Видимо, вся гамма чувств – от стыда до ненависти – отразилась на её лице.

Молодой муж нарушил тишину:

– Давайте поступим следующим образом. До конца завтрашнего дня платья полежат на складе абсолютно бесплатно. Если вы надумаете – милости просим, договор в силе. А нет так нет. – Он внимательно посмотрел на покупательницу.

– Я поняла. Спасибо, – осипшим голосом проскрипела Зина и торопливо покинула магазин.

Не оборачиваясь и ускоряя шаг, она не заметила, как дошла до конца улицы. Опомнившись, что рискует остаться без обновки, наудачу потянула на себя дверь, ведущую в последний угловой магазинчик.

Войдя внутрь, Зиночка оказалась в малюсенькой душной комнате с развешанной от пола до потолка в несколько слоёв женской одеждой. Поздоровавшись, поинтересовалась у продавщицы, в каком ценовом диапазоне представлен товар. Тётенька явно растерялась.

– В какую цену платья? – переформулировала вопрос Зина.

– На тебя, что ли? – бесцеремонно поинтересовалась торговка. – Смотря какие… Есть дешёвенькие – по тысяче, а есть и дорогущие – до десятки… Вот с это стороны смотри, тут много чего на тебя. – Она указала рукой на центр стены.

Запах от товара шёл не очень приятный. Некоторые вещи вытянулись и запылились от долгого пребывания на плечиках. Прокопошившись некоторое время в указанном месте, Зина извлекла на божий свет симпатичное платье с асимметричной юбкой из гипюра.

– Неужели носить будешь? – поинтересовалась продавщица. – У меня в семьдесят девятом на свадьбе капроновое платье было. Только не жёлтое, а белое…

– Это не капрон, а гипюр. И не жёлтое, а горчичное – цвет, который в этом году снова в тре… – Зина прикусила язык.

– А видала, подол неровный? – не унималась тётка.

– Фасон маллет…

– Я их называю кривыми… С тебя пять восемьсот.

Зинаида облегчённо вздохнула и на радостях купила для Динки чудную трикотажную блузочку.

Вечером она в подробностях рассказала Михаилу о прошедшем шопинге.

– Так что жена я буду малобюджетная, считай за сегодняшний день триста девяносто тысяч сэкономила!

– Убиться веником! – подытожил подполковник. – Почку продать, и то не хватит… – Потом посерьёзнел и перевёл разговор в другое русло: – Ты, Кудряшка, лучше скажи, уверена, что в городе внучка Тусевича встречалась с Марьяной?

– Насчёт Идочки – не знаю… Наверное, и вправду обозналась. Но то, что там была Марьяна, это сто процентов.

– Кошка скребёт на свой хребет, – задумавшись, пробормотал подполковник.

– Миш, а я тут кусочек золота нашла, – непроизвольно ляпнула Зинка и, достав из серванта слиточек, протянула полицейскому. – Это точно не моё. Думаю, не зря куличи ломали.

– Интересный поворот… Улику я забираю, а вас, гражданка, придётся всю ночь допрашивать по всей строгости закона.

– Всю ночь… Я согласна… – промурлыкала Зинаида и поцеловала жениха.

Несмотря на то, что Первое мая был выходным днём, он с самого утра выдался суматошным. Миша отвёз Зинаиду к себе, а сам отправился на работу, велев девочкам собираться на концерт и ждать его к обеду.

Сначала Зинаида погладила и развешала на плечиках их с Динкой наряды, предназначавшиеся для торжественного выхода в свет. Затем, расположившись на маленькой кухне, решила заняться готовкой.

Динка притащила ноутбук и, устроившись тут же, за столом, работала над своими снимками, редактируя их в фотошопе. Зинаида, ловко орудуя ножом, чистила картошку. На секунду замерев, она дотронулась до руки девочки. Динка подняла на неё глаза.

– Дина, ты помнишь, кто сделал тебе эту татуировку? – медленно спросила женщина.

Динка пожала плечами и, помотав головой, снова уткнулась в компьютер. Зина не отставала и снова похлопала девушку по руке.

– Не хочешь рассказывать?

Динка выставила перед собой ладонь с прямыми, плотно прижатыми друг к другу пальцами.

– Нет так нет.

Зине показалось, что девушка начала волноваться. Наверняка это связано с непутёвой матерью, и Дине совсем не хочется обсуждать это с мачехой. «Ладно, отложим разговор…» – решила Зинаида. Если у Динки не было настроения, она начинала злиться, и вытянуть из неё какую-нибудь информацию становилось невозможным. А жаль! Ведь Зиночке так хотелось спросить будущую падчерицу, почему всё-таки та настроена против их свадьбы. Придётся подождать другого удобного случая…

– Угу-у-у, угу! – вдруг промычала девушка и постучала по столу, да так сильно, что вода из кастрюльки с почищенными овощами брызнула в разные стороны.

Зина подбежала к Динке и обняла её за плечи. Та продолжала мычать, испуганно тыча пальцем в монитор.

– Успокойся! Что тебя напугало?

На рабочем столе экрана была открыта папка с фотографиями из альбома «Лица земляков». Зина знала, что Динка отбирает лучшие снимки для стенда в Доме культуры. И что? Что её напугало? Зинаида схватила мышку и стала просматривать все фотографии в папке.

Ничего особенного. Все свои, все знакомые: Михаил в кабинете; Михаил с Антоном на рыбалке; ученики играют около школы; Раиса с корзинкой грибов; женщины с колясками; футбольный матч; Синицын за мольбертом; Зинаида с подснежниками; водители-дальнобойщики; местный фермер с поросёнком на руках; церковь, отец Серафим кормит собачку; Казимирыч жмёт руку главе поселения… Отличные снимки, ничего особенного Зина не заметила.

– Ы-ы-ы! – Девушка вырвала мышку и вернула на экран фото батюшки Серафима, затем, наведя курсор, стала увеличивать изображение. На заднем плане, за скамейкой, на которой был снят священник, стояли двое: Марьяна и статный седой мужчина высокого роста.

– Ну и что? – поинтересовалась Зинаида. – Мало ли прихожан в церкви бывает?

Казалось, что Динка на неё не реагирует. Она свернула изображение, торопясь и нервничая, открыла другую папку. Её руки тряслись. Наконец на экране появилась вся фотосессия, посвящённая отцу Серафиму.

Динка открывала снимки один за другим, пока не выбрала тот, на котором разговаривающие за спиной батюшки получились наиболее крупным планом, а камера запечатлела незнакомого прихожанина анфас. Динка вырезала его лицо и максимально увеличила, поработав с резкостью и цветностью. Получился отдельный портрет. Лицо показалось Зиночке знакомым, но кто это – она не могла припомнить.

– Ты его знаешь?

Динка энергично закивала головой. Зинаида придвинула к себе ноутбук и, открыв пустую страницу, напечатала «капсом»:

«Кто он?»

«Он следил за мной!» – быстро напечатала девушка в ответ.

«Ты уверена?»

«Да!»

– Тук, тук… Чем тут мои хозяюшки занимаются? Почему не чувствую запаха жареной картошечки? Эй, вы что там разглядываете? Даже не слышали, как я вернулся… – обиделся подполковник.

Зинка торопливо скрыла переписку, и на экране снова появился портрет незнакомца.

– Откуда у вас это фото? – подполковник вопросительно посмотрел на Зинаиду.

– Миш, кто это?

– Я тебе показывал два дня назад. Это Клод Эйдэн. Вечером распечатаешь мне все снимки, на которых он есть, – приказал Борисов дочери. – А ты давай ставь картошку, – второй приказ был адресован Зинке. – Не голодными же на концерт идти! А ну как в животе урчать будет?

Официальная часть торжественного собрания длилась почти два часа. После выступления руководства всех мастей началось награждение лучших работников поселения. На сцену вызывались и рабочие местного молокозавода, и песчаного карьера, и учителя, и врачи, и трактористы… Представитель областной администрации вручал грамоту, жал руку, а нарядные старшеклассницы одаривали награждённых букетиками тюльпанов.

Динка вертелась около сцены, успевая запечатлеть на фотокамеру каждого из передовиков. Она – глухонемой фотограф – в посёлке ценилась за профессионализм. Динка охотно подрабатывала на местных свадьбах и юбилеях.

Растерянный Михаил приятно удивлялся спросу на Динкины услуги. Сначала он категорически запрещал дочери брать деньги. Но потом смирился. Да много и не давали… После издержек на расходники девчонке оставалось две, иногда три тысячи рублей, которыми она ужасно гордилась и с удовольствием тратила.