Первое: он ощущал сильные эмоции сквонка.

Второе: он не знал, чувствовал ли сквонк эмоции его и Мэри. Вообще-то...

Третье: он не знал, осознавал ли сквонк их присутствие в своем мозгу. Может быть, он не слышал и не ощущал их присутствия; а может, он слышал их, но не обращал внимания, потому что они не имели отношения к его обычной жизни.

Джиму надо было проверить, слышал их сквонк или нет; и лучше бы Мэри не знала, что он проводит эту проверку.

Тут Джим подумал о том, какой доступ имела Мэри к его разуму. Сам он слышал ее только тогда, когда она направляла на него свои мысли. Она тоже слышала Джима, когда он обращался к ней, — это ясно.

Но вот когда он просто решал в уме какую-нибудь задачу, например рассчитывал подходящий маршрут поиска второго заброшенного корабля лаагов, она, похоже, этого распознавать не могла.

Судя по всему, они с Мэри слышали друг друга только при прямом обращении.

Он вернулся к сквонкам, основной теме своих размышлений. Почему бы не использовать систему образов? Он мог бы представить, что говорит прямо со сквонком, как с Мэри, и посмотреть, как тот отреагирует.

Джим представил, что он лааг и хвалит этого сквонка.

Его правая рука вибрировала, легко касаясь вытянутой шеи сквонка. «Хороший сквонк», передавал он своими прикосновениями. «Хороший, хороший сквонк. Трудолюбивый, честный сквонк. Прилежный сквонк, замечательный сквонк...»

К собственному восторгу и удивлению, Джим начал ощущать волну ответных эмоций от сквонка. Он реагировал точно так же, как если бы настоящий лааг хвалил его прикосновениями руки. Джим вошел в роль лаага, усиливая похвалу. Изучая поступающие к нему эмоции сквонка, он почти ощущал чужими мышцами и связками прикосновения, доставлявшие сквонку столько удовольствия. Внезапно он заметил, что сквонк начал привлекать внимание соседей по очереди.

Сквонк уже начал вытягивать шею от удовольствия. Еще немного — и он бы перекатился на спину, вытянув вверх красные ступни. Джим поспешно отбросил этот образ и сопутствующие мысли.

Он срочно велел себе подумать о чем-нибудь еще. Особо стараться ему не пришлось, потому что тут ему невольно помогла Мэри.

— Что-то наш сквонк странно себя ведет, — заметила она.

— Правда? — ответил Джим. Он перестал хвалить сквонка, и тот втянул шею, хотя его все еще переполняла радость. — Я не обратил внимания.

— Он вел себя так же, когда лааг похвалил его по дороге сюда. Шею он вытянул точно так же.

— Да? Жаль, что я не заметил, — сказал Джим. — Я думал.

— Хорошо бы ты не погружался так в размышления, — сказала Мэри. — Или по крайней мере скажи, как тебя вызывать из них. Может случиться что-то важное, а ты не заметишь, и мне будет тебя не дозваться, как сейчас.

— Думаешь, важно, что сквонк вытянул шею?

— Не знаю. Соседние сквонки смотрели на него так, будто он делал что-то необычное.

— Может, сквонки так упражняются, даже если лаагов нет рядом. А может, он вспоминал, как его похвалили, с такой силой, что даже стал повторять свои действия. А остальные сквонки могли так на него смотреть из ревности.

Объяснение даже самому Джиму показалось натянутым.

— Может быть... — сказала Мэри с сомнением.

— Ты сама говорила, что у их поведения может быть миллион причин, до которых мы никогда не додумаемся, потому что их чуждый разум заставляет их по-другому воспринимать вселенную, или что-то в этом роде.

— Я знаю, — сказала Мэри, — но я все равно хочу понять, почему сквонк так поступил. Эта информация может помочь нам разгадать лаагов. Любая информация может помочь.

— Ты права, — отозвался Джим. Он поколебался, но потом решил, что стоило предупредить ее о новых возможностях.

— Я краем сознания экспериментировал с нашим сквонком, — сказал он ей. — Хочу найти способ достучаться до него — научиться командовать им, как лааги, чтобы можно было посылать его куда-то и заставлять что-то делать. Если получится, может, мы сумеем заставить его провести нас по городу.

— Здорово, — сказала Мэри, — просто замечательно.

— Рад, что ты одобряешь.

— Джим, ты и без моих идей замечательно справляешься, — отозвалась она. — Со мной трудно, я знаю. Со мной всегда трудно. Если уж мне попадет вожжа под хвост, то я все сметаю на своем пути. Такая я подлая.

— Ну и что? — ответил Джим. — Я и сам подлец.

Это точно, подумал он про себя и поморщился. Мэри, к счастью, этого почувствовать не могла.

— Не слишком, по сравнению со мной. Говорю тебе, ты меня плохо знаешь, — сказала Мэри. — Так или иначе, если ты сможешь провести сквонка по городу, это будет просто потрясающе. Скажешь, как у тебя пойдет дело? А то я буду только гадать и не решусь спросить, насколько ты продвинулся.

— Буду держать тебя в курсе.

Они закончили разговор. Джим чувствовал себя виноватым. Он постарался избавиться от этого чувства, напоминая себе, как Мэри, генерал Моллен и остальные загнали его сюда, но это не помогало. Обида потеряла остроту. «Да что со мной такое, — подумал Джим, — одно доброе слово от нее, и я перекатываюсь на спину, как сквонк».

Тем не менее дружеское общение с Мэри, вот как сейчас, было намного приятнее конфронтации.

В этот момент сквонк внезапно втянул ноги так, что виднелись одни только красные ступни, потом шею, пока вся голова, кроме носа и рта, не исчезла, и опять перекатился на спину. Он несколько раз мягко качнулся туда-сюда, пока оболочка не пришла в равновесие, и замер.

— А он не умер? — спросила Мэри.

— Нет, просто спит, — успокоил ее Джим. — Эти сквонки, похоже, спят, когда им вздумается. Если подумать, лааги тоже наверняка так делают, по крайней мере иногда. Помнишь тех лаагов у входа — у них были втянуты руки, ноги и головы, и они сидели на полу, как цилиндры?

— А почему ты так уверен, что это именно сон, а не что-нибудь еще?

— Потому что ему снятся сны.

— Сны? — Мэри заколебалась. — Настоящие сны, как у нас с тобой?

— Точно. Я улавливаю куски — будто смотришь на безумный монтаж из кусочков сотен записей.

— Хотела бы я быть в его разуме, как ты, — вздохнула Мэри. — Что ему снится? Ты различаешь содержание его снов?

— Если сосредоточиваюсь, — сказал Джим. — Слушай, помолчи немного, чтобы меня не сбивать. Сны у него достаточно четкие, но мне надо сосредоточиться, чтобы по-настоящему увидеть их. Не то что они интересные — ему только работа и снится.

— Работа?

— Работа. Так может...

— Да, извини. Давай.

Мэри замолчала.

Джим сказал ей почти правду. Ему действительно надо было сконцентрироваться, чтобы ощутить сны сквонка. Но еще важнее — выкроить время, чтобы взвесить все, что он узнает из снов, и решить, оставить эту информацию при себе или нет. Может, обида и угасла, но его все еще переполняла решимость вырваться на свободу и хотя бы доказать, что он может это сделать.

Сны сквонка были такими же чуждыми, как и он сам. Через несколько минут Джиму пришло в голову, что они могут быть не столько снами, сколько чем-то вроде процесса сортировки и запоминания. Но в том, что сквонку они были приятны, сомневаться не приходилось. От него исходило сильное чувство удовлетворения.

Сами сны представляли собой только вспышки отдельных эпизодов. Сквонк убирает «ИДруга». Сквонк моет внешние стены здания. Сквонк чистит мостовую снаружи «ИДруга», потом несет сборные детали с этого этажа на верхние этажи здания. Сквонк управляет машиной, отрезающей куски от плоского зеленого живого существа; потом вместе с остальными сквонками берет эти куски и раскладывает их между вновь построенными зданиями, а потом из них вырастают дороги вроде тех, по которым он шел к этому зданию. Сквонк ищет что-то, что лааг потерял, маленькую деталь, которая должна подойти к другим...

Похвалы, что любопытно, сквонку не снились — ни того лаага, которого он встретил по пути сюда, ни Джима. Но во сне появлялись как минимум трое других лаагов, которые в разное время направляли сквонка на работу. У Джима сложилось впечатление, что сквонк подчинялся приказам любого лаага. Похоже, отношения между сквонками и лаагами куда меньше напоминали отношения между собаками и людьми, чем Джим предположил сначала.