– Нужно срочно узнать… – спохватилась Князева. – Были ли на погибшей драгоценности? Я точно помню, что бриллиантов и золота на Мире было очень много.

– Хорошо, узнаю… Но и это ещё не всё…

– Да что может ещё произойти сверх того, что случилось?

– Иван Молин очень просит тебя вместе с Эммой Шталь подъехать сегодня после восьми вечера к нему в отделение. Он машину за вами пришлёт. Хочет, чтобы вы под протокол ещё раз рассказали всё, что видели и слышали ночью перед тем, как на дороге нашли труп Гали Гунарас. Сделаешь?

– Не вопрос! – отозвалась Зина.

– А с Эммой проблем не возникнет?

– Да нет – она классная и с пониманием. Предупрежу её, что съездить придётся.

Даже к ужину Эмма ещё не оправилась от нездорового состояния. Ела без аппетита, отмалчивалась.

Белка – как и предупредила – перебралась столоваться подальше от бывших знакомых, в самый дальний угол зала.

Сделав несколько безуспешных попыток разговорить Шталь, Зиночка обречённо вздохнула.

– Вижу, ты совсем не в настроении. А у нас тут одно совместное дельце назрело.

Эмма подняла глаза от тарелки и, не проронив ни слова, уставилась на Князеву.

– Помнишь того подполковника, Ивана Молина? – проигнорировав отрешённое выражение лица приятельницы, спросила Зиночка. – Так вот, он очень просит явиться к нему в отделение, чтобы в официальной обстановке дать показания о том, что мы видели ночью, когда ходили за угол курить.

Эмма продолжала молчать.

– Ну, помнишь, когда мешок огромный сверху кто-то за забор перебросил, – добавила Зинуля для большей ясности. – Скоро машина за нами приедет. Сгоняем? За час управимся.

– Какой мешок? – холодно произнесла Шталь. – За какой забор? Я ничего не видела, не слышала и не помню. Никуда не поеду! И ничего рассказывать не буду!

Зину будто кипятком ошпарили.

– Эмма! Ты чего! Как не поедешь? – глупо спросила она.

– Очень просто! Мы, между прочим, с тобой навеселе были… Не знаю, как ты, но я когда выпью – сама себе не хозяйка, и мерещиться мне всякое может. У меня так бывает! Часто бывает! Здесь помню, а здесь – не помню!

Она ткнула себя пальцем в голову и громко засмеялась истерическим смехом.

– У меня и справка есть! Я семь лет назад в наркодиспансере от запоя лечилась…

Народ за соседними столиками примолк и с интересом наблюдал за крикливой Эммой.

– Ну-ка, замолчи! – Зинаида сжала руку истерички. – Не поедешь и не поедешь! Успокойся!

Эмма смотрела на неё остекленевшим взглядом и мотала головой, по щекам ручьями текли слёзы.

В поисках чего-нибудь подходящего, чтобы вытереть глаза подруги, Зина засунула руку в карман джинсов, но, передумав, подала Эмме чистую салфетку со стола.

– Девушка, вы уронили, – официант услужливо протянул ей батистовый платочек, который Зинуля подобрала в беседке.

– Вот, отдать тебе забыла, – примирительно улыбнулась Князева. – Постирай только, а то валялся в снегу…

– Это не моё, – автоматически ответила Шталь. – Зин, оставь меня, пожалуйста… Я не могу на тебя смотреть… Уйди… – простонала она.

Сжимая в кулаке чужой платок, Князева вышла из-за стола.

Вот и поужинали…

Встретив в кабинете подполковника своего лучшего друга Кольцова, Зина обрадовалась. Не придётся дважды пересказывать подробности разительных изменений, произошедших с Эммой за одну ночь.

– Значит, от показаний отказалась? – задумчиво произнёс Иван. – От всего отказалась, на Синельникову наорала…

– На кого? – не поняла Зина.

– На Беллу Синельникову – владелицу сети автосалонов, – пояснил полицейский.

– Ну раз пошла такая пьянка… – заговорил Кольцов. – Промолчать не получится, несмотря на обещание…

Молин насторожился.

– Колись, что там у тебя?

– Белла Синельникова – это за неё Флора хлопотала… Просила услугу ей оказать. Только там такая просьба к исполнению… Закачаешься… Зинаиде в общих словах докладывал. Для тебя, Вано, заново рассказать придётся…

И он подробно поведал Ивану о нелёгкой судьбе кумской лесбиянки, скрывающей от мужа свои любовные похождения.

– Мерзость какая, – пробурчал Иван.

– Так, значит, это Белла? – переспросила Зиночка друга.

– Она самая!

– И – в случае чего! – я должна буду обеспечить ей алиби? Я отказываюсь! Я думаю, что её нужно на причастность к гибели Гунарас проверить. Теперь я поняла, откуда такая тесная дружба! – уверенно произнесла Зина. – Но – при любом раскладе – это сколько же нужно иметь хладнокровия, чтобы остаться дальше отдыхать, когда близкого человека убили! Нет, я такой гадине ничем помочь не могу! Поделом ей! Пусть её муж делает с ней всё что угодно…

– Спасибо тебе, Зинуля! – внезапно поблагодарил разгорячённую длинной тирадой подругу подполковник.

– За что? – удивилась та.

– За мысль! Уж не господина ли Синельникова это рук дело? Может, это он любовницу жены убил? А эту – твою тамаду с дредами – деньгами умаслил, чтобы рот на замке держала. Чем не версия? – Молин записал что-то на листе бумаги, лежащем на столе.

– Может, мне ещё раз с Эммой поговорить? – предложила Князева.

– Пока не стоит… Она от нас и так никуда не денется, у меня все её реквизиты есть… Мужем пока займёмся.

– Блин! Забыл! Нужно Флоре позвонить и официально отказать! Мне самому эта просьба – как кость в горле, – «зафиналил» тему Фёдор.

– Однозначно! – подтвердила Князева.

– Ну а мне по старой дружбе, надеюсь, отказывать не станете? – лукаво поинтересовался Иван. – Для меня за владелицей автосалона присмотрите? Вдруг что интересное заметите. Я имею в виду – интересное в рамках следствия по поводу гибели Гали…

– Как такое возможно? Отказать господину подполковнику? Всё поняли! Наблюдение за Синельниковой организуем! Лично Нила озадачу! Действовать по заданию родной полиции для нас почётно – это совсем не то, что от разъярённого супруга обеспечивать жену-распутницу дутым алиби… Хотя, конечно… Там-то оно – за деньги, а тут-то – за…

– Слышь, сыщик меркантильный, не разочаровывай меня, – Иван притворно сдвинул брови.

Фёдор рассмеялся и уже было протянул ладонь для прощального рукопожатия, как Зиночка вдруг произнесла:

– Ваня, предлагаю бартер. Мы для тебя «пасём» Беллу, а ты для нас – спроси у патологоанатома, который Карасёвой занимался, обнаружены ли у неё на стопах ног следы от косметического масла с запахом вербены и цитруса? И ещё, были на ней украшения? Золото было?

– Зина, да угомонись ты. В данном случае – стопроцентный несчастный случай. Всё на твоих глазах произошло. И никакого криминала… Но украшений в описи не было…

– Вот видишь, а ты говоришь, что без криминала обошлось! – настаивала на своём Зиночка. – Кража драгоценностей! Мира Петровна была просто увешена бриллиантами с ног до головы. Они куда пропали? А ограбление у неё дома что, случайность? Фёдор, ты-то чего молчишь? Нам перед заказчицей отчитываться.

– Зинаида Львовна, ау! – Иван нервно помахал рукой. – В отдел поступило заявление от консьержа подъезда по месту жительства гражданки Карасёвой, что дверь в её квартиру не заперта. Да, там действительно установлены признаки беспорядка, но других следов – кроме следов хозяйки и, кстати, четы Зонтиковых – не найдено. А так как в настоящий момент сама владелица квартиры погибла по неосторожности, то даже заявление на возбуждение дела по факту кражи написать некому. Квартиру мы опечатали… Как говорится, сделали всё, что полагается… Ты как доказывать собираешься: пропало что из квартиры или покойная по своей воле добра лишилась? Зонтикова на месте констатировала отсутствие некоторых вещей, но кричать про ограбление преждевременно… Не сочиняй! Так что… Это… Ты меня, Зинаида, бартером своим не особо грузи, у меня, знаешь ли, других дел полно!

– А если я тебе скажу, что до начала занятий на ступеньках не было пролито ничего жирного? А после тренировки инструктор проводил для нас – скажем так! – минипрезентацию и демонстрировал флакон с маслом? А когда я кинулась к упавшей Мире, то чуть не задохнулась – в нос запахом цитрусовым так шибануло, как будто кто-то специально кафель облил.