— Не так и просто, — возразила Мэри. — Я бы даже сказала, что в это трудно поверить.

— Слышала когда-нибудь про чувство дома у животных — не только птиц, но и кошек, и собак? — сказал Джим. — Полинезийские моряки наблюдали за движением волн, чтобы перебираться через огромные участки Тихого океана в суденышках не больше каноэ. У алеутов возле Северного полюса семнадцать названий для разных видов снега. Их дети играют в снежных насыпях, но не в тех, которые могут осыпаться и завалить их. Когда их спрашивают, как они отличают одну насыпь от другой, они говорят, что это очевидно. А у меня дар к галактической навигации — мою эскадрилью послали за Раулем в том числе и поэтому.

— То есть ты хочешь сказать, что я просто должна тебе доверять?

— Именно. Доверяй мне. Я доверяю своему инстинкту, — сказал Джим. — Вспомни, кстати, на корабле Рауля все приборы вышли из строя задолго до того, как он отправился к Земле. Но шел он в правильном направлении. Как, по-твоему, ему это удалось?

Мэри долго молчала.

— Не знаю, — сказала она наконец, — но...

— Стой! — внезапно прервал ее Джим. — Бандит прямо перед нами!

И правда, он был виден на экране дальнего обзора — пока просто светящаяся точка, но ореол вокруг нее показывал, что она излучает свет так, как не может излучать ни один природный объект.

— Откуда ты знаешь, что это лааги? — начала Мэри. — Может, там что-то не известное нам...

— Это лааги. Я уверен.

— Куда он направляется, к нам или от нас?

— Пока не знаю. Я задействовал приборы, чтобы выяснить. Пока похоже, что он идет параллельно нам в половине светового года отсюда. Но вот куда он направляется, мы не узнаем, пока не подойдем поближе.

— А он нас видит?

— Не знаю. Готов поспорить на месячную зарплату, что пока не видит. Но многое зависит от того, куда он идет, к нам или от нас.

— А какая разница? Экраны-то у него во все стороны, — заметила Мэри.

— Разница есть. Такова уж природа людей или, в данном случае, лаагов. Наше внимание, и их, похоже, тоже, большую часть времени концентрируется впереди, по направлению движения корабля. Поэтому мы и считаем, что у них глаза спереди, как у людей и хищных млекопитающих, а не по бокам, как у птиц и травоядных. Если он идет к нам, то рано или поздно он нас увидит, если только мы не уйдем. А если мы двинемся с места, то это заметят его приборы.

Они подождали.

— Он движется к центру галактики. Смотрит в нашу сторону, — сказал наконец Джим.

Они подождали еще.

— Он нас увидел. Он повернулся к нам. Готовься — сейчас он пойдет на боевое сближение с нами. — Внутренний голос Джима зазвучал сухо и по-деловому. Он и чувствовал, и слышал его так, как прежде слышал свои переговоры с эскадрильей на границе прямо перед атакой приближающейся группы лаагов.

— О Господи, — сказала Мэри, — мы ведь только начали.

— Не беспокойся, малышка. — Если бы у Джима сейчас было лицо, оно бы ухмылялось. На видеозаписях он всегда ухмылялся, вступая в бой. Джим и сам не знал, к кому обращается: к Мэри, или «ИДругу», или к ним обоим. — Если он слишком уж близко к тебе подберется, я его убью.

Как только Джим сказал это, корабль лаагов совершил фазовый переход и стал ясно виден уже не просто как самая маленькая точка на огромном экране.

— Я был не прав, — сказал Джим. — Его цель — не мы. Под таким углом он пройдет от нас на расстоянии, меньшем, чем дальность их орудий. Либо он идет куда-то в сторону от диаметра, либо...

Он умолк.

— То есть мы сейчас, может быть, среди обитаемых миров лаагов? — спросила Мэри.

— Все может быть, — протянул Джим, — но похоже, он собирается миновать нас на таком расстоянии, что, скорее всего, их аппаратура не зафиксировала нас.

— Разве у их приборов не такая же дальность, как у наших?

— Точно мы не знаем. Мы ничего про них точно не знаем, — сказал Джим. — Но угол подходящий. Я уже говорил, что когда мы подходим к ним под таким углом, они нас видят хуже. Расстояние, конечно, тоже помогает. Это все догадки; в большинстве случаев их корабли не хуже, а то и лучше наших, и нам приказано действовать исходя из этого. Однако из опыта сражений с ними я сделал вывод, что у их наблюдательных устройств есть огрехи, и многие пилоты так считают. Если мы правы, то это объясняет, почему они иногда убегают, когда мы готовы сражаться.

— Ты хочешь просто дать ему пройти? — поинтересовалась Мэри. — Разве это не опасно? Если он вдруг повернет, мы будем у него как на ладони.

— Я же сказал, если мы тронемся с места, то привлечем его внимание. Не забывай, лааги не ждут здесь врагов, тем более единственный корабль. Если они и вправду нас не видели и направляются мимо, то мы можем замереть — они так и не узнают, что мы здесь были. Даже если и заметят, то решат, что мы какой-нибудь образец экспериментального дизайна. Или... ну не знаю, что-нибудь еще.

— Не думала, что ты станешь так рисковать, — сказала Мэри. — Почему ты рассчитываешь, что лааги пройдут мимо и не нападут?

— Потому что, — задумчиво проговорил Джим, — я не думаю, что они вооружены.

На несколько секунд воцарилось молчание.

— Почему? С чего ты это взял? И почему так в этом уверен, что готов рискнуть нашим заданием?

— Точно я сказать не могу. Просто они так себя ведут. Посмотри, корабль повернут к нам на три четверти — весь борт под прицелом. Еще немного пройдет тем же курсом, и я смогу разрезать его лучом. А после этого меньше чем за минуту я смогу подобраться к нему вплотную и выставить мину, которая разорвет его на кусочки, как только мы уберемся подальше. С чего бы они так рисковали? Скорее всего, они безоружны и не видят нас, другой причины нет.

— Все равно это риск, — настаивала Мэри.

— Но обоснованный, — отозвался Джим. — Вдруг их корабль где-то ждут? Вдруг его будут искать, если он не появится... и найдут лишь обломки корабля? Тогда мы сами привлечем к себе внимание.

Последовала еще одна пауза.

— Может быть, — согласилась Мэри, — Ладно, ты специалист по инопланетным кораблям, тебе решать.

— Попробуем переждать, — сказал Джим.

Они стали ждать.

Корабль лаагов прошел мимо, совершил фазовый переход и исчез из поля зрения их радаров.

— Ты же понимаешь, — сказала Мэри, когда он прошел, — они могли быть не вооружены и только притвориться, что уходят. На самом деле их капитан сейчас, может быть, докладывает военному командованию и запрашивает подмогу.

— Тогда, — отозвался Джим, — чем скорее мы отсюда уйдем, тем лучше.

По ходу дела он готовил «ИДруга» к фазовому переходу.

— Теперь, я думаю, пойдем вниз к центру, — сказал он, — раз мы уже наткнулись на них. А насчет доклада: если б ты была командующим лаагов и услышала, что корабль людей находится там, где мы теперь, — куда бы, ты решила, он прыгнет потом? И как далеко он успеет уйти, пока ты вышлешь истребители?

Мэри ничего не ответила.

— Так вот, — продолжил Джим после того, как был совершен фазовый переход, — на месте такого командира не легче бы тебе было просто написать рапорт и пустить его по инстанциям, а не рисковать просто потому, что гражданскому пилоту что-то привиделось?

— Ты и правда думаешь, что они как люди, — заметила Мэри.

— Ну надо же нам от чего-то отталкиваться, — возразил Джим. — Они и вправду часто ведут себя как люди. Мы используем воображаемый диаметр, и они тоже. Их корабли другой формы, но на большие расстояния они тоже передвигаются с помощью фазовых переходов. Их оружие, как и наше, основано на лазерах. Их истребители тоже двухместные. Они, похоже, устанавливают мысленную границу в космосе, как и мы... — Он устал подбирать сравнения и оборвал себя, закончив: — ...и так далее.

— Все это очень интересно, — сказала Мэри, — но ты можешь ошибаться просто потому, что еще не все знаешь. А ты не все знаешь; мы все далеко не все знаем.

— Это точно, — сказал Джим, — но, может, хватит об этом?