— Внутрь, — скомандовала Мака из-за спины. — Дыхание души папы идет откуда-то изнутри.

Входить в бонское святилище Соулу совсем не хотелось. Не из-за почтения к чужой религии или уважения к шаману, просто в памяти тут же всплыло то поганое ощущение от темной, провонявшей сандалом и можжевельником комнаты в полуразрушенном храме, куда их с Линг заманил Чованг. Снова лезть в эту же петлю молодому человеку казалось идиотизмом, но, похоже, выбора у них не было: надо было спасать задницу Спирита, пока его душу окончательно не сожрали мерзкие гусеницы.

За массивной дверью оказалось не так морозно и мрачно, как предполагал Соул. Он поставил Маку на ноги и дальше они с Блэк Старом двигались уже за ней, решительно шагавшей куда-то вперед: вдоль ярких, разукрашенных стен, мимо алтаря и вглубь, пока не очутились перед очередной дверью, которую охраняли изображения тигров.

Двери на этот раз открылись сами, и молодые люди, шагнув за порог храма, вдруг оказались уже не на заснеженном склоне. Здесь, где бы это «здесь» ни находилось, дышало прохладой лето и стоял в гордом одиночестве Спирит Албарн. Теперь перед ними простирался типичный тибетский пейзаж, и Соул не приметил никаких знакомых ориентиров. Горы зубчатым венцом опоясали большую котловину кобрезниковой степи*. Высокогорье. Здесь низкие температуры, резкие ветра и открытые пространства не давали шансов высоким растениям тянуться к солнцу, зато злаково-осоковые куртины среди плотных подушек кобрезника понравились бы якам — идеальное пастбище. Правда, животным в душе Чованга места не нашлось. Кроме Спирита, двух повелителей и двух оружий никто сейчас не мог потревожить покой этого укромного уголка в душе шамана.

Спирит Албарн с холодно-непроницаемым лицом стоял, чуть ссутулившись, и молча разглядывал вновь прибывших.

Блэк Стар опустил катану-Цубаки и заговорил первым:

— Далековато ты забрался, Спирит.

— Это не папа, — преградила Мака дорогу сделавшему было шаг вперед приятелю.

Она немигающим взглядом смотрела на мужчину перед собой и, казалось, не дышала. Блэк Стар недоверчиво посмотрел на повелительницу, но, увидев её суровый взгляд, снова встал в оборонительной стойке с оружием наизготовку.

На лице лже-Спирита появилась злорадная улыбка.

— Мака, — медленно проговорил он имя, будто пробуя его на вкус.

Хриплый голос не принадлежал папаше, который хоть и дымил как паровоз, но тембром обладал приятным. Ещё бы, не каждая девушка повелась бы на такие низкие басовитые хрипы, больше похожие на лай. И если Маке, и уж тем более Блэк Стару, этот лай был не знаком, то Соул слышал его уже несколько раз и сразу узнал. За личиной Спирита, без сомнения, скрывался шаман. Между тем Чованг после небольшой паузы продолжил неторопливо, по-прежнему обращаясь к Маке:

— Уже говорил твоему отцу, что у тебя очень тонкое восприятие души.

— Вот поэтому я чувствую, что он где-то рядом. Что ты сделал с ним? — спросила она без тени эмоций на лице.

— Почти ничего, — спокойно ответил лже-Спирит. — Так уж получилось, что он поделится со мной телом и своими умениями.

— Мы этого не позволим, — уверенно заявила Мака.

— Считаешь это неправильным?

— Нет. Ты не имеешь права присваивать себе чужое.

— А ты? Все вы, — он рукой указал на троицу перед собой, — имеете право забирать чужие жизни? Убили ведьму. Кто дал вам право на это? Шинигами? А если я скажу, что он лишь один из великого множества богов? А что если я скажу, что мои боги Лха** дали мне позволение присвоить себе тело Спирита Албарна… Ты, Мака, забрала жизнь моей хозяйки Гома-кьи, я заберу тело твоего отца. Равноценный обмен.

Глаза лже-Спирита хитро щурились. Он сеял сомнения и ждал их всходов в душе Маки, но повелительница была непоколебима.

— Это ложь, — категорично обрубила она. — Нельзя считать равноценными жизни тех, кто творит зло, и тех, кто пытается противостоять злу.

— Что есть зло? — не собирался так просто сдаваться Чованг. — Кто определяет, что есть благо, а что порочно? Твой Шинигами? Или мои Лха? Стало быть, на чаши весов стоит поставить двух людей и оценить их жизненный путь. Знаешь ли ты, Мака Албарн, скольких людей на Тибете я вылечил за сотни лет существования, скольким помог? Скольких сделал здоровыми или исполнил их желания? Знаешь ли ты, скольких убил твой отец по приказу вашего бога Шинигами? Знаешь ли ты, скольких сделал несчастными? Так кто из нас двоих достоин продолжить жить? Тот, кто дарует жизнь и надежду, или тот, кто их отнимает?

— Мой папа не убийца! — повысила голос Мака.

Все-таки шаман смог пошатнуть ее непоколебимость.

— Убийца, — медленно и с наслаждением проговорил он. — И вы, юные создания, тоже убийцы. Ваш бог учит вас убивать с самого детства, прикрываясь ложными представлениями о добре и зле. Но мир не черный и не белый. Все зависит от того, как смотреть и когда. Даже вечные снега на вершине Канг Ринпоче на восходе могут казаться кровавыми, а ночью черными.

Соул заметил, как Мака закусила от волнения губу, и ему это очень не понравилось. Не хватало еще, чтобы она поверила в хитрую паутину слов, в которую лающий голос Чованга медленно их скручивал. Пора было заканчивать бессмысленный философский треп.

Соул сделал шаг вперед и наигранно зевнул:

— А ты болтун, оказывается. Утомил уже.

Лже-Спирит впервые перевел взгляд с Маки на Соула и с интересом на него уставился.

— Я говорю правду. — Мужчина наклонил голову набок и с хитрой улыбкой продолжил: — А ты, Соул, называющий себя Итер, Эванс — предпочитаешь её скрывать, да? Как не рассказал своей юной спутнице Линг про личную привязанность и довел ее до крайности, так не рассказываешь своей подруге Маке правду про человека, которого она так отчаянно защищает…

Соул повысил голос и резко оборвал Чованга:

— Заткнись!

Этого он и опасался больше всего: дебаты про добро и зло хотя бы были абстрактны и вряд ли могли сильно навредить Маке, а вот конкретные факты про Спирита и Джоан — смертельно опасный яд, который не стоило разливать сейчас. Не те обстоятельства.

Шаман тем временем задал Соулу вопрос:

— Скажи, а ты тоже считаешь, что Спирит Албарн достоин жизни?

Соул, конечно, считал папашу Маки козлом и ублюдком. Ему бы очень хотелось навалять ему по самое не хочу и украсить лицо парой живописных синяков после того, что он видел и слышал в коридоре общежития Лхасы… Но даже после всего того дерьма, невольным свидетелем которого молодой человек стал, он не желал Спириту смерти. Потому что гребаный Спирит Албарн был отцом Маки, потому что любил ее (и нутро его души лишь доказало это помешательство на грани одержимости), потому что, каким бы херовым он ни был отцом, он чертовски профессиональная Коса Смерти, на которую Соул (даже себе боясь в этом признаться) хотел бы быть похожим и равняться. Вот почему, отвечая, он говорил уверенно и искренне:

— Я считаю, что не тебе решать — жить ему или умереть. И не твоим дряхлым полузабытым богам. Так что хватит трепаться, тебе пора валить отсюда.

Шаман остался недоволен. Улыбка исчезла с его лица, и он выпрямился:

— Я не могу существовать вне этого тела.

— Потому что ты паразит, — твердо вынес приговор Соул. — Ничего, Блэк Стар с Цубаки тебе сейчас выпишут билет на перерождение.

Хотелось бы, конечно, самому, но придется смириться: Линг теперь дракон на другом конце света, Мака по-прежнему не может пользоваться им в качестве косы, а список претендентов в качестве нового повелителя остался на Тибете… Хотя Соул был уверен, что звезданутый приятель быстро разделается с шаманом. В конце концов, Кид со Спиритом уже один раз его прикончили, так что дел для ниндзя здесь минут на пять, не больше.

— Ну наконец-то! — выступил вперед Блэк Стар. Его азартная улыбка и кровожадный блеск в глазах свидетельствовали, что настроен он как всегда решительно. — Я чуть не заснул от вашего трепа. Ну что, старикашка? Ты даже не представляешь, какая честь тебе выпала быть порезанным на кусочки мной, великим Блэк Старом! Передавай привет своим богам, когда отбросишь коньки, то есть ложноножки! Или как там у гусениц конечности называются…