— Мака, у тебя тут че, нелегальный проход в Нарнию? — попробовал пошутить Блэк Стар, и из его рта вырвалось облачко пара — настолько резко упала температура.
Вместо Маки ответил Соул. Серьезно и без тени улыбки. Он указал на четырехгранную горную вершину далеко впереди и сказал:
— Канг Ринпоче, или Кайлас*. Не знаю, что за хрень тут творится, но мы опять оказались на Тибете.
Мака в растерянности снова посмотрела на окружающую ее комнату с детскими вещами, на мерзких желтоглазых гусениц, жрущих все подряд, на валяющегося обезглавленного кролика и дальше: на белый горный простор… Перед ее мысленным взором предстал вылизанный до лоска дом, идеальный порядок, мамины любимые цветы на столе, фотографии счастливой семейной жизни, детская…
Повелительница перевела задумчивый взгляд на Соула, вспомнила про Хрону… И почувствовала, как мороз щиплет не только снаружи, как холод и благоговейный страх пробирается теперь и внутрь нее. Как стынет кровь в сердце, как предательски не вовремя оно начинает биться сильнее от внезапного осознания того, что она видит и где находится.
— Я знаю, что это за место, — осипшим голосом прошептала она, и когда оба молодых человека вопросительно на нее уставились, не сразу смогла справиться с подкатившими к горлу эмоциями. — Это… Этот дом… Мы внутри души папы…
Она видела пустыню Хроны, комнату с роялем у Соула, озеро со старой яблоней на берегу у Джоан… Она часто заглядывала внутрь себя…
Но она никогда не думала, что папина душа окажется домом…
Душа — самое сокровенное место каждого человека. Душа индивидуальна. Она может быть крохотным темным чуланом, а может напоминать бушующий океан. Душа — внутреннее зеркало личности. Выжженная дотла пустыня без ориентиров — запуганная, загнанная в нарисованный на песке круг Хрона. Черный рояль в комнате с приглушенным светом — символ запрятанной глубоко внутри любви к музыке у Соула. Страхи, привязанности, увлечения — все хранится внутри души.
А Спирит Албарн, как оказалось, хранил в душе семью. Ощущение порядка, правильности, уюта, когда есть жена и маленькая дочь. Когда каждый клочок души напоминает о двух самых дорогих в его жизни людях.
Папа бессчетное количество раз говорил Маке о том, как он любит ее и маму. И такое же бессчетное количество раз он поступал так, что она сомневалась в правдивости его слов. Однако сейчас, стоя внутри папиной души, Мака впервые с благоговейным трепетом поняла, насколько все это время была несправедлива к отцу.
А еще ей очень захотелось его увидеть… Живым.
Комментарий к Глава 52. Дом, в котором…
* Кайлас (тиб.Канг Ринпоче) — гора в хребте Кайлас на юге Тибетского нагорья. Верующие четырёх религий — индуисты, буддисты, джайны и приверженцы бон — считают эту необычную гору «сердцем мира», «осью земли».
========== Глава 53. …Душа наизнанку ==========
Город Смерти (внутри души), пятница, 8:30 p.m.
Соул слушал объяснения Маки и с каждым ее новым словом убеждался, что она права. Все именно так, как она говорила.
— …Чованг каким-то образом смог вывернуть свою и папину души наизнанку, поэтому мы так просто оказались внутри. И если папина душа — этот дом, то душа шамана — вот тот заснеженный склон, — Мака указала на брешь в стене.
— Значит, эти гусеницы… — начал было Соул, но повелительница не дала ему договорить и закончила сама:
— Питаются душой папы.
Верно, Линг ведь говорила им то же самое. На следующий вопрос решилась Цубаки:
— И что будет, когда они съедят весь дом?
Мака нахмурилась, а потом вдруг схватила заячью голову, из которой продолжали ползти желтоглазые твари, и со злостью кинула ее через брешь в стене. Тело обезглавленной игрушки последовало туда же.
— Обед закончен, — процедила она и вытерла руки о подол.
Белое на белом — и не различить, если бы не одно но. Соул увидел, как гусеницы по-прежнему лезут из заячьего тела теперь уже на снег, как равномерно спокойно сокращаются и удлиняются их тела, а адские порождения шаманской магии неторопливо движутся обратно в сторону дома. И мороз снаружи им абсолютно нипочем…
Он так засмотрелся на гусениц, что упустил момент, когда Мака неожиданно рванула вперед. Напрасно попытался схватить ее за руку, но не успел — повелительница уже пересекла тонкую грань, разделившую детскую комнату и окрестности горы Кайлас.
— Мака! Вернись! — крикнул Соул.
Вряд ли она расслышала. Ветер нещадно выл и с таким ожесточением налетел на платье повелительницы, что темно-зеленый атласный подол захлопал складками, а красиво уложенная прическа вмиг распалась. Шпильки из волос серебряными брызгами разлетелись в разные стороны и исчезли в снегу.
— Папа там! — махнула Мака рукой по направлению к скалам и рванула в том направлении, которое только что указала.
— Ну и выскочка! — рыкнул Блэк Стар. — Э! А ну стой!
И повелитель с катаной кинулся следом. Вот же два дурня! Может, гусеницам зима и не мешала, зато остальным очень даже. Кто же знал, что вместо жаркого летнего вечера им предстоит беготня по вечной мерзлоте в разряженной атмосфере? И если за Блэк Стара в пиджаке нараспашку и туфлях еще можно было порадоваться, то обнаженные плечи Маки и утонувшие в снежных заносах лодочки не на шутку испугали Соула. Два с половиной года на Тибетском нагорье научили его, что легкомысленно относиться к холоду — очень опрометчиво. Он выругался и оглянулся в поисках хоть чего-то подходящего. Как бы сейчас пригодилась любимая толстовка. Бля! Хоть футболку с себя снимай… Соул выдернул одеяло из детской кроватки, а затем опрометью помчался вслед за остальными.
Ноги в кроссовках сразу по щиколотку провалились в снег, порыв ветра выдул остатки тепла, и кожу защипал мороз. Да уж, погодка здесь (где бы это «здесь» ни находилось) не для прогулок. Если они после всего не свалятся с ангиной — считай, повезло. Но главное сейчас не свалиться бы от холода в снег и насмерть не замерзнуть.
— Твою ж мать, Мака! — заорал Соул повелительнице в ухо, когда догнал (благо, в ее обуви далеко не убежишь), и резко дернул к себе, чтобы та остановилась. — Надевай!
Прорезь в середине получилась не слишком аккуратной, но импровизированное пончо, когда Соул натянул ей одеяло через голову, хотя бы скрыло обнаженные шею и плечи. Теперь бы еще с ногами разобраться.
— Эй! — забрыкалась Мака, когда он подхватил ее и небрежно перекинул через плечо. — Ты что творишь?!
— Хочешь и дальше играть в догонялки на каблуках по снегу? — раздраженно бросил Соул и перехватился поудобнее перед тем, как стартануть за Блэк Старом, который уже давно обогнал повелительницу и скрылся за скалами.
Теперь ноги проваливались чуть глубже, но, к счастью, снег оказался слежавшимся, а Мака не настолько тяжелой, чтобы эти два обстоятельства сильно затруднили продвижение вперед или убавили скорость бега.
— И вообще, — Соул поскользнулся и еле удержал равновесие, — разве не все девчонки мечтают, чтобы их носили на руках…
— Носят на руках вообще-то не так… — заерзала Мака на плече и обхватила Соула покрепче, чтобы ненароком не соскользнуть головой вниз.
Хорошо, что ей хватило здравого смысла не начать сопротивляться или пытаться высвободиться. А то свалиться вдвоем, чтобы хрен знает сколько кубарем лететь вниз — не слишком приятная перспектива.
— Сейчас не время для ролевых игр в принцессу. Потом в них поиграем, если захочешь, — хмыкнул Соул.
— Пф, — фыркнула Мака. Видимо, не смогла придумать достойного ответа, поэтому только проворчала: — Не болтай, горло застудишь.
Блэк Стара Соул все-таки догнал. Друг топтался около занесенного снегом здания, словно вросшего в каменную породу. Красно-белые стены и серая крыша невысокого строения не представляли из себя ничего необычного — типичная для Тибета постройка, однако золоченые узоры вдоль карниза и гирлянды из разноцветных флагов, протянувшиеся от сооружения к скалам, свидетельствовали о священности места. Храм или святилище, на первый взгляд — буддийские. Только Соул точно знал, что следам буддизма в душе шамана места нет, а бонские храмы и монастыри отличить от строений желтой религии было не так-то просто, слишком долго они шли на Тибетском нагорье бок о бок, перенимая черты друг друга и заимствуя символы.
