Всё случилось мгновенно!
Мира Петровна не проронила ни звука. Её нога, не найдя опоры, соскользнула вниз, и дама грохнулась на спину. С громким стуком голова ударилась о кафель. Алая лужица крови растеклась из-под волос неподвижно лежащей на белоснежном полу женщины.
Князева стремглав подскочила к потерпевшей, в нос ударил сильный запах цитруса и вербены. Зина нагнулась и дотронулась пальцами до ступеньки – поверхность была скользкой и маслянистой.
В этот момент очнулся Гарик.
– Немедленно отойдите! – с трудом прохрипел инструктор.
От волнения голос у него совсем пропал, было понятно, что парню требуются определённые усилия, чтобы говорить…
Он резко схватил Зинаиду двумя руками за талию и, приподняв, словно пушинку, отставил в сторону.
– Ничего не трогайте! – вновь прохрипел он.
Зиночка хотела вернуться и пощупать пульс, но одна из Елен, схватившись за сердце, рухнула прямо на неё. Двое других завизжали так, что заложило уши. Из раздевалки выскочили напуганные женщины и, увидев произошедшее, застыли в дверях.
– Назад! – задыхаясь, хрипел Гарик. – Все назад! Вернитесь в раздевалку и закройте дверь! Человеку плохо! А вы… Вы выходите через другую дверь, чтобы одеться, – пройдёте через коридор, буквально пару метров…
Зиночка практически на себе еле выволокла одну из старушек-веселушек. Остальные, надо отдать им должное, доковыляли сами.
Когда, сняв купальник и надев халат, она вышла из двери, по коридору уже бежали врачи, санитары с носилками и двое дежурных охранников.
А Зиночку внезапно озарило.
Голос! Этот специфически хриплый голос!
Эмма, кажется, называла такую болезнь дисфонией…
Точно такой же Зина слышала у беседки…
Весть о случившемся несчастье облетела санаторий.
Во время обеда сам Герман Блюм выступил перед пациентами с призывом быть внимательными на территории помещения бассейна и обязательно не снимать сланцы.
– Упавшая по своей неосмотрительности дама сейчас госпитализирована. Но ещё раз призываю вас к осторожности! Всем хорошего отдыха! – закончил он пламенную речь и покинул столовую.
– Ни фига себе! Сходила тётка на аэробику! – со злорадством отреагировала Эмма.
Зиночке показалось, что новая подруга выглядит сегодня измученной. В ней словно исчез прежний задор, словно погасла искра радости.
– Она что, правда сама навернулась? Зин, не молчи, ты же там была?
– Правда сама, – нехотя отозвалась Князева.
– А что Гарик? – подала голос Белла. – Сильно расстроился, когда его пассия упала?
– Не знаю. Наверное… Мы все испугались, – Зина посмотрела на спрашивающую повнимательней.
Было видно, что Белла интересуется не из простого любопытства, уж больно сильно дрожали у неё руки и нервно дёргалась жилка под глазом.
– Ты чего так убиваешься? – с издёвкой прошептала Эмма. – У тебя когда подружка – или кем там она тебе приходилась? – померла, ты так не тряслась…
– Замолчи! – стуча зубами, проговорила Белка. – Я тебя ненавижу. Я за другой стол пересяду, местами поменяюсь, чтобы твоего хамства не терпеть.
Она сдёрнула с колен шёлковую салфетку и швырнула на скатерть. Затем встала и, пошатываясь, направилась прочь.
– Нет! Ты слышала? Что мне эта припадочная сказала! Я ещё и виновата?! – Шталь словно прорвало. – Привыкла, поди, дома прислугу строить и вяжется на людей. Так ей и надо…
– Ты тоже хороша! Зачем про покойную напомнила? – укоризненно произнесла Зинаида.
– Устала я! Плохо мне! – с надрывом произнесла Эмма. – Я вчера до двух ночи одна по парку гуляла.
– Не обманывай! – хитро прищурилась Зинуля. – Когда ты из музыкального салона исчезла, то я, между прочим, отправилась на твои поиски. Узнала, в каком номере ты проживаешь… В сорок четвёртом? Верно?
– Да, – губы тамады испуганно вздрогнули.
– Я к тебе приходила, но услышав под дверью, что ты не одна, не стала беспокоить… Так что – по моим прогнозам! – у тебя сегодня должно быть отличное настроение!
– Ты сейчас про что? – Эмма взволнованно поправила рукой сбившиеся на лоб дреды. – Меня до двух часов не было в номере! Правда не было! Я вчера такое учудила, что сказать стыдно.
– Я это слышала из-за двери, – подмигнула ей Зина.
– Да ничего ты не могла слышать! – рявкнула Шталь, но тут же осеклась и понизила голос. – Всё не так… – она замялась, подбирая слова. – Пока ты с молодым красавчиком вытанцовывала, я попыталась Маратика склеить. Только не вышло ничего… Но напиться пришлось изрядно. Мне так фигово было, так штормило, что пришлось в беседке, на свежем воздухе в себя приходить. Меня часа два кидало то в сон, то в дрожь, то в сон, то в дрожь… Думала, сдохну… А как себя пришла – в номер, и спать… Давай, сейчас одевайся, и сходим! Покажу тебе вчерашнее своё «стойбище»! Заодно и казённый плед поищем, я его где-то обронить умудрилась. Мне до сих пор тяжко. Ты что ж, не заметила, что я завтрак пропустила?
– Я на завтрак за пятнадцать минут до окончания пришла. Уже все столы убраны были… – примирительно ответила Зина…
К беседке подошли по той же тропинке, что и в первый раз.
Эмма не врала – Зинуля тут же обнаружила скомканный носовой платок и заиндевевший плед, который, по всей вероятности, та обронила, покидая «место отдыха». В нескольких местах снаружи на ровном, подёрнутом тонкой коркой снегу виднелись следы рвоты.
– Прикинь! Как меня выворачивало… А ты говоришь, не одна… Я тебе-то на глаза постеснялась показываться. Ушла, можно сказать, как одинокая волчица на луну выть…
– Верю, – задумчиво проговорила Зина. – курить будешь? Или сразу забираем вещички и уходим?
– Зин! Я, по ходу, после вчерашнего курить бросила, – ответила Шталь. – Даже думать о сигаретах противно… И вообще – всё противно…
– Хоть тут польза, – улыбнулась Зинуля. – А со спиртным перебрать – это как у тебя получилось?
– Ну… Я стала с Маратом типа кокетничать, мол, скучно мне, мол, может, он знает, как развеселиться… Я-то думала, что он меня танцевать позовёт. А он только подливал да подливал. Причём вискарь какой-то притащил… Я даже названия не помню.
– Эмма! – Зина всплеснула руками. – Ты что, ребёнок, что ли, что не дадут – всё в себя…
– Я просто перед ним не хотела взрослой тёткой казаться… Ну… Типа я такая современная, типа в теме… – вздохнула Шталь, отводя глаза в сторону.
Зиночка дослушала исповедь и покрутила пальцем у виска. Она подняла застывший платочек, встряхнула плед и на всякий случай внимательно посмотрела по сторонам. Вдруг подруга ещё чего выронила?
Неожиданно она увидела большие свежие следы с другой стороны беседки. Глубокие отпечатки одинокой цепочкой выходили из-за кустов и останавливались метрах в трёх, не доходя до места. Видимо, человек остановился, а затем ушёл.
– Эмма, – обратилась Зина к приятельнице. – А ты вчера здесь никого не видела?
– Я вчера и себя не видела! А что?
– Просто… Посмотри на те следы.
– Следы… Ты с чего взяла, что они вчерашние?
– Может, и не вчерашние, – подумав, согласилась Зина.
Не обнаружив больше ничего интересного, они пошли по направлению к корпусу.
На входе столкнулись с Нилом. Напарник изобразил улыбку радости и кинулся к Князевой.
– Зиночка, я вас целый день разыскиваю, у меня тут… – он сделал вид, что замялся, и виновато посмотрел на Шталь.
– Ладно, не буду мешать, – понуро ответила тамада. – Пойду на процедуры… Займусь здоровьем…
Коллеги расположились на диване прямо в холле.
– Срочные новости! – взволнованно начал Моршин.
– Не суетись! Давай по порядку, – приказала Зинаида.
– Мира Петровна скончалась в больнице, не приходя в сознание.
– Ужасно, – помрачнела Князева.
– Сегодня нашу заказчицу – Антонину Зонтикову – полиция тревожила дважды: сначала вызывали на подружкину квартиру, которая по непонятным причинам оказалась незапертой, второй раз – в морг, где Зонтиковой показали труп и отдали вещи покойной.