулся, смерив её взглядом. Драко почти мог наблюдать, как злость распространяется по капиллярам Грейнджер, заставляя краснеть. Он мог бы вести список тех вещей, которые заставляют её кожу покрываться красными пятнами: смущение, неловкость, ярость.

— Я понимаю, Грейнджер, что тебе не привыкать рыться в грязи, ты ведь сама состоишь из неё, но для некоторых людей в этом нет ничего привычного.

Он услышал неприкрытый хохот Крэбба с Гойлом где-то позади, но даже не повернулся. Его взгляд целиком и полностью был прикован к лицу грязнокровки, которая, казалось, вот-вот должна изойтись пеной от раздражения.

— Ты ничем не отличаешься от других, Малфой, — кончик носа, который вздернулся вверх, бросая на её лицо кудрявую прядь, словно черкнул по нервам слизеринца. Надоедливая сука.

— Гермиона, не нуж... — Невилл что-то бормотал, пытаясь её остановить, но она махнула ему рукой.

— Правда? Ведь Долгопупс сделает лабораторную только за меня, — он расплылся в улыбке, понимая, насколько сильно её это выбешивает. Было приятно — видеть, как у Грейнджер сворачиваются внутренние органы от несправедливости. Какая-то маггловская аномалия организма.

Она дышала так громко, что вот-вот должна была заставить горшки вокруг двигаться при помощи колебаний воздуха.

— Нет, Невилл, ты ничего не будешь делать этому... — Гермиона бросила на Драко взгляд, скривившись, и оборвала предложение, будто не смогла найти подходящего слова. — И я лично прослежу за состоянием твоего котла на Зельях, тебе не о чем переживать.

Её чётко очерченная бровь взметнулась вверх, добавляя лицу вид триумфа, и Драко не выносил этого выражения лица. Где-то в подсознании он чувствовал, как напрягся Блейз, который всю перепалку помалкивал, хмурясь, а остальные слизеринцы жалели об отсутствии попкорна, потому что такие представления были их любимым развлечением.

— Скажи, Грейнджер, — Драко обошёл стол, отталкивая плечом Долгопупса, который не знал, куда деть себя от всеобщего внимания. Она сделала полшага назад, и это разлилось по его венам удовлетворением, но недостаточным, потому что Грейнджер быстро прищурила глаза, складывая руки на груди и принимая оборонительную позицию. — Ты что, хочешь, чтоб я стёр тебя в порошок?

Её глаза замерли на его лице и на секунду опустились вниз, к узлу галстука Драко. Это чувствовалось... странно. Вроде бы она вдруг забыла, где находится и что должна отвечать, что должна быть разозлённой. Это помутнение длилось какое-то мгновение, потому что в следующий момент ресницы Гермионы дёрнулись, возвращаясь к его лицу, а в зрачках плескалось чистое раздражение.

— Ты...

— Отвали от неё, Малфой! — Поттер обратил внимание на столпотворение возле одного из столиков или же Долгопупс, который испарился, догадался притащить дружка грязнокровки, боясь, что Драко её — что? Сожрет?

— В чём там дело? — профессор Спраут выскочила из соседней теплицы, по-прежнему не в состоянии нормально устроить подлатанную шляпу на голове. — Мистер Малфой, мисс Грейнджер, вы уже закончили свои лабораторные?

Нижняя губа Гермионы подрагивала от злости, но физическая невозможность не ответить на вопрос учителя не дала Драко насладиться этим сполна.

— Да, профессор Спраут, моя готова, — гриффиндорка дернула волосами, повернувшись так резко, что Малфой ощутил, как один из локонов хлестнул его по щеке.

Она нервно поправила юбку и поплелась с натянутой улыбкой к преподавателю, которая едва не начала молиться на полную ампулу гноя. Драко почувствовал, как скрипнули челюсти от злости.

— Эта сука когда-то допросится, — произнес Забини, кладя руку ему на плечо и отталкивая назад.

Малфой молчал. Потому что ждал. Она подошла к своему столу, что-то сказала Уизелу, который обеспокоенно свёл брови, и начала нервно теребить краешек пергамента. Первый мазок ногтем по острому краю, второй... Хватило трёх, чтобы она снова повернулась. Будто проверить, насколько сильно перегнула палку.

Драко не знал, что Грейнджер увидела в его взгляде, но этого хватило, чтобы она сглотнула и тут же отвернулась, убрав волосы с одного плеча и переложив их на другое, закрываясь. Используя кудри, как Протего. Будто это заклинание хоть когда-то защищало от убивающего.

***

Гермиона вздрогнула, отвлекаясь от шутки рядом сидящего Гарри, когда хлопнула дверь в кабинет, погрузив аудиторию в тишину. Таким эффектом могли похвастаться разве что Снейп и Макгонагалл, но теперь, судя по всему, в эти ряды добавился еще и профессор ЗОТи.

Одна его нога цокала по паркету, утихомиривая этим жутким звуком даже слизеринцев, которые обычно вели себя уважительно, только когда в кабинет заходил их декан.

— Аластор Грюм, — раздался низкий хриплый голос мужчины, когда он начертил своё имя на доске, избегая приветствия. — Бывший мракоборец, а теперь ваш учитель по Защите от тёмных искусств.

Он повернулся, обводя своим жутким глазом каждого в классе. Его настоящий глаз посмотрел на первую парту, замечая, как крепко Гермиона вцепилась в фолиант «Тёмные искусства. Руководство по самозащите».

— Уберите эти учебники, — рыкнул он, будто разозлившись конкретно на Грейнджер. — В моём классе они вам не понадобятся.

Гарри так обеспокоенно посмотрел на Гермиону, повернувшись, будто боялся, что, не ровен час, ту хватит удар. Но она послушно запрятала учебник в сумку, ловя каждое слово преподавателя.

— Сразу к делу. Сколько Непростительных заклинаний вы знаете?

По классу пошёл лёгкий шёпот. Никто не ожидал поднятия такой темы, к тому же, те ученики, которые потрудились летом заглянуть хотя бы одним глазком в учебник, знали, что там не было ни единой главы о такой серьёзной тёмной магии.

— Ты, — Грюм указал на поднятую руку Гермионы. Несомненно, все сидящие здесь знали, о чём пойдет речь, но образ профессора вселял такую неуверенность, что никто не осмеливался подать голос.

— Три, сэр, — прокашлялась Грейнджер. — Использование любого из них безапелляционно наказывается сроком в Азкабане.

— Верно! — выкрикнул Грюм, будто ещё пять минут назад он искренне думал, что ему дали класс недоумков, и вот в его душе проклюнулся лучик надежды. — Министерство сюсюкается с вами, как с маленькими детьми, подтирая вам сопли, а потом заламывает руки, спрашивая, почему на смену приходят не бойцы, а разнеженные детки... Убери это сейчас же, когда я говорю!

Кусочек мела, до этой секунды покоившийся между крючковатых пальцев Грюма, пролетел мимо головы Гермионы, заставляя ту замереть от неожиданности, и упал на парту сзади, разбиваясь в порошок. Щёки Лаванды тут же покраснели, и она пробормотала извинения, пряча какой-то журнал, который они с Парвати рассматривали под партой. Какое невежество!

— Итак! Назовите первое, живо! — после громкого приказа профессора Рон развернулся к друзьям, сжав губы, и Гермиона подтолкнула его в плечо, подбадривая. — Да, Уизли?

— Отец говорил мне об одном. Заклятие Империус... или как-то так, — сказал он на полтона тише, чем разговаривает обычно.

— Да! Сейчас я вам покажу, чем оно опасно, — Грюм проковылял к учительскому столу, на котором стояла стеклянная банка.

Отодвинув несколько стопок бумаг, Гермиона увидела, что в ёмкости сидели огромные пауки. Ничего хорошего. Достав одного, профессор произнёс заклинание, заставляя паукообразное встать на задние лапы и вытворять странные движения, похожие на чечётку. Класс засмеялся, но Гермиона отодвинулась немного дальше. В увиденном ею не было ничего естественного, и это нагоняло жуть.